Меня вызвал к себе зам начальника и дал очередное задание по поиску того, чего нет. Необходимо было отправиться в другое депо и сфотографировать два локомотива, которые давно были распилены и сданы в металлолом. Их не существовало в природе, но они оставались в отчетах. На бумаге есть, на линии – нет. Потому высшее руководство затребовало фото-подтверждение их наличия.
В девяностых и нулевых годах локомотивы пилили очень даже лихо. Стоило какому-нибудь ржавому бедолаге немного постоять без работы, как на него вскоре падал жадный взгляд близ находящегося начальства. Тут же неумолимо, словно палач, из цехового сумрака вышаркивал резчик со своей газовой гильотиной и пилил новую жертву вдоль, да поперек. Ведь сдача только одного чермета могла выйти на пару миллионов, что уж говорить обо всем остальном…
И я поехал, и пофотографировал кусты с рельсами. Для приличия сфоткал даже крышу какого-то чужого электровоза. Другой композиции в том депо не нашлось.
Зачем нужно было меня командировать – загадка. Ведь подтверждения не могло быть априори. С таким же успехом, можно было и в родном депо фотографировать (как потом и стали поступать, с подрисовкой номеров).
Сгорел как-то сильно один электровоз. И этот случай был скрыт от всего высшего руководства. Поэтому машину до первой резки спрятали на деповский путях. Но ненадолго. Сверху заинтересовались, куда делся только что отремонтированный локомотив. И потребовали фотоотчет о его работе. Причем, просто вид спереди уже никого не интересовал, т.к. номера либо перебивались, либо перерисовывались, и об этом все знали. Теперь нужны были фотографии внутри машины.
Начальник депо тут же дает обычный приказ: «придумайте че-нить и быра».
Мы с моим руководителем отдела подумали, потом взяли длинный рулон миллиметровки и поднялись в сгоревшую кабину. Там кое-как ровно раскрутили бумагу по задней стенке, словно обои. Получился один какой-никакой кадр без сгоревших элементов. Все остальное в кабине так скрыть не получилось, пришлось еще несколько фотографий сделать на другом локомотиве.
А наверху такой же бардак, как и внизу, поэтому изображения всех устроили. И через полгода забытый электровоз переродился в новенький «лэндкрузер».
Зам по ремонту проводил уникально скучные и долгие планерки. Его монотонный полусонный голос вводил в дремотный ступор всех присутствующих.
Однажды, он в очередной раз собрал и уже больше часа мучил всех мастеров, бригадиров, которые сидели буквой «п» по всему пространству кабинета. Строчки из длинной телеграммы, зачитываемой медленным речитативом, буквально плыли над немытыми головами рабочего персонала.
Стояла тягучая тишина, в которой заместитель вводил подчиненных в транс.
И вдруг – БАМ!.. Грохот разрезал пространство и заставил всех невольно вздрогнуть… Народ уставился в дальний угол, где сидел старый мастер ресурсного цеха.
Оказалось, что он уснул, и его ослабевшие руки выронили тяжеленную болванку, которую перед планеркой не успел занести в цех.
По рации мастер ремонтного цеха вызывает своего коллегу с другого участка. Тот не сразу, но откликнулся. Однако продолжения не последовало. Тогда он раздраженно бросил в эфир:
- Ну, чего хотел-то?
- Я рацию со второго этажа уронил, вот, проверял.
Как-то в конце девяностых бывший уже начальник депо, дежуря ночью, пошел проверять цеха.
А утром на планерке он криком разносил механика:
- Иду по участку!.. Что такое?!.. Мостовой кран ездит!.. В кабине никого!!! Я залез на станок, чтоб понять, что происходит!.. И увидел, как крановщик трахает какую-то бабу!!! И они своими ногами бьют по рычагам!.. С какого хрена кто-то кого-то трахает на мостовых кранах?!. Почему ключи в свободном доступе?!. Я не намерен терпеть чью-то е**ю в цехах!!!
Через несколько лет после секса на кране, произошел еще один своеобразный случай. Крановщица, спускаясь по железной лестнице, упала на нее и приготовилась рожать прямо в цеху. Все засуетились, и ее увезли в больницу. Выяснилось, что она скрывала восьмимесячную беременность. Как она это делала – толком неизвестно. Но, главное, стало весело жить начальнику цеха. На первой же планерке, гогоча, ему давали советы, как ежедневно проводить личные осмотры тружениц.
А еще через пару лет одного пьющего крановщика скрутила эпилепсия прямо в кабине. Он тут же вывалился в нижнее окно, пролетел пять с половиной метров и рухнул на пол смотровой канавы, по пути задев головой стальной ящик с болтами. Разумеется, кто-то сразу вызвал скорую, и его увезли.
Но в этот день в депо работала большая комиссия по охране труда. И главный инженер не стал скрывать случай, он мрачно доложил о полете крановщика. Меня вместе с мастером цеха заставили мерить расстояние от крана до канавы и собирать все данные по происшествию для составления акта.
В этот момент подходят два упитанных высокопоставленных трудоохранника и вопрошают: где, мол, тело. А на полу в опилках осталось только небольшое пятно крови.
Мастер отвечает, что увезли работягу в больницу.
- А почему не оставили на месте? – последовал изумленный вопрос.
Мы тоже удивились и ответили, что у крановщика, вообще-то, голова разбита. Но нам недовольно сообщают – так разбирательство не проводится. Сказали и ушли. Что это было?..