Банка растворимого «Кафе Пеле» может оказаться сокровищем. У развилки дорог, ведущих на Ведено с Шали уж точно. Там, в апреле двухтысячного, ее стоимость измерялась не только рублями, отданными деду-мотоциклисту, купившему ее в Сержень-Юрте.
- Хорошо… - сказал Адик, допив первую кружку и сделал вторую.
Мы не думали о давлении, составе черного порошка, растворенного в кипятке и вреде от пяти ложек сгущенки на каждую порцию. Мы сидели на деревянном щите, сколоченном для нашей трубы СПГ, пили кофе, курили и смотрели на ту сторону речки. Речка бежала по своим вековечным делам, сопки на той стороне ярко светились свежей зеленкой, а снайперов тут вроде не водилось. Пока, во всяком случае.
Хлопов, дух, привезенный нам с Адиком недавно, тоже хлебал кофе. Сидел на вьюках с гранатами к трубе, смолил примину и даже закрыл глаза. Хлопова, как и нас, накрыла волна неподдельного успокоения и радости жизни. Даже спины, нывшие после орудийного погреба и новой, третьей за месяц, землянки сдались перед горячей сладко-горькой бурдой из сушеных тараканов, плескавшейся в наших кружках.
По сторонам занимался своими делами взвод. На войне солдату всегда найдется чем заняться, знай, успевай находить время. Кэп Мамонов, длинный и тощий, не желающий бриться с утра и потихоньку обрастающий щатиной, грозящей стать бородой, наблюдал за своими бандерлогами из КНП, устроенного на самой маковке нашего холма. Кэпу отыскали сколько-то камуфлированной сетки и, натянув ее провисающим пологом, он прятался за ней.
Пехота три дня вгрызавшаяся в землю напополам с камнями, превратившая холм в готовые позиции взводно-опорного пункта, продолжала заниматься необходимым. Младшой, единственный сержант взвода, орал и явно готовился раздать свежих с горячими. Тройка бойцов, отправленных им на блиндаж, делала что угодно, кроме нормальной крыши. Младшой горячился и превращался из себя обычного, веселого и компанейского, в истинного демона. Мамонов не вмешивался, явно также предаваясь релаксу и чуть ревнуя к нам. До сегодняшнего обеда кофе имелся только у него и чести выпить вечернюю порцию удостаивались только самые лучшие.
- Прикопается он к нам. – миролюбиво сказал Адик и, явно решив позлить кэпа еще больше, показушно медленно распаковал первую пачку из блока «Золотой Явы», привезеную бородатым дедом-волшебником, чеченским Дедом Морозом, вместо тройки или оленей пользовавшего «Урал» с люлькой.
- Да и ляд с ним, - сказал я, осматривая наши тылы, где высилась еще одна сопка и торчали вверх копья с кладбища. – Тебе не все равно?
- Все равно, - согласился Адик, - я ему чо, ганц какой-то?
Ганцом Адик точно не являлся, служа в артиллерии. Полгода назад Адик сменил серую ментовку на камуфляж-зеленку, а ментбвт Сочи на продуваемую и холодную Чечню. И чувствовал себя отлично.
- Хлопов?
- Да? – проворчал наш дух, почти засыпая.
- Совсем охренел, - поделился Адик, - слезть бы и дать тебе пинков… Но лень.
Лень, это точно. Пусть на нас косились уже все ганцы-пехотинцы, призывом или двумя младше, явно желающие тоже пинать балду. Но у них не получалось, у них были кэп и Младшой.
«Ява» казалось сладкой не меньше, чем кофе, медленно остывающий и пахнущий как-то совершенно сумасшедше. Моя мама всегда любила бразильский, даже в дефицит восьмидесятых покупая банки «Касик» или молотый в больших пакетах. Наш «Пеле», жестяной и некрасивый, сейчас казался даже лучше натурального из турки, заставляя радоваться жизни и себя в ней.
- Пацаны, - Младшой появился откуда-то из хода сообщения, злой и взъерошенный, - поможете?
Адик затянулся и уставился в небо. Но не долго, вернувшись к страдающему сержанту. Вопрос мы с ним задали одновременно:
- Ну?
- Они рукожопы, - поделился Младшой, - второй день блиндаж делают.
Кофе пахло безумно вкусно, сигареты возвращали в обычную жизнь, а Младшой был своим парнем. В доску просто.
- Хлопов, наблюдай. - Я отдал ему бинокль. – Заснешь, будешь наказан.
И мы отправились помогать Младшому, а потом еще устанавливали АГС в тылу, а потом сходили в гости к усилению-десантуре на двух БМД-шках, а вечером, в оставшийся полчаса солнца, сидели с Младшим на щите для СПГ, курили и снова пили кофе. До дома оставался месяц.
Больше про войну читать вот тут, по ссылке