Посередине женских флангов лежит матка, женская вязкая, очень похожая на животное, ибо она перемещается с одного фланга на другой, также вверх по прямой линии ниже хряща грудной клетки, и также наклонно вправо или влево, либо к печени или селезенке; и также подвержена разрушению вниз. Он восхищается и ароматными запахами, приближается к ним, не любит фетишизировать запахи и убегать от них, и, в целом, матка похожа на животное внутри животного. -Аретай из Каппадокии, 2-й век н.э., по делу этиология и лечение истерии
Почти 4000 лет назад египтяне приписывали необъяснимые физические симптомы у женщин аномальным движениям матки. Эта идея оставалась неизменной в медицинской практике на протяжении тысячелетий, когда Гиппократ в конце концов ввел термин "истерика" (от греческого слова "матка") для описания таких случаев. Этот термин по-прежнему широко используется сегодня: разговорным языком он относится к любому виду безумия или необъяснимого поведения; клинически он чаще всего относится к необъяснимым неврологическим симптомам.
Эти симптомы, варьирующиеся от приступов, подобных припадкам, до паралича, являются как обычными, так и раздражающими для клиницистов. Но до недавнего времени добились относительно небольшого прогресса в понимании причин этих синдромов (тревога: это не блуждающая матка).
На рубеже прошлого века Шаркот, а затем и Фрейд сделали важный первый шаг по локализации очага "поражения" в сознании. Особое влияние на Фрейда оказал случай Анны О., пациентки Йозефа Брейера, у которой развился паралич и целый ряд симптомов при уходе за умирающим отцом.
Пораженный временным совпадением и опираясь на предыдущую работу с Шарко, Фрейд постулировал, что психологический стресс Анны О. и предыдущая травма "трансформировались" в ее неврологические симптомы (явление, которое он в конечном счете описал как "истерическое обращение").
Более поздний диагностический ярлык конверсионного расстройства сохраняет первоначальную коннотацию: в таких условиях причиной являются психологические травмы. То же самое можно сказать и о клинических модификаторах психогенных, психосоматических, необъяснимых с медицинской точки зрения и неорганических.
Эти термины часто используются для того, чтобы предположить, что эти синдромы не имеют какой-либо биологической причины или, что более темно, что пациенты могут притворяться, что это их симптомы.
Без эмпирических данных, позволяющих предположить обратное, легко понять, как можно было бы сохранить такие убеждения. На протяжении большей части 20-го века исследования с использованием доступных инструментов (сначала электроэнцефалографии, а затем структурной визуализации) последовательно демонстрировали нормальные результаты у пациентов с симптомами конверсии. Эти выводы, по-видимому, подтверждают доктрину отсутствия "биологического" объяснения.
Лишь недавно, с появлением функциональной визуализации, стало возможным более тщательно изучить этот вопрос. В новаторском исследовании использовали позитронно-эмиссионную томографию для проверки одного из наиболее критических вопросов о конверсионном расстройстве: притворяются ли эти пациенты?
Они сравнили трех лиц с диагнозом "истерическая" слабость руки в две группы управления - одна группа получила указание имитировать дефекты пациентов, а другая группа получила указание двигаться нормально. Если симптомы были притворством, аналогичные модели активации мозга можно было бы ожидать между пациентами и группой, которая была проинструктирована имитировать слабость.
Вместо этого, отличительная активация наблюдалась между группами (наиболее заметно в префронтальных областях мозга, участвующих в волеизъявлении). Последующие исследования показали четкие схемы функциональной активации в корковых и подкорковых путях двигателя между пациентами со слабостью преобразования и актеры, которые моделировали тот же дефицит.
Взятые вместе, эти данные позволяют предположить, что пациенты со слабостью конверсии не просто притворяются. Тем не менее, эти выводы могут все еще вызывать у нас чувство растерянности или беспокойства. Движение пациентов использует "добровольные" пути движения - как их ощущение контроля может отсоединиться от их действий? Или, на более базовом уровне: что обычно позволяет нам получить опыт работы в агентстве?
При нормальных обстоятельствах каждое из наших действий сопровождается сенсорным предсказанием ожидаемого результата. Например, поднимаясь по лестнице или поднимаясь на чашку кофе, мы делаем сенсорные прогнозы о том, что произойдет. Когда сенсорные входы подтверждают наши ожидания, мы испытываем чувство контроля. Правый височно-теменной узел, расположенный на стыке зрительных, слуховых и соматосенсорных входов, играет решающую роль в интеграции этих данных и обеспечивает ощущение свободы действий. Поэтому неудивительно, что поражения правой височно-теменной зоны и прилегающей правой теменной коры способствуют развитию синдромов, которые характеризуются отсутствием воспринимаемой активности.