Руки заледенели, суставы перестали гнуться. Из них как будто ушла вся кровь. Кончики пальцев мелко задрожали, открыть бутылку с водой получилось только со второй попытки.
Сердце бьётся о грудную клетку так, будто его закрыли в тёмном подвале. Оно изо всех сил молотит в дверь, с разбегу толкает её плечом - бесполезно, легче не становится, но и сидеть на месте невозможно. Подгоняет панический страх.
Липкий холодный пот неприятно холодит кожу над верхней губой, виски и затылок, уже ощущается между лопаток. Зрачки наркотически расширяются, как от атропина, а потом резко сужаются, словно сбегают в нору глазниц.
Я ненавижу всех, кого вижу - вездесущих китайцев, которые в принципе нигде не ходят в одиночку, пожилую турецкую пару, которая листает в телефоне фотки маленького мальчика - должно быть, внука. Ненавижу одинокую немку, которая на ходу говорит по телефону и задевает меня своим чемоданом.
- Валите все отсюда! - хочу рявкнуть я. В полный голос, чтобы оглянулись даже те, кто ни слова не понимает по-русски. Но голос меня подводит, я не могу даже шептать - в горле пересохло, его как будто обложили ватой после короткого рывка бегом по лестнице. Я не могу даже шептать, потому что меня пробирает озноб от ледяного пота. Зубы начинают стучать, я больше собой не владею.
Губы растрескались, нижняя губа уже изжёвана, чёрт бы побрал эту привычку. Ты смеёшься на том конце провода:
- Успокойся и расслабься!
Расслабиться? Расслабиться?!
Твой голос почти не слышно, ты сейчас очень далеко - и от меня, и от моего состояния. Не хочешь вслушиваться, не хочешь в это падать. Поэтому твой голос не действует на меня, как раньше.
Дрожь из рук переходит на всё тело. Ноги отказываются держать, кожа головы под волосами преет, как после марафона. Глаза воспалились, их саднит от подступающих слёз. А может, от недосыпа. С трудом держу бумажный стаканчик с красным вином, контролируя дрожь только мыслью, что если пролью вино на брюки - это будет во всех отношениях последняя капля, и я просто взорвусь.
Если я не сделаю глоток прямо сейчас, то уроню стаканчик и сама лишу себя шанса успокоиться. Моя главная фобия, мой самый страшный кошмар - это всё-таки случилось со мной.
Я опоздала на самолёт.
Ставлю стаканчик на соседнее сиденье. Аккуратно распутываю наушники, вставляю их в гнездо телефона. Depeche Mode поёт про странную любовь. - И я сделаю это снова! - мотив звучит в мое голове.
Ну уж нет. Больше никаких стыковочных рейсов.