"... Потихоньку становились мы всё увереннее в полетах, стали летать в зону, познали штопор и другие фигуры высшего пилотажа. Оперились чуть-чуть. Еще бывало, полетит летчик «на себя» в зону, напросишься к нему в заднюю кабину.
Однажды я напросился к Сане Захлебному. Он и Кубик (Кубарев, будущий ком-полка) были в нашей АЭ молодыми лейтенантами. Пришли в зону, начали, как положено, штопор влево – боевой вправо, потом штопор вправо…
А он не выходит! Вращается по крену, нос почти не задирает на витках и завывает при этом как-то нехорошо. Гляжу, в передней кабине Санина голова в шлемофоне только дергается туда-сюда. Ну а мне что остается делать – сиди себе, сопи в две дырочки! Потом, когда пониже штопорнули, вывел Саня его, наконец. Меня Марчела с училища и до сих пор, кличет так же, как и Саню – Зах.
Ближе к осени стали летать по маршруту. Большой маршрут шел на юг, потом от Шипуново – на Белоглазово, где уже хорошо были видны отроги Алтая и серебряная лента реки, потом на север, на Усть-Чарышскую пристань.
Тут был любимый мной, да, наверное, и другими курсантами, отрезок маршрута, где с 4-х тысяч надо было быстро снизиться до 1200, потому, что дальше была 2-я зона, и надо было пройти под ней. Поэтому приходилось ставить Элку боком в крутое скольжение.
Даешь крен, ногой держишь от разворота.. Крен все больше – нога все дальше. Потом руль поворота затеняется килем, нога проваливается до упора, самолет клюет носом, убирает крен и дальше уже попёр пикировать!
Впервые одели ППК. Хотя наши инструктора вместо ППК просто перетягивали живот ремнем от портупеи и вперед. Даже на спорт так летали. А пузА классные были почти у всех у них. Между собой даже в шутку спорили они, кто стакан водки на живот поставит и тот не упадет. Камбаров был пузатый, шеф мой, Тучка, да и комэска Горид тоже.
Наш комэска на втором курсе. С животом, бычьи глаза навыкат исподлобья. Любил громкогласное, показное командование, матерился без стеснения, невзирая на чины и звания.
Однажды перед строем курсантов АЭ сказал на нашего уважаемого всеми зам комвзвода Вовку Кузнецова громко и членораздельно – ну ты, Зал..па! Этим самым подписал себе приговор в наших глазах.
Будучи уже лейтехой, ходил я дежурным по полку в Калманке. Пришел докладывать ему о сдаче дежурства, а он не принимает рапорт. Был уже он зам комполка. Докопался до меня, почему в коридоре электрощит висит на 10 см. ниже положенного!
А я черт его знает, он сто лет так висел и до меня! Только через замполита удалось блажь эту перебороть! Вместо пяти часов сменился в девять. Хорошо, что потом лейтехой к нему не попал в АЭ.
То ли от отчаяния, что служат в Калманке, этом богом забытом месте, летчики были там какие-то…. Потом еще вернусь к этому, сам потом таким стал…»
Из книги Игоря Захарова (Заха, Барнаульское ВВАУЛ) "Небо начинается со взлёта" под редакцией Бориса Максименко: "... Игоря нет… – унесла тяжёлая болезнь после Афганистана. Однокашники поручили мне отредактировать его творчество и издать книгу..."
