Какое же это наслаждение - вырваться из города, забраться в лесную глушь и бродить по чуть приметным тропкам, наслаждаясь тишиной и вдыхая здоровый воздух, напоенный необыкновенными ароматами трав, земли и воды. А главное иметь возможность видеть и зверей и птиц не на рисунках в книге и не на экране телевизора, а живьем на свободе.
Совсем здорово уехать куда-нибудь на Кавказ или в северную тайгу: сколько же там всего незнакомого! Конечно, не все юные любители природы имеют возможность провести каникулы в деревне у родственников или друзей, или в загородном школьном лагере.
Многие не могут даже ненадолго покинуть свой городской двор. Но не стоит отчаиваться. И если вы чем-то серьезно увлечены, в любой обстановке найдете способ заняться любимым делом. Помню, однажды мы не вернулись в Москву к сентябрю, а остались в деревне у бабушки.
Нас записали в деревенскую школу. Правда, мы не столько учились, сколько всей школой выходили на колхозные поля пропалывать капусту и свеклу. А позже убирали урожай. Мне такая жизнь нравилась. Ведь я впервые проводил осень вне города.
И после учебы или работы на полях у меня еще оставалось время сбегать на Пахру или в ближайший лес, где деревья осыпали яркие наряды, где готовились к перелету осенние стаи птиц, деловито стучали дятлы и перекликались сойки.
Как мне не хотелось в декабре уезжать из тихой деревни с холодами и начавшимися метелями в шумный город. Невесело думалось мне, когда поезд, грохоча на стыках, мчал все ближе и ближе к Москве, ведь в городе кроме ворон да воробьев и птиц- то никаких нет. А когда от Павелецкого вокзала на трамвае мы добрались до дома и вышли на нашу неширокую Донскую улицу, я заметил синицу.
Она сидела на ветке заиндевелой липы и что- то расклевывала, зажав в лапках. Эта пустяковая встреча сразу подняла мне настроение. Значит, здесь в городе живут не только воробьи да вороны, но и другие птицы. И я стал бродить по окрестным дворам и садам, выбирая безлюдные места, где сохранилось больше деревьев.
Я искал встреч с птицами и другими обитателями города, и мои поиски нередко заканчивались успешно. Вскоре у меня нашлись единомышленники, которые хоть и не были так влюблены в природу, но с интересом сопровождали меня в походах.
И если кто-нибудь из мальчишек находил замерзшую птицу или выковыривал из песка какую-нибудь раковину или заостренный и гладкий "чертов палец", находку несли ко мне. Я что-то старался рассказать об этих находках. Хотя что я тогда еще мог знать? Но все же пользовался у дворовых ребят авторитетом да и других заражал своим увлечением.
А потом отыскался и мой приятель - Юра Крылов, который держал дома в большой банке рыбок и вырезал из старых журналов картинки со зверями. Я старался совершать свои путешествия не по тротуарам или дорожкам, а по сугробам, где снег не был так затоптан, и на поверхность высовывались сухие былинки и кустики.
Пробирался вдоль заборов и оград. Потому что скоро понял, что этими же путями бродят ночью мыши, крысы и охотящиеся за ними кошки, оставляя следы. Почти каждый поход открывал для меня новые места. Вот Звездин сад, в середине улицы, сразу за маленькой булочной. Конечно, это не лес. Но в нем много старых деревьев.
Не американских кленов или подстриженных лип, которые мы привыкли видеть вдоль тротуаров. В этом саду дубы, свободно раскинув в стороны ветки, роняли по осени тяжелые желуди, а посаженные давным-давно липы успели состариться и давали приют в своих дуплах всевозможным птицам. Были там и клены и вязы. В этом саду, пролетая через город, остановились птичьи стайки.
И если в Москве поползня в других местах увидеть было трудно, то в Звездном саду эти птички были нередкими гостями и бегали по кривым дубовым стволам вверх и вниз. А напротив Звездина сада, на другой стороне улицы, росли два толстых черных тополя-оскоря с необычно густыми ветками. Зимой они мало обращали на себя внимания, разве что синицы любили шнырять в чаще их ветвей.
А летом на этих тополях почему-то заводилась масса бабочек-волнянок с шелковисто-белыми крылышками. Их пестрые волосатые гусеницы беспрестанно жевали зеленую листву, а затем прятались в трещину коры, обволакивали себя тонким волосистым коконом и окукливались. Приходил срок и, разорвав тонкие покровы кокона, на свет вылезали бабочки в нежнейшем, еще не потертом наряде.
И весь этот процесс можно было проследить возле этих двух старых деревьев. А когда наступала осень, и деревья вокруг стояли голыми, осокори долго сопротивлялись холодам и встречали первые снега зеленой листвой. Были на улице и другие особо приметные деревья. Кто своей величиной, как огромные бальзамические тополя, возле дома, которые цвели красными сережками и не сорили пухом.
Спасибо за просмотр, ставьте лайки и подписывайтесь на канал!)