И все же это было приятное чувство — смотреть на новорожденного и сознавать: это мой ребенок. Я стал отцом. Еще раз стал отцом. Зато седьмого мне удалось перехватить на пороге родильного зала, когда их вместе с Матерью вывозили оттуда. Мать улыбнулась усталой, но счастливой улыбкой: она добилась того, что наконец-то и я здесь. Ее всегдашним заветным желанием было, чтобы мы рожали общими усилиями, чтобы она во время родовых мук чувствовала меня рядом душою и телом, чтобы не возникало у нее мысли, будто я в это время занимаюсь обычными, повседневными делами, а может, и не вспоминаю о ней...
Я дал жене выпить глоток апельсинового сока, а сам при этом разглядывал ребенка. Значит, девочка, опять девочка — уже третья, которой — пока она находилась в утробе матери — мы дали ласковое имя Томи-Баби (как будущему Тамашу-Балажу).
В ней не было ничего девчоночьего. С такой физиономией, с таким хорошо развитым носом она вполне могла бы родиться и мальчиком. Я испытывал некоторую досаду, но старался этого не показать.
— Правда, красивая? — спросила Мать, как до сих пор спрашивала меня о каждом нашем очередном ребенке.
— Интересно, почему она такая лиловая,— уклонился я от прямого ответа.
— Это ничего не значит,— вмешалась сестра.— Это ровным счетом ничего не значит.
До сих пор я твердо знал, что дети появляются на свет красными. Красными и в морщинках. Морщин у нашей дочки не видно было, во всяком случае, на лице. Красной ее, скорее, можно было назвать, но краснота эта перемежалась такими крупными лиловыми пятнами, что глаза мои ничего другого и не замечали.
— Правда, красивая? — опять спросила Мать.— По-моему, такого красивого ребенка я еще и не рожала.
— Очень красивая,— не стал я спорить.— Как для новорожденной, так очень красивая. Она поняла, что это значит.
— Чего ты хочешь? Ведь еще и двадцати минут не прошло, как она родилась. В этот миг я почувствовал умиление. Крохотный лиловый комочек, неполных двадцать минут прожил он как самостоятельный человек. Что они для нас, эти двадцать минут? Ничего. А для нее — это вся ее предыдущая жизнь.
— Ну, ступайте! — сказал я, видя, что молодой человек в белом халате, ожидавший у каталки, уже выказывает признаки нетерпения.— А то, как бы сквозняком не продуло.
Стояла удушающая июльская жара. Если бы хоть чуть потянуло сквозняком откуда-нибудь! Но для младенца, которому от роду всего двадцать минут, длиннющий больничный коридор был действительно не самым подходящим местом.
— Тогда до свидания! — Мать не стала настаивать, чтобы я остался.
— До свидания! Завтра приду.
— Приходи, приходи!
Я решился коснуться губами только ее волос, чтобы не заразить чем-нибудь, и молодой человек повез каталку. Сестра унесла на руках малышку, которую и подавно целовать было нельзя.
Когда все они скрылись за поворотом коридора, я по ближайшей лестнице стал спускаться вниз. Конечно, погруженный в раздумья. Значит, у меня опять дочка. Не беда! Сейчас мне сорок семь, к тому времени, как ей исполнится двадцать, мне будет шестьдесят семь. Если доживу, конечно. А может, и не доживу. С другой стороны, девочки раньше взрослеют, глядишь, и замуж выдать успею...
Вот такие мысли лезли в голову — о ребенке, которому двадцать минут от роду. Впрочем, за это время ей исполнилось и все двадцать пять, если не тридцать... Я посмотрел на часы: да, в этот момент ей сравнялось полчаса.
А я раздумываю, как бы выдать ее замуж! Мне стало смешно.
На следующий день от лиловых пятен не осталось и следа, но дочка не стала от этого краше. Я пытался сравнить ее с другими новорожденными: смог ли бы я отличить ее от них? Если бы вместо нее мне сунули в руки какого-нибудь другого младенца, сумел бы я заметить ошибку? Все эти вопросы занимали меня еще и потому, что Мать перед уходом в больницу снова рассказала — к вящему удовольствию всех наших ребят — давнюю историю о том, как в свое время чуть не подменили Магдушку.
Мать была не виновата. В тот раз она готовилась к выписке из больницы и прихватила с собой все пеленки-распашонки в детскую комнату, потому что ей в порядке исключения разрешили самой одеть малышку. У девочки перед этим как-то упала с ручки тесемка с именем, но в ногах каждой детской кроватки была прикреплена табличка с фамилией - именем ребенка, так что оставалось найти надпись «Варга Мария Магдолна».
************
Продолжение следует......