Моя ведьма рисует одну из последних рун,
И придуманный город становится миражом, белой северной птицей, простуженной на ветру.
Испаряется вместе с парковкой и гаражом, где соседка хранит двухколесный велосипед, трехлитровые банки и рваную майку с Че.
Яндекс-пробки, но люди на «Скорой» должны успеть, но, пока доезжают, уже пациент исчез,
только чашка и книга открытая на столе, и страницы y книги на добрую треть пусты, как глаза овдовевших нервических королев, обречённых войной на молчанье, очаг и тыл,
языки фолиантов – на добрую треть латынь, и, обложку закрой, – начинается тишина,
с неба падают райские яблоки, ад остыл.
Моя ведьма рисует, и кожа её бледна.
Ведьма пьёт можжевеловый дождик на посошок, превращая текущие трубы в металлолом.
Нарисованный город, не маленький, не большой,
приютивший бездомное солнце,
прямым углом забывает маршруты автобусов, номера
главных экстренных служб по спасению из тоски.
Старый город себя начинает с земли стирать: полмоста, полвысотки, полпарка и полреки.
Ведьма смотрит, как в воздухе пятый парит этаж, арматура – как кости, которые не срослись,
как улыбка известного в узких кругах кота –
и чуть шире известного в узких кругах Алис.
И когда все накроется тазом, сгорит дотла, и мы дружно проглотим рунический антидот,
моя ведьма окажется там, где она была,
если очень захочешь, шепни, и она придёт
по пути дурака, в шутовском колпаке глупца, по ручьям, по лесам, по лодыжки в своей любви.
Мне не грустно – у нужной истории нет конца, её трудно закончить, но можно остановить.
Автор: Резная Свирель