Шлихи
Уже много дней я бесплодно брожу по безлюдным берегам Ишима. Я осматриваю косы галечника, заглядываю во все промоины и овраги, карабкаюсь по высоким, почти отвесным утесам и изучаю каждый выход камня. Вот встретилась кварцевая жила. Терпеливо, шаг за шагом, обстукиваю ее молотком: нет ли в ней признаков руды?
На берегу реки рою неглубокую яму и, наполнив песком большой деревянный лоток, начинаю мыть шлихи. Это кропотливое дело. В лоток входит не менее тридцати килограммов породы. Мне нужно эту породу тщательно перемыть и удалить с лотка, и тогда, может быть, удастся получить несколько граммов шлиха. Я ставлю лоток на дно реки в мелком месте и то молотком, то руками перебираю гальку в лотке.
Течение сносит всю муть, увлекая за собой и легкий пустой песок. Когда муть проходит, я поднимаю лоток на руки и, удерживая его на весу, плавно качаю на поверхности воды. Вода поступает в лоток небольшими ровными порциями и, всплескиваясь, уносит легкую гальку. Время от времени я с силой встряхиваю лоток, не поднимая его из воды. Тогда все тяжелые песчинки, весь шлих, садятся на дно лотка.
Так я мою довольно долго. От тяжести лотка и от неудобной позы начинает болеть спина и ноют ноги. С каждым всплеском воды порода в лотке все убывает и убывает. Наконец, ее остается так мало, что лоток уже не тонет на дно,— он свободно плавает , по поверхности воды. Теперь можно сесть поудобнее на камень и лишь легким движением руки регулировать воду. Начинается самая интересная часть шлиховой работы.
Я чаще встряхиваю лоток, чтобы не упустить шлих. А шлих уже виден: он выступает при каждом скате воды по краю породы узкой черной каемкой. Слой песка, покрывающий шлих сверху, становится все тоньше и прозрачней. Наконец, в лотке остается чистый шлих - темный рудный песок.
В шлихе должно оказаться все, что значительно тяжелее кварца: платина, золото, оловянный камень, циркон, монацит и много других редких и ценных минералов. Так можно открыть россыпь или коренное месторождение руды.
Я ставлю лоток на ребро и подпираю его молотком, чтоб быстрее стекала вода и высыхал шлих. Потом рассматриваю шлих в лупу и убираю его в пакетик. На пакетике обозначаю порядковый номер пробы. Тот же номер ставлю на карте в том месте, где взят шлих. Потом, собрав свои инструменты, двигаюсь дальше по реке, до новой косы или оврага. Так я мою шлихи.
Я перемыл здесь все речные косы, все выносы из оврагов. Шлих получается большой, но нет в нем ничего, кроме черного блестящего магнетита, фисташково-зеленого эпидота и желто-коричневого титанита — обычных спутников горных пород. Они для меня не интересны. Прихожу на стан голодным, усталым и недовольным собой. Вечерами я люблю сидеть с ружьем на высокой скале над рекой в ожидании гусиного лета.
Я вижу, как на недвижной воде, точно всплывая из черной глубины, появляется отражение первой звезды. Когда глаз перестает различать в темноте предметы, я иду к своему стану, где пылают бойкие костры и над кострами дымят закоптелые казанки.
Зеленая галька
Беру рюкзак, карту, горный компас, полевой дневник и молоток. Вскидываю на плечо ружье. Сегодня мой последний маршрут по Ишиму.
В нашу задачу здесь, на Ишиме, входило исследование гранитного массива. Уже много гранитных полей, и больших и малых, изучено нашей экспедицией по степному Казахстану. В одном месте, далеко отсюда, были найдены признаки оловянного камня. В другом мы открыли цирковую россыпь. В гранитах урочища Баксы обнаружены кварцевые жилы с редким металлом - молибденом.
Здесь же - ровно ничего.
Я и мой товарищ, работающий на соседнем участке, исходили эти граниты вдоль и поперек. Граниты залегают здесь в древних зеленокаменных породах. Контакты, где граниты соприкасаются с этими породами и где больше всего можно ожидать руду, оказались пустыми.
Сегодня я в последний раз пройду по массиву и осмотрю его дальний контакт, где я еще не бывал. И напоследок мне хочется добыть куропатку, - их много здесь по заросшим кустами оврагам.
Торопливо иду степью и потом берегом реки. В овраге, густо заросшем карликовым березняком, снимаю с плеча ружье. Кажется, я спугнул зайца. В кустах мелькнули его задние белые ноги. Мне хорошо известна повадка здешних зайцев: они не бегут далеко при первом появлении человека,- спрятавшись за ближний куст, они садятся на задние лапки и ждут, что будет дальше. И я, затаив дыхание, крадусь в кусты. Заяц внезапно подпрыгивает в нескольких шагах от меня и уж не бежит, а, кажется, летит по воздуху. Машинально вскидываю ружье и посылаю вслед заряд гусиной дроби. За дымом ничего не могу разглядеть.
Низкорослые, чахлые и до смешного кривые березки тесно разрослись по склону оврага. В этом овраге меня занимает ручей. Вода мягко течет по гладкому ложу, увлекая за собой мелкую гальку и чистый белый песок. Этот крошечный ручеек подобен большой и сильной реке: у него также есть свои утесы, омуты и мели.
Снимаю с плеч рюкзак и ружье и присаживаюсь покурить у ручья. Много исхожено мною оврагов и перемыто речной гальки за это лето. И глаз мой верен своей привычке: на дне ручейка среди окатанных кусочков кварца, полевого шпата и обломков гранита я примечаю золотые чешуйки. Так блестит выветрелая черная слюда - биотит. Наклоняюсь к воде, хочу взять со дна горсть мелкой гальки.
И вдруг рука останавливается. Неизвестное волнение овладевает мной. Откуда здесь малахит? На дне виднеется колеблемый водой угловатый зеленый камушек, немного крупнее горошины. Здесь где-то близко медь!
Спасибо за просмотр, ставьте лайки и подписывайтесь на канал! Продолжение следует!