Давно это было... Да уже, пожалуй, лет двадцать с тех пор прошло...
Каждую неделю, начиная с мая по сентябрь, я ездила на дачу – на протяжении десяти лет. Это в среднем. Такое среднеарифметическое воспоминание, потому что, конечно, не всегда каждую неделю, и не десять лет, а больше, и не по сентябрь, а по октябрь… Ну, вы меня поняли.
Автобус, потом два часа на электричке. Могло быть и больше, это как повезет. Полдороги я стояла, потом, после Михнева – а то и после Ступина – народ начинал выходить, и можно было сесть. Ближе к Кашире всегда проходила тетенька с очень вкусными домашними пирогами – я покупала два с повидлом. Такой ритуал. Читала, спала. Читать можно было только что-нибудь несерьезное и не тяжелое – в буквальном смысле, потому что обязательно ехала с поклажей и туда, и обратно. За это время прочитала массу косноязычно переведенных во времена книжного бума зарубежных детективов и столько же женских слащаво-эротических романов в белых бумажных обложках – да-да, признаюсь!
В один прекрасный день Узуновская электричка сломалась, довезя нас только до Ожерелья. Ладно бы – до Каширы, откуда можно было бы уехать на автобусе! Нас было много, целый поезд, все скандалили, и нас стали рассаживать по проходящим пассажирским и почтовым поездам, так как следующая электричка на Узуново ожидалась только часа через три.
Человек в форме спрашивал, куда вам и сколько вас, и если набиралось человек десять до определенной маленькой станции – обещали там остановиться и высадить, если меньше – нет, как хотите. Нас, Топкановских, было меньше, но мы хором соврали. Посадили нас в тамбур почтового поезда, набились мы битком. Не сел только старик с алюминиевым тазом под мышкой и с косой наголо. Нет, она была замотана тряпочками, но какая разница?! Не пустили ни в один тамбур. Уж и не знаю, как он уехал, бедный.
Замечательна реакция моей мамы, когда она выслушала рассказ обо всех перипетиях пятичасовой дороги на дачу: только с тобой могло такое случиться!
Дальше, после электрички, были варианты: можно было доехать, как вы уже поняли, до Каширы, и сесть на автобус, который останавливался аккурат у нашего товарищества, но в него надо было еще влезть, а вернее, взять с бою и опять-таки стоять все сорок минут дороги. А можно было ехать до Топканова и чапать дальше пешком – всего-то полтора километра, которые давались нелегко, потому что первые метров семьсот дорога шла на подъем, незаметный, но ощутимый.
Дорога пролегала в полной пустоте – поля, поля…
Поля в вечерней жалобе…
Вечерние поля в росе…
Над ними – вороны…
Все строго по Цветаевой, даже когда поля утренние.
Поля, кусты, редкие дерева, много неба, солнце в макушку, проносящиеся на страшной скорости машины, не признающие никакой разметки – да ее и не было, редкие и кажущиеся опасными мотоциклисты…
Обычно тащишь за собой тележку или сумку на колесиках, которая подскакивает на колдобинах и скрипит. Потом шоссе заасфальтировали, и стало лучше, но ненадолго: в сентябре 1993 года там прошли танки Таманской дивизии, направлявшиеся в Москву, и раздолбали весь асфальт в мелкую крошку. Потом опять асфальтировали. Эта дорога наводила на меня уныние.
Потом, когда цивилизовались, организовались и перевозки: к электричкам приезжали предприимчивые автомобилисты и развозили желающих по товариществам, которых было много в округе. Стоило это десять рублей, потом двадцать и казалось дорого, но я ездила, а то такая тоска тащиться пешком!
Хуже был обратный путь, потому что с грузом. Иногда я сразу договаривалась с перевозчиком, чтобы отвез вечером, но они часто просто забывали об этом. Иногда – редко – кто-нибудь из соседей отвозил в Топканово, но чаще пилила пешком.
Можно на автобусе до Каширы, но тоже не было гарантии, что он точно придет – и тогда ты уже опаздывал и на электричку, идущую с Топканова. Да и к Каширской электричке автобус не успевал, так как шел какими-то зигзагами по Каширским пригородам. К тому же в Кашире очень высокий железнодорожный мост – тяжело с сумками.
Помню, как я в мгновение ока вымокла до нитки – не успела добежать через мост с сумками на платформу под навес – так и ехала мокрая до дома, носки только переодела – была, к счастью, пара с собой. Зато, дожидаясь в Кашире электрички, можно было опять купить тех вкусных пирогов!
Помню, как мы с другом вывозили с дачи капусту – ее уродилось чуть не 30 кочанов. Это был подвиг! На какой-то тележке везли, а как мы втащили все это в вагон, не представляю! С машиной договориться не удалось, и пришлось корячиться самим. Из-за этой капусты мы с ним чудовищно поругались – он вообще человек очень вспыльчивый, а у меня начался на нервной почве какой-то припадок, типа астматического, и я чуть не задохнулась. Но жива, как видите.
Еще вспомнила, как однажды осенью мы шли на станцию – темнеет рано, а тут еще встал такой туман, что в двух шагах не было видно ни зги! Нас набралось несколько человек: мой друг с единственным фонариком шел впереди, а мы за ним длинной цепочкой – зрелище было вполне сюрреалистическое...