Стоит мне о чем-то задуматься, как он, не говоря ни слова, приносит пиво, сок, кока-колу, виски, бренди и говорит: «Пей! Пей!» Приехав на пост вторично, я привез ему купленные в Сайгоне виски «Джонни Уокер» с черной этикеткой, маслины, колбасу салями, японских устриц и несколько десятков открыток с голыми женщинами. Открытки я купил на улице Кортина за триста пиастров, хотя запросили за них тысячу пятьсот, расхваливая:
«Фурэнчи тару намбар ван!» «Первоклассными француженками» были только три, все остальные — японки. «Стучись! И я тебе отворю!-» «О ангел1 Взгляни на родные места!» «Крепи боевую мощь! Генерал Уэстморленд» . «Родина! О, родина!»
Сержант Ласс и капитан Раск хохотали до упада, когда я писал эти фразы на обороте...
Укрепленный пост, с грех сторон окруженный джунглями, а четвертой всматривающийся в то. что происходит на Шоссе, вооружен, как говорится, до зубов. Здесь находится двенадцать танков М-24, семь безоткатных орудий калибром 105 и 155 миллиметров, а в разбросанных повсюду окопах установлено несколько минометов. Кроме артиллерийской и танковой частей в Бен-кате дислоцированы четыре батальона пехоты и несколько отрядов специального назначения. В январе они семнадцать раз входили в «соприкосновение» с Вьетконгом.
За ночь, случалось. 105- и 155-миллиметровые орудия выпускали по очереди до ста тридцати снарядов. Бывало, всю ночь напролет били минометы, иногда вьетконговцы целыми днями бродили вокруг, но не нападали, наверно, потому, что несколько их регулярных батальонов отправилось на юг для участия в боях под Бинь-зиа.
Неоднократно поступали донесения, что вьетконговцы распространяют среди крестьян окрестных деревень слухи о чрезвычайной операции в канун лунного Нового года, который здесь наступает второго февраля. Болтаю.- что они подъедут к воротам поста на грузовиках и атакуют с фронта. Майор Янг несколь ко раз повторил:
— Вряд ли это так. Укрепления у нас хорошие, и вьетконговцы прекрасно это знают. Не думаю, что они прикатят на машинах, но вполне допускаю, что до Нового года они что-нибудь предпримут. Это умные, осторожные и храбрые парни... Раз уж они сказали, то. наверно, так и будет.
Когда мы в феврале, после вьетнамского Нового года, снова приехали в Бен-кат, обстановка там совершенно изменилась. Поблизости происходили перемещения не то трех, не то четырех вьеткоиговских батальонов, которые не только пробирались на юг, но и явно нацеливались на укрепленный пункт.
Поэтому оборонительные сооружения были усилены, поставлены три ряда колючих заграждений, многие участки заминированы электрическими минами, которые называются, кажется, «креймор». Эти небольшие зеленые коробки новейшего типа, говорят, взрываются с ужасной силой. В каждый окоп тянутся электрические провода с включателем.
Нам тоже выделили окоп в яме валялись дымовые шашки, осветительные ракеты, ручные гранаты, автомат и пулемет — даже ноги некуда было поставить. «Если вьетконговцы, прорвавшись через огневой рубеж и проволочные заграждения, ринутся на вас лавиной, нажмите в самый последний момент включатель мины «креймор», но до этого не смейте даже дотрагиваться до него»,— приказали нам.
Ежевечерне, часов около двенадцати, почти все американцы в полном боевом снаряжении забираются в окопы и проводят там всю ночь. Когда лейтенант Хьюз в пуленепробиваемом жилете, увешанный гранатами, с ножом, пистолетом и автоматической винтовкой, с карманами, до отказа набитыми обоймами с патронами, с трудом поднялся на ноги, мне показалось, что он стал, по крайней мере, в три раза толще. Так он и растворился в темноте — похожий на ходячий склад оружия.
В одежде и ботинках мы валяемся на кроватях под москитными сетками в ожидании событий. В темноте кричат ящерицы гекко. Иногда они засыпают и шлепаются с потолка. Чиркнув зажигалкой, смотрю, как эти хитрецы улепетывают, виляя серо-коричневыми хвостиками.
Майор Янг говорит, что процентов девяносто горожан и крестьян — вьетконговцы или сочувствующие им. Он убежден, что среди солдат тоже есть вьетконговцы. Неизвестно, правда, кто именно, но они наверняка есть. Из города иногда приходит парикмахер и, подстригая солдат, внимательно слушает, о чем они болтают, а вернувшись в город, наверно, докладывает обо всем, что видел и слышал. Когда у солдат-вьетнамцев туго с деньгами, они без зазрения совести продают патроны вьетконговцам. А денег у них никогда нет.
—- ...Похоже, что каждую ночь вы спите на мине?
— Да, сэр!
— Выходит, что солдат убивают пулями, проданными ими же самими?
— Да. сэр!
— ? ? ?
Обстановку внутри укрепленного поста вьетконговцы, по-видимому, знают досконально. Им. должно быть, уже сообщили, что два японца приехали сюда и живут тут. Когда нам сказали об этом, «два японца» растерянно уставились друг на друга.
Вьетконговцы, если понадобится, запросто могут за день сделать переход в двадцать-тридцать километров. В «хошиминовских» сандалиях, сработанных из автомобильных покрышек, они бегают, как кошки, — быстро и неслышно. Там, где есть твердая почва, они, как кроты, роют тоннели. В джунглях на глубине трех - пяти метров они выкапывают подземные ходы примерно в метр диаметром.
Вырытую землю разбрасывают тонким слоем в густых зарослях. Подземная дорога, обычно имеющая бесчисленные ответвления и отдушины, тянется километра три-четыре, а иной раз — до одиннадцати километров.
Поражает одна вещь: земля утрамбовывается так плотно, что удается обойтись без единой подпорки.
Вьетнамец, командир танковой части, посвящал нас в науку строительства тоннелей. Проходивший мимо барака ветеран — рядовой Лайон, выходец из Ныю-Порка, специалист по электротехнике — сказал, что тоннели эти — настоящее чудо. А танкист вспомнил, как он однажды заложил заряд взрывчатки, чтобы взорвать тоннель, но обрушился только вход, а все прочее осталось в целости и сохранности.
Тогда бросили несколько слезоточивых гранат и попытались вентилятором загнать газы внутрь, но из тоннеля даже ни одной крысы не удалось выкурить. Один из солдат, обвязав вокруг пояса веревку, пострелял на всякий случай в тоннель из автомата и полез туда, но воздух там был такой затхлый, что он. не вытерпев и десяти минут, выскочил обратно.
— ...Непонятно, как вьетконговцы живут в этих норах,— с изумлением качает головой танкист. Сам он в армии с шестнадцати лет. Когда он рассказывает о боях, в его узеньких глазах вспыхивают опасные огоньки. Но и этот вояка в отчаянии махнул на все рукой.
