Предисловие.
Экспедиция "Зеленого края" по Верхней Волге на плоту имела долгую предысторию, а собралась воедино в считанные недели. Среди нас не было опытных речников, корабелов и даже, плотников. В этот раз на плоту собрались актёр, оператор, режиссер и сценарист. Все - ярко выраженные гуманитарии. Одно это вносило в дело веселую интригу. Друзья прощались с нами, как в последний раз. Дома тихо всхлипывали жены и дети. Всё делалось на свой страх и риск. Путь от Шоши, до Рыбинского водохранилища мы самонадеянно хотели пройти за две недели, с заходами ко многим знаковым волжским местам. И первой на пути была Корчева. Город, который 80 лет назад исчез с карты страны из-за банальной ошибки проектировщиков, в эпоху строительства Большой Волги.
Накануне наш плот не без труда пережил уже вторую аварию. Один из модулей стремительно наполнился водой и превратился из поплавка в трехсоткилограмовый балласт. Полутора суток ушло на ремонт, но мы теперь точно знали первопричину, и устранили её тем, что попалось под руку. К первой ключевой точке путешествия экспедиция подошла изрядно потрепанной, но уже поднаторевшей в битвах с речными напастями.
Впереди были два километра бурного водохранилища, с метровой волной. Всю ночь накануне, ветер отчаянно рвал полог палатки. Мы уже готовились к самому худшему, когда прямо перед рассветом все стихло. В считанные мгновенья водоем, ещё вчера переворачивавший мостки и небольшие лодки, покрылся лёгкой зыбью и сливочным промозглым туманом. Жилеты, на которые мы уповали, как на последнюю надежду, теперь пригодились для тепла.
Через сорок минут мы были возле крупного волжского острова, с характерным названием Грабиловка, а ещё через пять, едва не наткнулись в пелене на первой объект неудачливой волгарской "Атлантиды" - некогда одного из самых уютных волжских местечек. Урочище, где оно прежде располагалось, находится между современными Конаково и Дубной.
- Корчева - один из главных городов волгарей. Некоторые исследователи пытаются выделить их в отдельный русский субэтнос. Как поморы жили только морем, так и волгари занимались всем, что давала им Большая река. Лоцманством, речной торговлей, рыбалкой, водяными мельницами, а, поговаривают ещё, речным пиратством. Как село, Корчева известна с 16 века, а статус уездного города получила именным указом Екатерины Великой. Ошибочно была отнесена в зону затопления Иваньковского водохранилища в 1937 году.
Остров, торчавший из тумана, как кость из дымящегося супа, явно имел искусственное происхождение. Иногда такие насыпали специально ради единственного навигационного створа, по которым, как по нитке ходят, волжские суда. Но здесь было другое. Слегка сбившись с курса, мы сразу уткнулись в один из трех больших корчевских храмов. Точнее, это был его фундамент, превратившийся после разлива в крохотный кусок суши.
Островок со створом мы решили оставить на потом, а сами отправились к большой земле. Там явно наблюдался рельеф, хоть и заросший ивняком и рогозом, но как-то слишком упорядоченный для дикого волжского берега. Отовсюду из воды торчали необычные камни и антикварные металлические конструкции, заметно отличающиеся от современного техногенного мусора. Находки не заставили себя ждать...
При более внимательном осмотре выяснилось, что буквально весь здешний берег и пляж состоят из крупных и мелких обломков бывшего города! И галька, и камень - ничто иное, как раскрошенные в щебень остатки домов и храмов, и части добротной корчевской набережной. Это удивительное и очень странное зрелище!
Здесь и распыленный мощными взрывами ипатьевский кирпич, и увесистые обломки храмовой отделки, с элементами резьбы по белому камню. И даже порыжевшие куски чугунной плитки. Ей был уложен пол главного городского собора - Воскресенского.
Строились волгари основательно, не жалея средств, и это видно в каждой детали. Прошло уже больше 80ти лет, со дня гибели города, но на многих кирпичах и плитке отчетливо различаются элементы декоративной отделки и даже печати производителей.
Попадались нам не только камни, но и предметы быта. К примеру, чайное блюдце с клеймом кузнецовской мануфактуры, располагавшейся неподалёку, в современном Конаково.
Прибрежная полоса заросла настолько, что путь вглубь бывшего волжского местечка пришлось искать довольно долго. И тут нам помог игривый пёс, по виду метис лайки, выскочивший на звук запускаемого коптера. Он и стал нашим первым проводником по городу, которого нет!
Собака уверенно вела группу через заросли ивняка и бурьяна, мимо поклонного креста, на месте часовни. принятого нами поначалу за старое кладбище.
В итоге, мы пришли на поляну, где вразнобой располагались последние дома и сараи исчезнувшей Корчевы. Про особняк купцов Рождественских, единственное каменное строение, оставшееся после ухода горожан, экспедиционеры были наслышаны, и поразились лишь тому, в какой сохранности он пребывал.
Все вокруг казалось вполне себе обустроенным. В открытом сарае, неподалеку от усадьбы, лежали старые сани и дрова, сложенные в идеальном порядке. Сушилась "заржавевшая" на солнце рыба и колыхались на ветру обрывки старых сетей.
Не хватало лишь одной существенной мелочи. Людей! Как будто все они, в очередной раз, покинули это злосчастное место. Мы уже совсем было собрались уходить, как вдруг услышали голос. На крыльце, где буквально секунду назад никого не наблюдалось, смоля цыгарку, сидел типаж, прямо откуда-то из горьковских и чеховских описаний. Не бомж, и не опустившийся бродяга, а настоящий волжский босяк, с задубелым лицом и пронзительными голубыми глазами.
В его облике легко угадывались излишества прошлой жизни, лёгкая скука, от вынужденного безделья и лукавая волгарская смекалка. Кратко поздоровавшись, он представился Серёгой - последним жителем Корчевы. Изучив нас колким взглядом, и задав пару коротких вопросов, Серёга быстро и как-то по-приятельски разговорился. Родился он в Конаково, куда уехали и даже свезли часть домов бывшие корчевские обитатели. Но деды и прадеды этого колоритного человека жили и умирали именно тут.
Послужив на флоте и четверть века походив по Волге матросом, он обосновался на родном пепелище. Теперь помогает рыбакам и любителям утиной охоты, а в свободное время сиживает долгими вечерами, глядя на проходящие белые пароходы. Накануне Серега повредил руку и шибко переживал, что не смог пойти с мужиками на утреннюю тягу. Качал головой и ругал неведомого напарника, руки у которого явно растут не оттуда, где им предначертано быть природой.
Он рассказывал про нашествие гадюк, которые быстро заселили покинутое людьми пространство, про то, как долгими зимами сюда заходят волки, и как чудят туристы, дорвавшиеся до вольных волжских просторов. Про семью некогда жившего здесь бакенщика-корейца Колюни Кима, ютившегося в крохотной лачуге с целым выводком детишек.
Припав на колено, Серега чертил планы улиц прямо на земле, показывал руками, что где стояло. Речь его звучала весьма складно, да и историю города и случаи из его жизни он рассказывал не хуже иного экскурсовода. По каким-то причинам Серёга категорически не ругался матом, вставляя вместо энергичных русских выражений кратенькое и полувопросительное - "понял"?
Выговорившись, Серега вновь засмолил свою сигарку и указав нам кратчайший путь к берегу, вперил усталый взгляд в волжскую даль. Аудиенция явно была завершена. Впрочем, и мы не стали утомлять присутствием этого цельного и очень неординарного человека.
-"Так что здесь мне и помирать",-сказал он вдруг на прощание и замолчал совсем. Мы ещё попили чая на берегу и отчалили, несколько подавленные грустной атмосферой покинутого людьми места. Впереди было ещё двести километров водного пути. Продолжение следует.
Читайте ещё!!! Мягкая сила советской мультипликации. Как сейчас живет знаменитый Союзмульфильм
Подписывайтесь и ставьте палец вверх, если вас заинтересовала эта история. Спасибо огромное! За небольшую денежную помощь авторам, создающим материалы на свои средства, мы тоже будем крайне признательны!!! Жмите сюда
