.
Можно ли в наши дни говорить об аристократизме? Аристократизм - миф чисто романтический, а конечно не буржуазный, и очень мало имеющий общего с понятием «суверена» у Батая и с его маргинальным экспериментом над собой, поскольку, сознание аристократическое - не маргинальное, а романтически - старинное. Цветаева аристократка, как и Гумилев был аристократом, именно потому, они и воздвигли культ любви романической, в своей поэзии, а не экспериментировали в сексе как Батай, который был маргиналом, а не человеком "старинности и чести". Развивая же этот разговор исторически, можно сказать, что Гумилев, Бердяев, или Цветаева были последними людьми аристократизма, и в этом смысле, СССР поступил совершенно правильно, устранив понятие аристократизма, как понятие устаревшее, вместо него создав тип народника -интеллигента, точнее не создав, (он появился и раньше) а поставив его на место исчерпавшего себя аристократизма. Аристократ являет собой лишь образ чего-то старого, и , уже ушедшего, но не не авторитет нравственного примера, который являл народник- интеллигент людям . Окунаясь в Серебряный Век можно найти, что даже все то, что писал Бердяев о духовных аристократах было - прекрасной утопией прошлого столетья, поскольку, оказалось, что на случае бердяевской парадигмы можно создать в лучшем случае маргинала.
Или же, зайти за такие грани, где книжное и духовное барство подменят собой аристократизм, что и случилось позднее, и пожалуй, происходит и сейчас во многих культурных кругах. Конечно, Сергей Курехин был маргиналом и гением, но лепить из него аристократа, глупо. Аристократизм понятие все таки кровное, а не "абстрактно духовное" как хотелось Бердяеву, или, Батаю. Но все таки разницу я бы провел в том, ( говоря о старом аристократе и интеллигенте- народнике эпохи СССР) , что Интеллигент это этический пример, людям, например, Чингиз Айтматов, Дмитрий Лихачев. А аристократ выражает не столько область нравственного примера, сколько область какого то вечного понятия, например понятия любви, чести, религиозной веры, верности рыцарскому идеалу . Без аристократизма и понятие романтической любви не работает, как не работает и понятие Прекрасного , ни в культуре, ни в религии, ни в жизни. Хотя, к сожалению, эти понятия в наш век, уходят – в прошлое, или в вечное.
Однако, что все таки роднит аристократа и интеллигента?
Возможно, то что эти понятия не интеллектуальные , а, прежде всего, жизненные и духовные. Интеллектуальность это, даже не сумма знаний, а скорее, определенный склад ума, хотя, этот склад количественен, ибо, в нем есть умственный капитал. А аристократизм, (как и интеллигентность) это не склад ума, это образ взгляда. Это скорее качественный, (а не количественный) ум. Интеллектуал это тот, кто воспринимает ум (интеллект) как стоящий над жизнью, а интеллигент это тот , у кого ум связан с жизнью, или, это тот, для кого ум спрятан в самой природе , как у Пришвина, или у Чехова. Если знания интеллектуала черпаются из книг, аристократизм это, интуитивные понятия от Бога.
Если интеллектуализм человека, это склад ума, аристократизм это склад человека.
Правда, если, для интеллигента важнее совесть, то для аристократа, важнее, честь. Разве можно, поэта Басе назвать интеллектуалом? Невозможно. А аристократом, его назвать можно, как можно его назвать и отшельником-интеллигентом, и даже святым . Аристократизм выше, потому что он дается от природы. Что такое аристократизм? Аристократизм не идеи, а , скорее, понятия, постигаемые через образы, это этическое, постижимое через эстетическое, (что и роднит , хотя и рознит аристократа с интеллигентом – для последнего важнее этическое, из которого он и мыслит эстетическое, отсюда и красота манер у аристократа. Тем не менее, и интеллигентность, и аристократизм - врожденные, а не приобретенные качества людей.
Аристократ тот, кто от природы аристократ, или от Бога.
А интеллигент - это аристократ из народа. Однако, художнику, и говоря шире, искусству, необходим и аристократизм. Как писала Цветаева если были бы мы "простолюдинами любви" а не аристократами любви, мы были бы проще, и нам общалось бы и жилось легче. Поэтому, что бы, даже, научиться любить романтично, нужно быть аристократом, а для этого, читать аристократов, открывая Гумилева, Цветаеву, Данте, или Шекспира.
Правда, это лишь одна сторона.
А, с другой стороны две эти области смыкаются, потому что и сами эти понятия, (итлеллигента и аристократа) нуждаются в этических примерах, в культурных сюжетах, или подтверждениях.. Однако, разница остается в том, что пример аристократа это пример индивидуалистический, очень личный, пример не для всех, а для положительного исключения, или, для очень яркой, противостоящей массе - личности. Аристократизм скорее традиция, но не правило.
Однако, эта традиция – индивидуалистична.
А интеллигент являет личность для всех, и для народа., и являет потому скорее образ народного, а не индивидуального примера. Аристократ человек духовной оппозиции, а интеллигент культурной традиции. Например, необязательно, что бы быть нравственным человеком, (и даже быть духовным и верующим ) нужно верить в романтическую любовь, или даже в рыцарскую честь, которая приводила больше к дуэлям, чем к чему то положительному. Наконец, можно верить в брак, и в земную любовь, обходясь без стихов, и без романтики, как можно верить и в порядочность, а не в рыцарскую честь.
Наконец, можно стремиться к человечности а не божественности.
Но когда мы затрагиваем понятия рыцарской чести, и романтической любви, мы нуждаемся в аристократах и открываем, потому, Шекспира, а не Достоевского. В этом смысле, Достоевский нравственный пример для всех, а Шекспир, для яркой, или романтичной личности. Впрочем, конечно же, самый высокий пример - не народный и не индивидуальный, а соборный., и самые этичные люди потому, конечно же православные святые, хотя, к сожалению, не о них даже в статье пойдет речь. Речь идет о чем то более –менее светском.
Что еще по этому поводу можно заметить?
Прежде чем что- нибудь заметить, нужно так же и различить аристократизм суверенно-военный с его правом оружия, (аристократизм шпаги или меча) от чисто придворного, служебного аристократизма. В этом смысле и нужно понимать суверенность понятия аристократизма, говоря о Ницше, или о Батае, подразумевая, что концепция Ницше, с его «плюралистичностью» конечно ближе к понятию аристократа, чем концепция Батая с его «суверенностью».
Ницше ближе и к романтикам, или, к идеалам возрождения.
Да и под плюралистичностью Ницше понимал отсутствие доминирования монарха над аристократией, характеризуя старую Европу в период ее становления, а значит и множество точек зрения, дистанции, и протяженности их силового поля, существующего между династиями, и чинами. Однако, и Ницше в сущности был мечтателем., плохо понимающим роль христианства в формировании аристократии, что и привело Ницше к дальнейшим заблуждениям.
Именно, заблуждения Ницше и сформировали заблуждения Батая.
Не каждый рожден быть Гамлетом, но каждый рожден для того что бы достойно прожить эту жизнь. Допустим, Шекспир, (или Данте) аристократ, а Достоевский народный святой. Но во первых и Достоевский писатель не для всех. А во вторых, поскольку, живем мы не в 19 веке, а в наше время, и здесь возникает проблема. А проблема возникает в том, что одно дело яркая личность, ( Гумилев, Цветаева) а другое дело маргинал, (Батай, композитор Курехин, или писатель Мамлеев ) говоря об области эксклюзивного романтического понятия, или этического примера.
Хотя и маргинал по своему ярок.
Более того, не всегда эта граница соблюдаема, учитывая что живем мы, в эпоху постмодернистскую а даже не в постромантическую. Постромантиком был, например, Борхес, и в этом смысле он был и маргиналом и яркой личностью. А например, Мамлеев и Курехин вначале были маргиналами, а потом (в свете своего маргинализма) яркими личностями. Батай был просто маргиналом, а, скажем, Ницше был вначале яркой личностью, а потом. Лишь, маргиналом.
Но, и здесь возникают сложности.
Поскольку, во первых, даже касаясь этих имен, можно провести хотя бы условную, грань подобного отличия . А что в таком случае делать с современной эпохой, где эти понятия смешались? Хотя конечно модельер Александр Васильев скорее яркий маргинал, когда как режиссер Сокуров содержит в себе архетип старого интеллигента -народника, выходца из СССР.
Эти черты можно обозначить в них условно говоря, так.
А что в таком случае можно сказать о философе Дугине, в котором есть и начало маргинала (из духовной родословной если не Батая, то, Кроули, или Фуко) с другой стороны в Дугине есть и начало интеллигента- народника, или например начало классического философа-славянофила? Другой вопрос, гармоничен ли Дугин соединяющий в себе эти две полярности? Например, писатель Айтматов гармоничен, как и академик Лихачев.
Они являли образы своей целостности.
Или, психоаналитик Дмитрий Ольшанский, в котором есть что-то и от аристократа (в контексте маргинальности его профессии) и народника-интеллигента , (в контексте обращенности его в том числе и к простым людям даже, к массам, говоря о его популярности на сайте You Tube.)Конечно, все это усложняет разговор об аристократизме .Но как мне кажется, об аристократизме нужно вспоминать , когда мы говорим о романтической любви, о долге, и о чести, а не когда мы вязнем в эстетстве, в нем превращаясь в маргиналов.
Поэтому весь этот разговор я бы пока обернул в пользу СССР.
Потому, что лишь классовая идеология эпохи СССР , повернула историю и родословную людей так, что базовым понятием нового аристократизма становился человек народного, а не сословного сознания. Лихачева можно назвать и аристократом, а не только народником- интеллигентом. Аристократом можно назвать и писателя Айтматова, и даже поэта Кушнера называли советским аристократом, и наших знаменитых музыкантов (Рихтера, или Когана), думаю, можно назвать аристократами.
В каком смысле скрипач Коган или пианист Рихтер были аристократами?
Они проводили старую, классическую культуру в жизнь . В конце концов даже понятие романтической любви немыслимо без культуры, без поэзии, без Блока, Данте и Шекспира, но то же самое можно отнести и к музыке – выразительнице бессознательной стихии классической, романтической, или даже архаичной эпохи. Но все это лишний раз подчеркивает, что аристократ носитель старинного, а не современного сознания.
Как носитель старинного, он конечно же яркая личность, а не маргинал.
Что можно сказать о наших днях? Мы застаем новую попытку реконструкции , или возрождения аристократизма, но честно говоря, назвать ее успешной было бы, пока, трудно, в том числе говоря о консервативных культурных кругах. Проблема состоит в том, что старая традиция понимается как что-то ультрасовременное. Носители всего традиционного – (например, философ Дугин) люди как раз ультрасовременные, а не люди старинные, сейчас.
Для воскрешения аристократизма нужна как минимум новая волна Романтизма.
А для новой волны Романтизма духовный подъем в культуре, в религии, в политике или в истории. Как ни странно, лишь духовный выходец из советской эпохи - может быть аристократом, как человек помнящий все лучшее и все старое, и ориентирующийся на вечное, как человек – классических и романтических ценностей.
Наконец, как человек забытых и вечных идеалов.
Еще, мне иногда некоторые дети видятся аристократичными. Может быть, потому, что аристократизм начинается со сказки в детстве, и с мифа в юности. Какой была сказка в детстве, таким будет и миф в юности человека, и философия - в его годы зрелые.
Если , конечно, человек донесет этот миф, или эту сказку, до конца.
