Воюя с пролеткультовцами, Маяковский, наоборот, отстаивает огромное значение «я» поэта социалистического искус ства — передового человека эпохи, поднявшегося до понимания узловых противоречий времени, умеющего перестраивать и под чинить себе мир.
Слова вступительной главки второй части не- дописанной Маяковским поэмы 1922 г. «Пятый интернационал» в этом плане исключительно показательны:
Уже на первом этапе своего послеоктябрьского творчества потому заложил основы социалистической поэзии и лирики с первых дней революции его поэзия была вдохновлена великой идеей коммунизма.
Лирический герой поэзии Маяковского этих лет, несмотря на свою еще недостаточную «обособленность», отвлеченность и абстрактность, является типичным героем-борцом, носителем социально и исторически конкретных черт советского человека, действующим в социально и исторически конкретных, социал стических обстоятельствах.
Маяковскому на этом этапе творческого становления не удалось раскрыть содержание переживании своего лирического ге роя полноценными реалистическими средствами поэтического искусства, потому что он тогда еще не обладал достаточной для ЧТОГО идейно-художественной зрелостью.
В условиях продолжающейся борьбы всемирно-исторического масштаба, когда вопрос «кто кого» окончательно решен еще нс был, когда из нэповской Россия еще не превратилась в социалистическую, — виделось главное, то, что обеспечивало приход сХливог’о будущего, то, за что героически боролись миллионы людей тоуда — и не обращалось внимания на подробности.
А. Февральский: когда он пишет, что «искусство тех лет как бы страдало чрезмерной дальнозоркостью, мешавшей разглядеть предметы, находившиеся в - , но зато оно пыталось отобразить ведущие устремления эпохи, и его масштабность отвечала величию совершавшихся событий.
Известно, что этой третьей части поэмы н. состоятельность своей фантастики.
В подобных случаях ему действительно было «трудно с будущим», и не без оснований„тогда перед ним, «над земною точкой», загибался «огромнейший знак вопроса». Ему действительно в таких случаях было недостаточно ясно это будущее, страстным желанием проникнуть в которое он жил В грядущем.
Маяковским первого этапа послеоктябрьского творчества не все было должным образом осмыслено и в настоящем.
Совершенно правильно поняв основной смысл и содержание Октябрьской революции как истинно народной революции — освободительницы, как революции созидания.
Маяковский, тем не ме нее, в своих первых дореволюционных стихах сближает, сравнивает, а иногда и отождествляет революцию то с бунтом, то с потопом, то со штурмом дверей рая, приспосабливая старые понятия для выражения новой действительности, от чего оч откажется впоследствии.
Более того, иногда Маяковским выдвигаются на первый план совершенно случайные спутники революции, более похожие на представителей преступного мира, нежели на настоящих революционеров.
Так, например, устами семи пар нечистых про лога «Мистерии-буфф» поэт заявил:
Славим восстаний, бунтов, революции день - тебя, идущий, черепа мозжа!
Бунтарский элемент в восприятии революции как стихии разрушения являлся данью до конца еще непреодоленных подобного же рода мотивов дореволюционного творчества поэта, одной стороны, и отражением преобладания в революции того с ругой интеграции разрушения «мира насилья» «до основания»,
Этот бунтарский элемент в восприятии революции как сти хии разрушения сказался и на отношении Маяковского к наследству.
Мы уже говорили, что Маяковский явился преемником и продолжателем лучших традиций классической поэзии, что его выступления против классиков были одной из форм борьбы с ретивыми защитниками старья», ярыми противниками нового искусства революции, мнение которых, по свидетельству самого поэта, было «гениально подытожено».
Маяковский первых лет революции не всегда занимал чет кие марксистско-ленинские позиции в оценке культурного на следства.
Он ошибался, когда говорил в 1921 г. о том, что «вся идеология, на которую можно опереться, все старее искусство является буржуазной идеологией, которую мы сбросили в Октябре».
Ему иногда казалось, что художествен ное наследие прошлого может не помочь, а помешать делу борь бы, делу создания новой культуры, что оно будет иметь все права на существование только в будущем:
Когда ж прорвемся сквозь заставы, и праздник будет за болью боя, — мы все украшенья расставить заставим — любите любое!.
Несомненно, неоднократные ленинские выступления начала 20-х гг. по вопросу отношения коммунистов к культурному наследству, в особенности речь В. И. Ленина на III Всероссийском съезде комсомола 1920 года, оказали на Маяковского огромное влияние и помогли ему утвердиться на правильных позициях в оценке прошлого.
Принятие и одновременно отрицание наследства Маяковским 20-х гг. уже не исключали друг друга. Маяковский этих лет принимал культуру прошлого по праву законного ее наследника и отрицал ее — по праву новатора, делающего новый шаг в направлении, указанном традициями классической поэзии и поэзией новой социалистической жизни народа.