Тот вечер стал последним. Он прекрасно знал, что мы уезжаем, и, наверное, как нормальный отец мог нас проводить. Но ему было не до нас.
А самое ужасное, что сестре необходимо было заплатить за учебу, и он должен был передать деньги. Это было самым сложным - просить у него помощи.
И этот непростой шаг доверили мне. Почему-то мама и сестра не оставляли надежды, что я все ещё его любимая дочь, и никакие "третьи" в эти отношения не вмешаются.
Но я не верила.
В десятый раз набирая его номер, сидя на скамейке у его подъезда, я все больше понимала, что это не мой отец. Это чужой, бесчувственный человек, которого я не знаю.
Я смотрела в экран телефона, где расплывались буквы, и молилась. Словно бог мог сделать что-то...
Он вернулся через час. Сухо спросил, что мне нужно, а затем вынес эту злосчастную пачку денег.
Это было последнее, что я помню.
Хотя нет. Была ещё попытка мамы оставить в его сумке стихи, написанные мной в очередной из истерик.
Они заканчивались как-то так, обречённо:
- Ты меня никогда не поймёшь,
И тебя никогда не прощу я.
Что ж, будь счастлив, милый папуля.
Там было много боли, слез, попытка обратиться к нему, достучаться.
Они вызвали слезы посторонних людей, а на него они не оказали ровным счётом никакого впечатления.
Что ж. Наверное, в тот самый вечер умерла моя последняя надежда вернуть моего папулю. Я смирилась, что это конец. Но все только начиналось.
