В рассказе И.Л.Андроникова «Земляк Лермонтова» тарханский старик-сторож рассуждает: «Я, конечно, понимаю, что Пушкин — Пушкин. Тут ничего не возразишь: Пушкин и есть Пушкин. Но всё же, если допустить, что наш Михаил Юрич пожил бы, как Пушкин, до тридцати семи лет, то ещё неизвестно, кто бы из них был Пушкин! С другой стороны сказать: если бы Пушкин, как наш Михаил Юрич, не дожил бы даже и до двадцати семи годов, опасаешься думать: ‘’Евгений Онегин’’ не был бы закончен, не было бы даже возможности издать полное собрание сочинений!»
Конечно, это суждение вызывает улыбку, но и прав ведь «дядя Андрей»! Так мало прожить и так много сделать!
Меня поражает и ещё один момент: отношение Лермонтова к собственному творчеству.
В своих воспоминаниях А.П.Шан-Гирей написал одну фразу, за которую его традиционно подвергают остракизму: «Получены были мною нумера журнала с ученическими тетрадями Лермонтова и объявление, угрожавшее выходом в свет трёх томов его сочинений, куда войдут тетради и значительное число его детских стихотворений. Праведный Боже! Зачем же выпускать в свет столько плохих стихов, как будто их и без того мало?» Литературоведы негодуют совершенно справедливо: драгоценна каждая строка, написанная поэтом.
Но давайте вдумаемся. Ведь Шан-Гирей поддерживает точку зрения самого поэта. Конечно, то, что он называет «плохими стихами», проигрывает только в сравнении с другими, истинно шедеврами. Однако давайте приглядимся повнимательнее.
До нас дошло, в той или иной степени законченности, 27 поэм Лермонтова (есть ещё юнкерские поэмы вроде «Уланши» или «Петергофского праздника», весьма вольного содержания и, возможно, написанные в соавторстве с приятелями). Из них при его жизни было напечатано четыре: «Тамбовскую казначейшу», «Песню про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» и «Мцыри» отдал в печать сам поэт. Поэма «Хаджи Абрек» была опубликована в 1835 году. Шан-Гирей рассказывал: «С нами жил в то время дальний родственник и товарищ Мишеля по школе, Николай Дмитриевич Юрьев, который после тщетных стараний уговорить Мишеля печатать свои стихи передал, тихонько от него, поэму ‘’Хаджи Абрек’’ Сенковскому, и она, к нашему немалому удивлению, в одно прекрасное утро появилась напечатанною в ‘’Библиотеке для чтения’’. Лермонтов был взбешён, по счастью, поэму никто не разбранил, напротив, она имела некоторый успех, и он стал продолжать писать, но всё ещё не печатать.
А что же остальные? Посмотрим на них.
Поэма «Исповедь» (я о ней уже писала здесь).
Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел — благодарю;
Не понимаю: что была
У них за мысль? — мои дела
И без меня ты должен знать —
А душу можно ль рассказать?
Эти же строки (с крошечным изменением: вместо «у них» - «у вас») – в поэме «Боярин Орша». Но там появятся и другие великие (не побоюсь этого слова) строки, например:
Глазами тучи я следил,
Рукою молнию ловил!
«Исповедь» написана в 1831 году, «Боярин Орша» - в 1836… При жизни автора не печатались, хотя рукопись второй он и отдал издателю А.А.Краевскому, писавшему при первой публикации уже после гибели поэта: «Впоследствии, строгий судья собственных произведений, он оставил намерение печатать её».
Я думаю, мне не нужно указывать вам, в какой знаменитой поэме находятся (иногда с изменениями) процитированные выше строки. Читая в нынешних изданиях все поэмы подряд, какой-нибудь современный Митрофанушка, может быть, и ухмыльнётся: вот, мол, и Лермонтов повторялся!..
На самом же деле всё куда проще! «Оставив намерение печатать» неудачное, с его точки зрения, произведение, Михаил Юрьевич использовал его как черновик, включая в другие поэмы те строки, которые, как он считал, получились. Мы (не Митрофаны), читая раннюю поэму, получаем возможность проникнуть в творческую лабораторию поэта, а ведь он, я думаю, этому не порадовался бы. Строгий критик собственного творчества, Лермонтов подолгу работал над произведениями. Известно восемь (!) редакций «Демона», и, видимо, даже последняя не была окончательной. Интересно, что семь из них начинаются с одной и той же строки – «Печальный Демон, дух изгнанья».
Так же придирчиво относился поэт и к стихотворениям. Точно так же использовал нравившиеся ему строки из «неудачных» произведений. Очень строго оценивал написанное. Только один пример. При жизни Лермонтов печатался, в основном, в журналах. Отдельными изданиями вышли только «Герой нашего времени» и единственная книга стихотворений. Она была напечатана в 1840 году тиражом тысяча экземпляров.
В этой книге было 168 страниц, и включала она 28 произведений: поэмы «Мцыри», «Песня про царя Ивана Васильевича…» и всего 26 стихотворений. Двадцать шесть! А сколько их к тому времени было создано?
Читаешь их перечень и диву даёшься! Конечно, многие лермонтовские шедевры («Утёс», «Пророк», к примеру) были созданы позже, но в сборник не вошли такие с детства всем знакомые произведения, как «Ангел», «Кинжал», «Поэт», «Два великана», «Желание», «Парус». Последние три стихотворения вообще при жизни автора не печатались! Жесточайшая самоцензура…
По всей вероятности, поэт задумывал новое издание. Снова рассказ Шан-Гирея, на этот раз – о подготовке Лермонтова к последнему отъезду из Петербурга: «Мы с ним сделали подробный пересмотр всем бумагам, выбрали несколько как напечатанных уже, так и ещё не изданных и составили связку. “Когда, Бог даст, вернусь, –– говорил он, –– может, ещё что-нибудь прибавится сюда, и мы хорошенько разберёмся и посмотрим, что надо будет поместить в томик и что выбросить”. Бумаги эти я оставил у себя, остальные же, как ненужный хлам, мы бросили в ящик».
…В примечаниях к собранию сочинений Лермонтова с регулярностью, достойной лучшего применения, повторяется одна и та же фраза - «Автограф не сохранился».
Увы, поэт не считал важным и нужным хранить свои рукописи, и поэтому многое утеряно, а о многом ведутся споры, так как в дошедших до нас списках есть разночтения. Отношение автора к произведениям чётко видно из письма А.А.Краевского к И.И.Панаеву, которое тот приводит в своих «Литературных воспоминаниях»: «Лермонтов отдал бабам читать своего "Демона", из которого хотел напечатать отрывки, и бабы чёрт знает куда дели его; а у него уж разумеется нет чернового; таков мальчик уродился!»
И мы должны быть бесконечно благодарны князю В.Ф.Одоевскому. Перед последним отъездом Лермонтова на Кавказ он подарил ему альбом, надписав его: «Поэту Лермонтову даётся сия моя старая и любимая книга с тем, чтобы он возвратил мне её сам, и всю исписанную. К. В. Одоевский. 1841. Апреля 13-е. СПБург». Как известно, вернуться Лермонтову было не суждено. Разбирая привезённые в Тарханы из Пятигорска вещи покойного друга, А.Шан-Гирей обнаружил среди них и эту книгу, в которую «вписаны были рукой его несколько стихотворений, последних сочинённых им». Он вернул её Одоевскому, сделавшему в ней вторую запись: «Сия книга покойного Лермонтова возвращена мне Екимом Екимовичем Хостатовым — 30-го декабря 1843-го года — К. В. Од.»
Страшно даже представить себе, что́ мы потеряли бы, не будь этого подарка! Пользоваться альбомом Лермонтов начал ещё в дороге. 10 мая он пишет С.Н.Карамзиной из Ставрополя: «Не знаю, будет ли это продолжаться, но во время моего путешествия я был одержим демоном поэзии, или стихов. Я заполнил половину книжки, подаренной мне Одоевским, — это верно он принес мне счастье; я даже стал писать стихи по-французски — о распущенность!» Причём пишет он с одного конца альбома начерно, карандашом, а с другого - набело, чернилами. В альбоме шестнадцать стихотворений, шестнадцать шедевров. Среди них «Спор», «Сон», «Утёс», «Листок», «Выхожу один я на дорогу», «Нет, не тебя так пылко я люблю...», «Они любили друг друга...», «Морская царевна», «Пророк». Из них только «Спор» он успел передать для печатания.
Как хорошо, что записаны они были не на разрозненных листках, которые наверняка затерялись бы после гибели автора!..
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Карту всех публикаций о Лермонтове смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь