Дело было в конце 90-х, когда наша страна переживала далеко не лучшие времена. 1 сентября в мой 6 "А" пришел новенький мальчик Коля. Ничем особо среди других учеников не выделялся, перебивался с троек на четверки, хулиганил в меру.
Маму Коли я видела всего лишь один раз в жизни на родительском собрании. И мне, и всему классу она запомнилась необъятных размеров шубой, которую побоялась сдавать в школьный гардероб, и неведомой диковиной - мобильным телефоном размером с кирпич. (Кто помнит первые в нашей стране "сотовые", тот поймет, о чем я говорю).
Однажды Коля не пришел в школу. "Наверное, заболел",- подумала я. Вечерний звонок на домашний телефон, указанный мамой Коли при зачислении в школу, остался без ответа. Ребята из класса ничего о нем не знали, так как он жил в соседнем районе.
Прошло три дня. Трубку в квартире Коли по-прежнему никто не брал. Позвонила в военную часть, где по сведениям из журнала, служила его мама. Оказалось, она там давно не числится, более того, на момент подачи сведений о родителях, она уже там не служила. Папа у Коли был, правда, родители были в разводе и не общались. Да и его телефона в личном деле не было, поэтому выяснить что-либо у отца я не могла.
Вечером после работы поехала к Коле домой. Дверь никто не открыл, но, на мое счастье, из соседней квартиры вышла старушка с мусорным пакетом. У нее выяснила, что мама раньше 11 вечера дома не появляется, у нее три "точки" на рынке и одна в торговом центре, а вот Колю соседка видела буквально сегодня утром: он с портфелем отправился в школу.
Домой я ехала в грустных думах. Где мне теперь его искать? Ждать, когда Коля сам заявится в школу, я не могла. Я очень серьезно относилась к классному руководству и понимала, что в случае ЧП с ребенком, с меня три шкуры сдерут.
Утром в школе меня ждала "нечаянная радость". Наш отличник Сева с порога заявил, что видел Колю в метро. Ничего внятного о том, что его одноклассник делал в "подземке", Сева сообщить не смог. "Мама запретила мне даже близко подходить к этим беспризорникам", - шепотом сообщил он мне. "Каким еще беспризорникам? - пытала я Севу. "Ну мальчики там были, такие грязные, Коля с ними теперь дружит".
Час от часу не легче! Я помчалась с новостями к завучу, а потом вместе с ней мы отправились к социальному педагогу. Приняли решение поздним вечером приехать к Коле домой, а потом отправиться на поиски в метро. Ехать должны были мы - классный руководитель и соцпедагог, у завуча другие заботы.
Звонок в квартиру снова остался без ответа. Старушка-соседка разговаривала с нами через дверь, сообщать какие-либо сведения отказалась и даже угрожала милицией. Прогулка вокруг станции метро, блуждание по платформе около поездов и разговоры с сотрудниками метрополитена не привели ни к каким результатам. Дома меня ждал сложный разговор с мужем, который не понимал, почему учитель должен после работы должен искать беспризорников.
На следующий день был запланирован еще один рейд в метро, но у социального педагога заболела маленькая дочка. Перспектива бродить по злачным местам одной поздним вечером меня не радовала. Позвонила мужу, попросила мне помочь, терпеливо выслушала все то, что он думает о моей работе, системе образования и современных родителях, получила команду ждать его в школе.
Предвкушая бесцельные блуждания по станции в надежде на чудо, я грустила. Когда мы направлялись к метро, к нам пристал грязный оборванный мальчишка с просьбой дать ему денег на еду. Я бы отмахнулась, потому что пришла сюда с другой целью, но муж остановился. Видимо, мужской мозг в экстремальных ситуациях работает лучше женского.
"Дам тебе денег в обмен на информацию", - сказал он беспризорнику. "Сначала деньги", - с вызовом заявил тот. "Нет, сначала информация! - твердо сказал муж.
К удивлению, пацан никуда не сбежал и с любопытством выслушал мою сбивчивую речь. "Аааа, так вы Буратино ищите?" - протянула он в финале. "Почему Буратино?" - с удивлением спросила я. "Ну так у него нос такой...остренький...и деньги всегда есть...Богатенький, богатенький Буратино", - хрипло засмеялся наш юный собеседник.
"Точно! Это Коля!" - я заорала так, что редкие прохожие начали оглядываться. У моего ученика действительно был слегка заостренный нос, придающий его лицу немного насмешливое выражение.
"Ну так вы его не там ищете. Тут его район, поэтому он, чтобы его не засекли мамкины знакомые, на "Просвете" тусит с пацанами", - авторитетно заявил беспризорник.
"Отведи нас к нему, - умоляюще сложив руки на груди, попросила я. - Мне от него ничего не надо, просто узнать, как дела". "Ладно, пошли", - парень был на редкость сговорчивым.
До "Просвета" мы доехали на метро. По дороге купили пацану еды в каком-то круглосуточном ларьке. Часть покупок тут же исчезла у него в желудке, остальное распихал по бесчисленным карманам куртки. "С пацанами поделюсь. У нас крыс не любят", - важно пояснил он.
На станции метро "Проспект Просвещения" наш проводник попросил подождать его в вестибюле. Минут через пятнадцать, когда мы решили, что пацан нас обманул, он из ниоткуда возник вместе с Колей.
Из телефона-автомата позвонила завучу, чтобы получить официальное напутствие на предмет дальнейших действий. "Везите ко мне, у меня переночует", - усталым голосом сказала она.
По дороге пыталась расспросить Колю о том, что случилось. Отвечал односложно. Он прекрасно понимал ситуацию, но маме не было до него никакого дела, отца он тоже не интересовал, а с пацанами в метро было весело и интересно.
Потом были разборки в школе, где мать пыталась обвинить меня и других учителей в том, что мы своей бесконечной учебой и неумением заинтересовать детей, принудили ее ребенка уйти в беспризорники. За собой никакой вины она не чувствовала, так как вкалывала круглыми сутками, чтобы заработать деньги и обеспечить сыну лучшее будущее. Я сидела, слушала ее и думала о том, что, кажется, ни черта не понимаю ни в людях, ни в жизни.
О дальнейшей судьбе мальчика я ничего не знаю. Мама Коли перевела сына у другую школу через неделю после того, как мы нашли его в метро.