Интересный факт – два, наверное, самых знаменитых и интересных персонажа из истории Гражданской войны в России: батька Махно и Троцкий родились в один день, 7 ноября, если считать по современному календарю. Да, в какой-то мере Лев Давидович устроил себе в ночь с 25 на 26 октября подарок ко дню рождения, замутив Октябрьскую революцию. Ведь, чтобы там ни говорили потом, в Октябрьском восстании он сыграл очень и очень важную роль. Но сегодня речь пойдет не о нем, а о батьке. Несторе Ивановиче Махно.
Он был идейным анархистом. И за крестьян. То есть, за революцию, но не за ту, которую устроили большевики. У него было свое видение вопроса и оно нравилось многим, потому что анархисты тогда, да и потом (например, в Испании) были очень серьезной и значимой силой.
Когда мы говорим «батька» в голове сразу появляется образ матерого, опытного, убеленного сединами человека. В 1918 году батьке Махно было ровно 30 лет. По нынешним временам, конечно, уже не юноша, но в лучшем случае «молодой человек». Но тогда, в то бурное время, во-первых и жили меньше, а во-вторых революции всегда делали и делают пламенные молодые люди, для которых тридцатилетний мужик, прошедший тюрьмы и каторгу – как раз и есть «батька», а уж Ленин, которому в том же 1918 году было 48 лет, вообще – «Старик». Впрочем, Ильич всегда был у революционеров «Стариком» :)
Махно начинал с налетов и эксов анархистов, которые закончились ровно тем, чем и должны были закончиться – каторгой. Мы бы никогда и не узнали о нем, если бы не Февральская революция, освободившая всех «узников совести», «раскачивавших лодку» с револьверами и гранатами. Он уехал в родное Гуляйполе, где быстро стал авторитетом и, по сути, создал свое отдельное государство в государстве.
Махно был за крестьян. Даже не так. За своих крестьян. И в этом качестве, имея свое мнение на то, как надо дальше жить и что лучше для крестьян его краев, последовательно выступал против всех. Против немцев и «вольных сичевиков», против гетмана Скоропадского и Петлюры (да, надо очень четко понимать, что вот еще в 1918 – 1920 году все эти украинские земли почти в самом центре страны дрались постоянно против всех тех, кто выступал за «вильну Украину»), против красных и белых. Он был один против всех, но за своих.
Рассказывают, Махно, как никто другой был мастером наглядной агитации. Такой, что до печенок пробирало. Вот простой пример, который попался мне в одном из воспоминаний о боях с махновцами.
Мы все знаем про знаменитые тачанки – средства, так сказать мобильной поддержки пехоты и конницы. Они в нашем сознании твердо связаны с Первой Конной, буденовцами и их рейдами. Вот только первым поставить на тачанки пулеметы догадался Махно. А тачанки в большом количестве он добыл, разграбив хозяйства немецких колонистов, которых в тех краях было очень много. Так вот эти тачанки были еще и средством наглядной агитации. Бывало убегают красные от махновцем, обернутся назад, а над тачанками лозунг прилепили:
«Хрен уйдешь».
Повернулось дело по-другому, удирают махновцы от красных. Гонятся конники за махновскими тачанками. А те над ними уже новый лозунг приделали:
«Хрен догонишь».
Пробирало, говорят, хорошо. Особенно, если вспомнить, что махновцы были отличными бойцами.
«Всё будет так, как мы хотим.
На случай разных бед,
У нас есть пулемёт «Максим»,
У них «Максима» нет.»
Это не про Махно, конечно. Но очень подходит к тем бурным временам.
Драться против всех – не самая хорошая стратегия. Особенно, когда те, с кем ты заключаешь союзы, используют твоих людей в качестве пушечного мяса и предают, как только в тебе отпадает необходимость. Именно так, с батькой Махно поступали красные. Впрочем, тут все было очевидно. Советская республика строила государство с четкими и понятными очертаниями, и вольнице батьки места в ней не было. Поэтому Махно использовали в боях против Петлюры, Деникина и Врангеля. А потом, когда с белогвардейцами было покончено, нанесли по контролируемым Махно районам удар, бросив против него войска, обладающие подавляющим преимуществом. В том числе Первую Конную.
Но и тут батька хорошо успел наподдать красным, прежде чем с остатками своих сил ушел через границу в Румынию. Штаб дивизии Пархоменко хорошо запомнил, что с батькой расслабляться не стоит. Точнее, тот единственный человек, который уцелел из этого штаба после того, как махновцы разгромили его в январе 1920-го.
В дальнейшем жил в Польше и Франции. Испанские анархисты звали его возглавить революцию в своей стране. Ведь в Испании позиции анархистов были очень сильны и он бы там пришелся ко двору. Но в начале 30-х годов Махно уже был очень серьезно болен. Каторга и несколько лет войны против всех дали о себе знать. До испанской Гражданской войны он уже не дожил. А так, возможно, проявил бы себя и там.
Сильный был человек. Мог вести за собой людей, не считаясь ни с собой, ни с ними. И ведь шли. Вот что значит – настоящий «батька».