Ранним утром в дверях квартиры Болана появился неожиданный гость. Болан удивленно хмыкнул и распахнул дверь, приглашая лейтенанта следственной службы Эла Уитерби войти.
— Считай, что это дружеский визит,— сказал лейтенант, напряженно улыбаясь.— Я хочу…
— Пять утра — не рановато ли для дружбы? — заявил Болан.
— Друзья часов не наблюдают,— настоятельно произнес Уитерби.— Я просто заскочил сообщить кое-какую интересную информацию.
Мак оказался не очень любезным хозяином. Оставив лейтенанта стоять посреди гостиной, он отправился в маленькую кухню. Там он поставил на плиту воду в кастрюле, достал с полки две чашки и банку растворимого кофе и, глянув заспанными глазами в переднюю, позвал:
— Проходи сюда.
Громадная фигура следователя появилась в узком проеме двери. Болан уселся на высокий стул перед буфетом.
— Кофе будет готов через минуту,— сказал он низким голосом.— Что там за информация?
— Пришла от осведомителя,— кивнул Уитерби и пристроился боком на кончике стула, изучающе разглядывая в тусклом свете лицо Болана.— На тебя заключили договор, Болан.
Мак на миг задумался, потом сказал:
— Не понял.
— Договор на убийство,— пояснил полицейский.— Кто-то решил отправить тебя на тот свет. Теперь понял?
Болан коротко взглянул на него, закурил сигарету и посмотрел на кастрюлю с водой.
— И почему это по утрам вода так долго не закипает? — рассудительно произнес он.
— Ты действительно понял, что я сказал?
—Да, понял.— Мак слез со стула, сделал шаг к плите, коснулся кончиками пальцев кастрюли, проверяя, нагрелась ли. Потом бросил внимательный взгляд на своего утреннего гостя.
— Хочешь напугать меня или что? — тихо спросил он.
Уитерби вздохнул и покачал головой.
— Нет, это чистая правда, Болан. Послушай, я ведь присматривал за тобой. И знаю, что ты ведешь с этими людьми какую-то игру. Так вот... теперь и они знают об этом. Ты что же, думал, они дураки?
Болан сунул ложку в банку с кофе, насыпал порошок в свою чашку и подвинул банку к Уитерби.
— Ты говоришь о мафии,— уточнил он. Вода в кастрюле как раз закипела. Мак снял ее с плиты, налил себе горячей воды в чашку и стал механически размешивать кофе ложкой, наливая другой рукой воду в чашку лейтенанта.— Они не казались такими уж умными,— пробормотал он.
— У многих первое впечатление тоже было таким, и где они? Они уже на том свете,— сказал Уитерби. Он тоже размешал кофе и отпил, пробуя на вкус.— Они вычислили тебя, Болан,— проговорил он и с шумом выдохнул.— Им известно, кто ты, и они явно поняли, почему ты так интересуешься ими. А теперь вот готов и договор на твое имя.
— И что же мне теперь делать? — размышляя вслух, спросил Болан.
Взгляды их встретились. Уитерби мрачно улыбнулся и посоветовал:
— Бежать. Как можно быстрее.
Болан покачал головой.
— Никуда я не побегу. Сколько времени уже действует этот... договор?
Уитерби взглянул на часы.
— Около четырех часов, если информация моего осведомителя точна.
— А сколько им нужно времени, чтобы взяться за его исполнение?
Полицейский пожал массивными плечами.
— Немного. Должно быть, они считают это делом легким. Как мне сказали, цена договора всего пять тысяч.— Он вздохнул.— Говоря откровенно, Болан, я почти не надеялся видеть тебя в живых, когда шел сюда.
—А к чему все эти сложности с договором? — спросил Болан.— Я целыми днями торчу у них под носом. Зачем им какая-то игра в кошки-мышки? Они могли взять меня в любое время.
— А тебе зачем?
Лейтенант улыбнулся.
— Ты-то чего ходишь вокруг да около? Ты ведь тоже хочешь убить их, и не утруждай себя, пожалуйста, не пытайся опровергнуть. Я знаю. Тут вопрос в способе действия, не так ли? То же самое можно сказать о мафии. До говор на убийство — их обычная практика.— Отодвинув чашку, Уитерби проворчал:— Дрянь кофе. Ты не дал воде закипеть. Ну, ладно...
В ответ Болан пренебрежительно хмыкнул.
— Как ко мне отнесется закон? Если я первый убью их? — спросил он.
— Тебя арестуют и обвинят в убийстве.
— Но это же в целях самозащиты,— возразил он.
— Тебе придется доказать это в суде,— заметил полицейский. Замешкавшись у двери, он обернулся с натянутой улыбкой.— Послушай, если это имеет какое-то значение, то могу сказать, что я отношусь к тебе с симпа тией. В личном плане. Но если ты еще раз возьмешься за оружие в нашем городе, мне придется тебя арестовать, и так именно оно и будет. Уитерби открыл дверь и вышел в коридор.— Ну, как? Может, оденешься и пойдешь со мной?
Болан помотал головой.
— Нет, лейтенант, спасибо.— И закрыл дверь.
Потом сразу же осмотрел кобуру, которой снабдил его Туррин, в десятый раз проверил пистолет, потом надел портупею и застегнул ее. Затем он пошел на кухню, достал из ящика четыре коробки патронов и, высыпав, распределил по карманам. Вернувшись в спальню, Болан принялся переставлять мебель. Кровать он повернул головой к восточному окну, открыл шторы, чтобы впустить яркие лучи восходящего солнца, скатал одеяло валиком и набросил на него простыню. Потом он обошел квартиру, тщательно закрывая все шторы и гася лампы, и, наконец, вернулся в спальню.
Второй раз в квартиру Болана утром тридцать первого августа гости пришли за не сколько минут до семи. Теперь их было двое, и они не позвонили. Минуту они стояли в коридоре, и, пока один слушал, приложив ухо к двери, другой возился с замком, прилаживая какое-то механическое устройство со скользящими лезвиями и выступающими зубцами. Он попробовал несколько комбинаций, действуя осторожно и спокойно, и прошептал:
— Кажется, зацепил.
Дверь тихо открылась. Оба на миг задержались на пороге, потом неслышно вошли в квартиру, плотно прикрыв за собой дверь. Внутри было не совсем темно, но они постояли, давая глазам привыкнуть к полумраку.
—Еще спит,— чуть слышно сказал один.
Другой молча кивнул, и они медленно двинулись вглубь квартиры. Более высокий замер у двери спальни, посмотрев искоса на длинноствольный пистолет, который держал в руке. Другой, дотронувшись до оружия, раздвинул в улыбке губы:
—Смотри не промажь,— прошептал он,— этот парень, говорят, стреляет без промаха.
Человек с пистолетом кивнул и, медленно нажав на ручку, резко распахнул дверь. В следующий миг он уже был в комнате, второй вошел вслед за ним. Оба сразу зажмурились, ослепленные ярким солнечным светом, но тот, что был вооружен, поднял руку и выстрелил три раза подряд в свернутое одеяло. И вдруг в углу справа от них что-то шевельнулось и спокойный голос сообщил: — Я здесь, Чарли.
Два человека разом повернулись, чуть не схватив друг друга за руки. Яркое пламя метнулось по направлению к ним, и комната содрогнулась от следующих друг за другом выстрелов. Алая струя брызнула из горла вооруженного человека. Другой, успев сунуть руку внутрь пиджака, рухнул на колени и замер в позе кающегося Наполеона.
Каратель выбрался из шкафа и минуту стоял над ними, профессиональным глазом оценивая результаты. Примерно через минуту Болан уже переступал порог небольшой квартиры этого дома. Он поставил на плиту немного воды для кофе, потом, убрав подушки с дивана, достал мощную винтовку 444-го калибра, «Марлин» гордо выставляла свой телескопический прицел. Вытащив из под дивана ящик с боеприпасами и снаряжением, Каратель стал методично готовить инструмент к работе.
— Так кто кого за дурака держит? — пробурчал он себе под нос. Всем желающим снайпер-профессионал Мак Болан мог бы объяснить, что любой план наступления всегда предусматривает путь к отступлению. «Но это вовсе не отступление,— сказал он, обращаясь к «марлин» и любовно освобождая ее от ткани, в которую она была завернута.— Это просто тактический отход на запасную позицию». Мак подошел к окну и взглянул вниз на улицу. Невдалеке звучала сирена.
Страх — естественное чувство, сказал он себе. Используй его! Сделай так, чтобы страх работал на тебя! Только теперь, в момент разговора с самим собой Болану вдруг открылась правда. Начинал он дело как простой акт мести. Теперь он видел все глубже. Ничего личного, никаких чувств между Боланом и врагами не было. Ни ненависти, ни презрения, ни мести. В Карателе вызрело понимание того, что он ведет Священную войну, как бы старомодно и банально это ни звучало.
Вопрос состоял в том, что добро должно победить зло. Это была цель, и Каратель знал, что никогда не найдет ничего лучше, ради чего стоило бы жить. Ради чего стоило бы жить, а не умереть. В смерти не было победы, это было совершенно ясно для него; победа заключалась только в уничтожении зла, и Мак Болан оказался необратимо причастным к этому делу. Зло сосредоточилось в мафии. Мафия должна умереть. Такова была цель.