Пересменка между первым и вторым заездом в летний детский оздоровительный лагерь. Быстро собрав свои вещи, побежал на нижний контрольный пост пионерского лагеря в Чимгане, где работал помпионервожатым. Росуль ака уже был там, газик сердито урчал и трое взрослых тоже сердито посмотрели на бежавшего к ним пацана. «Опаздываешь!». Запрыгнул в кузов, сел ближе заднему борту «поехали!». Газик, военного образца, жёстко обкатывал дорогу, подпрыгивая и вихляя из стороны в сторону. Шёл 1962 или 1963 год, начинались работы по строительству Чарвакской ГЭС, посему дорога вдоль реки Чирчик были уже разбиты тяжёлыми самосвалами, и поездка была не очень комфортной и быстрой. Проехали створ будущей плотины, Ходжикент и дорога из разбитой стала более или менее сносной, но всё что можно было отбить уже было отбито.
Проехали головное сооружение Бозсуйского канала, в Барраже традиционно посмеялись над корпусами стекольного завода, в окнах которого все стёкла были выбиты. В Таваксае была запланирована остановка для отдыха и восстановления отбитых мест, а также обеда, на берегу полноводного арыка, где нас встретили знакомые Росуль аки, проживающие здесь. Расстелили скатерть на траве, развернули мангал и котелок для приготовления чая. Мясо, замаринованное на шампурах, дошло за время поездки, ждали только приготовления угольев в мангале.
И тут я увидел её - «Башню». Она стояла на противоположной стороне долины реки Чирчик, где-то в районе ущелья Майдантал, километров в 15 – 20 от нас. Башня была абсолютно белой, в чём-то очень похожей, по силуэту, на строящуюся в Москве Останкинскую телебашню с выступающим, в верхней трети башни, тёмным ободком. Видна была очень чётко на фоне Кураминского хребта. Все приехавшие с нами, даже местные ребята, очень удивились, когда я начал расспрашивать про башню. Общее мнение о том, что ещё вчера башню никто из присутствующих не видел, очень удивило. Высота башни, по самой осторожной оценке, была порядка 80-100 метров и построить её за один день явно никто не смог бы. Вечерело, и на топе башни заалел малиновый источник света. Он постепенно усиливался и всю оставшуюся часть пути до Ташкента мы его видели всякий раз, выезжая на открытую местность.
Последний раз ослепительный малиновый глаз, угловым размером в половину полной луны, смотрел на меня в районе остановки «Амбулаторная», через поле антенн радиоглушительной станции. Он смотрел на меня очень требовательно, как будто что-то хотел сказать или спросить. Все, кто был в газике его видели, но, то ли он у них ничего не спрашивал или не говорил, посчитали, что это аэромаяк. Забегая вперёд скажу, что больше я его никогда не видел.
Только через много лет мне стало ясно, что в те годы таких мощных источников света, в этом спектральном диапазоне, не было. Мы всю оставшуюся часть пути обсуждали увиденное, была ли это на самом деле башня, или ракета на старте (Гагарин уже слетал в космос и не только он). Или это была технологическая постройка для нужд шестого промкомбината. В конце концов Росуль ака сказал, что запросит местное руководство правоохранительных органов о назначении этого странного объекта (Росуль ака в то время был помощником министра внутренних дел республики). На том наша поездка и закончилась. Через три дня, возвращаясь с пионерами второй смены, в кузове армейского грузовика, ждал появления башни. К моему величайшему удивлению её не было. Во время привала, на стадионе в Газалкенте, опросил всех водителей и сопровождавших колонну пионерского лагеря сотрудников ГАИ. Эти люди на постоянной основе обслуживали наш лагерь. Но никто из них не видел башню, не слышал ничего о ней от местных жителей.
Но главное удивление и разочарование было впереди. Росуль ака, куратор лагеря, приехавший через несколько дней, рассказал, что проехал через Майдантал и разговаривал с участковыми милиционерами, обслуживающих этот район. Никто из них башню не видел, никаких сообщений о ней к ним не поступало. Мы все, кто был с нами в той поездке, были в растерянности. Мы знали и были в полной уверенности в её, башни, существовании. Куда она подевалась, и почему никто из местных жителей её, по их словам, не видел. В тот момент мы списали всё на государственные секреты.
С тех пор прошло очень много времени, более пятидесяти лет. Но я никогда не оставлял попыток выяснить что же это была за башня. Никто за этот промежуток времени, ни разу не сказал: - «Да, это было, я видел». Но воспоминания о светимости и спектре источника на башне не дают мне покоя, позволяя предполагать разное.
