Уже через час на улицу вышли мужчины, удерживая за края савана тело покойницы, укутанное в простыни и какое-то домашнее клетчатое одеяло. Медленно спустившись по лестнице, они двинулись в сторону бани через заросший огород с уже пожелтевшей и опавшей травой. Следом вышла баба Маня, держа в руках какие-то тряпки. Некоторые из них, белого цвета она привязывала прямо к дверной ручки. Закончив это странное действие, она двинулась в огород вслед за мужчинами. Рома решил проследить за ней. Аккуратно пробравшись по дорожке вдоль опавшей травы, он увидел, как горбатая старушка привязывала оставшиеся тряпицы к одинокой яблоне, стоявшей посреди огорода. Заметив неподалеку от себя почерневшую и покосившуюся скамейку, мальчик решил присесть. Через некоторое время из бани вышли мужики, весело что-то обсуждая, они двинулись к избе.
Проходя мимо Ромы один из них, невысокий мужичек в поношенной фуфайке с шапкой ушанкой набекрень, остановился и взглянул на мальчишку. Криво улыбнувшись он уселся рядом и спросил:
- Ну что? Жалко бабушку-то, да?
- Да – неловко ответил Рома и почему-то решил поделиться – жаль, что я ее почти не знал, мне кажется, мы бы с ней много о чем могли поговорить.
- Это правда, но еще поговорите, ее обратно, когда в дом понесут, намытую, прощаться будем, да пить и веселиться – старик обнажил пару гнилых зубов в кривой ухмылке и хрипло засмеялся – вот и поговорите, попрощаетесь, так сказать.
Рома безразлично посмотрел на старика, в очередной раз осознав, что его собеседник не очень понимает о чем идет речь. Как всегда и бывает. Затем отвернулся и уныло проугугал. Но старик почему-то не унимался:
- Смотри-ка, батька-то твой все окна конопатит, старается, словно ему жить в этом доме…
- Что, простите – удивленно переспросил мальчишка.
- Я говорю, хочешь, прямо сейчас его накроем? Я лестницу толкну, а он аккурат головой об угол и прилетит - и всего делов!
Рома посмотрел прямо в глаза старику. Глаза его были веселыми и какими-то глупыми. Сам он был роста невысокого и как-то несуразно слажен. Вытянутая голова и нос, маленькие руки, торчащие из ватника, и болтающиеся ноги, свисающие со скамейки.
- Нет, а вы можете… сестру мою отвлечь, пусть она нитки поищет, пусть…пусть будет, чтобы она клубок ниток видела, а взять не могла, чтобы он постоянно у нее из рук выкатывался, только чтобы с ней ничего не случилось, ни головой там об угол не ударилась, ни на острое не напоролось, чтобы никак не повредилась, пусть побегает до того момента, как все пойдут бабушку хоронить.
- Сестрица-то хорошая девка, чего бы и не поиграть с ней. А ты смотри за батькой. К вечеру гости на поминки придут, с бабушкой прощаться, смотри, как бы батька твой умом не тронулся, да дел не натворил.
Старичок спрыгнул со скамейки и двинулся к избе. Казалось, что чем дальше он уходит, тем меньше становится.
- Рома! – послышался крик отца. Ты долго там баловаться будешь? А ну сюда иди отцу помогать! Бегом я сказал.
В избе горели свечи. В красном углу весела покосившаяся икона. Встревоженные старики стояли возле гроба с покойницей и тихо о чем-то переговаривались. Кругом царила напряженная атмосфера.
- Ты посмотри, Господи, щеки порозовели после бани, нарумянилась, как живая.
- Ты что, что говоришь-то такое, мертвая же она. – слышался шепот стариков.
Кто-то из пожилых стариков отошел от гроба, чтобы поправить покосившуюся икону в красном углу. Пожилой мужчина с седой бородой едва дотянулся до угла резной рамы и бережно начал ее поправлять. Прямо на глазах у Ромы из темного угла, почти под самым потолком, в том месте, где старые обои отходили от стен, образуя небольшую дыру, появилось какое-то легкое шевеление. Клочок старых обоев зашевелился, и из дыры появилась чья-то рука, потянувшаяся к иконе. Мальчик даже не успел ничего толком понять, как тяжелая икона в ту же секунду сорвалась и с громким треском упала на пол. Все вокруг замерли, включая ошеломленного старика, посчитавшего, что икона сорвалась по его вине. Кто-то в толпе засмеялся противным голосом:
- Ну, вот теперь и гостей звать можно, а то устроили тут, не пойми что…
Рома тот час же обернулся к толпе. Куча стариков, незнакомых мужчин и женщин. Пытаясь понять, кто именно это сказал, внук ведьмы бродил глазами по толпе, но понял, что не знает больше половины присутствующих даже в лицо. Старик, стоящий в углу виновато произнес:
-Я лишь поправить хотел, честное слово!
- Не добрый это знак – послышался все тот же голос горбатой старушки.
Рома до сих пор терзали сомнения. Что означает все происходящее вокруг? Он действительно заключил договор и взял чертей, о которых их предупреждала Марья или это всего лишь стечение обстоятельств и случайностей, которые он воспринимает за чистую монету? Глаза его были широко раскрыты, но, как и прежде, он старался скрыть свои чувства, уставившись куда-то в пол. Кот, какие-то бандиты, старичок на скамейке – все это как-то странно. Он думал, что черти должны быть лохматыми и с рогами на голове, именно такими, какими их описывали в сказках. Ведь, в конце концов, если сказочные персонажи действительно существуют, то почему бы им не быть именно такими? Может все это вообще плод его воображения и какие-то галлюцинации? Рома взглянул на свою мать и увидел, что она тихонько плачет. Это из-за бабушки? Она же ее совсем не знала, здесь что-то другое или родственные чувства неожиданно проснулись для нее самой? Рядом стояла сестра с грустным выражением лица. Было ясное, что происходящее у нее вызывает больше любопытства, чем сострадания. Да что там говорить, Рома и сам до конца не понимал смысла происходящего. Окна, которые вынимали, а потом вставляли обратно, дыра в потолке, которую так же сначала пробивали, а потом заделывали, тряпки на дверных ручках и на яблоне, какие-то коты… где вообще грань того, что можно назвать реальным и того, что уже приходит с другого мира, если все это вообще не плоды поехавшей психики.
- Надо выносить – тихо сказала баба Маня, сгорбатившись над покойницей пуще прежнего – Надо хоронить, а то скоро темнеть начнет.
- Это верно – подхватил кто-то из мужиков в толпе.
- Подождите вы, еще не все же собрались!
- Остальные на кладбище придут.
Толпа расступилась, кто-то взял крышку гроба и двинулся на улицу, баба Маня подошла к иконе, с треснувшей рамой и внимательно ее осмотрела. В какой-то момент она опять вся согнулась и Роме показалось, что она что-то прячет в руках, украдкой скрывая это от посторонних глаз. Тем временем, несколько мужчин обошли гроб с разных сторон, поудобнее ухватившись за его края они переглянулись и один из них проговорил:
- Ну что, готовы, на раз, два, три?
Другой крупный мужчина в рваной ушанке, подошедший со стороны, встал возле гроба с покойницей, подтянул брюки и, засучив рукава старой фуфайки, подтвердил:
- Давай!
- Раз, два, взяли!
В этот момент, здоровяк в ушанке, стоявший рядом, неожиданно прыгнул на покойницу поперек гроба с такой силой, что тот едва не треснул. Четверо мужчин, не смотря на свои усилия, так и не смогли оторвать гроб от скамей, на которых он стоял.
- Не понял… – напугано произнес один из них.
Все они дружно переглянулись. Начинавшая расходится толпа, встала как замороженная. Тишина окутала все в избе, и даже потрескивающие свечи на мгновение умолкли. Баба Маня, обняв расколовшуюся икону, медленно обернулась на гроб. На ее лице был отображен страх. Роме тоже было как-то не по себе, но страха он больше не испытывал. «Неужели они и правда его не видят? Он … из этих?» - подумал Рома, все так же стараясь не показать ни одной эмоции на людях. Горбатая старушка, продолжая прижимать сломанную икону к своей груди, начала быстро креститься свободной рукой. Четверо мужиков испуганно отошли от гроба. Здоровяк в ушанке тоже встал и отошел в толпу. Напуганная баба Маня с трясущимися руками подошла к гробу и громко проговорила:
- При жизни тебя не боялась и сейчас не стану!
В этот же момент дверцы старого шкафа с силой открылись, а из них вылезло несколько здоровяков. Все стоящие рядом пошатнулись. Где-то у накрытых столов, на выходе, послышался звон разбившейся посуды и стук, опрокинутого табурета. Несколько мужиков, вылезших из шкафа, подошли к гробу и один из них усмехнулся:
- Вот заливает старая, а!
- Думает, вечно укрываться сможет – поддакнул другой здоровяк и обратился к мальчику:
- Ну что начальник? Что делать-то будем?
Рома молчал. Он отчетливо понимал, что если они те, кто он думал, и остальные их не замечают, то ему нужно молчать. Во всяком случае, сейчас. Не при всех. Иначе его точно упрячут в психушку. Хотя, с другой стороны, кто его сможет упрятать? Кто теперь вообще что-либо сможет сделать. Баба Маня все так же аккуратно подошла к гробу, медленно, трясущимися руками приподняла руки покойницы и положила под них расколовшуюся икону. После чего перекрестила несколько раз и двинулась к выходу, но один из мужиков, вылезших из шкафа, ухватился своей ручищей за платье на спине старушки, и та замерла на месте, не в силах сдвинуться с места. Старушка вытянула руки вперед и подалась всем весом, но здоровяк лишь усмехаясь, продолжал держать ее за платье. Рома взглянул в испуганное старческое лицо. Глаза пожилой женщины были утоплены в панике, казалось еще чуть-чуть и ее сердце разорвется от страха. Крик матери привел мальчика в чувство:
- Рома, беги сюда, беги скорее!
Правнук ведьмы вышел из оцепенения и поспешил в сторону матери. Проходя мимо здоровяка, он едва слышно произнес:
- Отпустите ее…
Рука здоровяка разжалась, и старушка едва не хлопнулась на пол, благо ее сумели вовремя придержать люди в толпе. Теперь почти все гости, не выбежавшие на улицу, стояли у входа, панически всматриваясь в дальнюю часть избы, где на лавках располагался гроб с покойницей. Мать торопливо вышла с детьми на улицу, где к ним тут же обратился взор любопытствующих зевак. Кто-то из стариков спросил:
- Ну что там, что там? Поднять никак не могут?
В ту же секунду, хлопнув дверью на крыльце, выбежала баба Маня с еще парой человек. Старушка демонстративно упала на колени и начала причитать во все горло:
- Что же это делается-то, что делается, оставь ты нас уже в покое, Христом Богом прошу, оставь, пора тебе в землю уже…
Кто-то из выбежавших начал все рассказывать:
- Мы стоит и двери… со шкафа как откроются, все так и повалили…
- Да видели это, видели, ну?
- А потом, потом Маня икону покойнице под руки положила… идет и выйти не может… словно не пускает кто!
- Да иди ты!
Света, все еще вытирая мокрые глаза, попросила Рому отвести сестричку в сторонку. Мальчик отвел Аню в сторонку, и обернулся, увидев, как взволнованная мать подошла к отцу, залепив ему смачную пощечину, пока этого никто не видит : Следом послышались ишь обрывки фраз, которые Роме удалось услышать:
- Убийца! Ты думаешь я не знаю… я ее мыла… прямо в голове… это ты ночью с гвоздем и молотком.
Части услышанного хватило, чтобы Рома все понял. Убийца. В голове. Ходил с молотком и гвоздем ночью. Значит этой ночью он все же… Значит, он разговаривал со своей прабабушкой уже после того, как ей вбили гвоздь в голову? Это… ненависть смешанная с чувством страха охватили мальчика. Но уже через несколько секунд осталась только ненависть. «Вот так просто! Просто взял и забил в голову гвоздь. Интересно, она сопротивлялась? Много ли было крови? Он ее вытер или заранее что-то подложил? Вот так просто, потому что ночью спать не давала» - думал про себя Рома, глядя на отца. Кто-то потянул его за рукав.
- Это что, правда? Ты сам видел? – восторженно спросил напуганный Витька.
- А это ты, привет… - как-то растерянно проговорил Рома. Анечка глубоко вдохнула и сразу же начала рассказывать:
- Да, а ты представляешь, я сегодня клубок ниток нашла, чтобы с котом поиграть, а он у меня из рук выскакивал, я его опять возьму, а он опять выскакивает, словно живой! А мне никто не верит!
- Вот это да…- проговорил Витька, хлюпнув носом - ну и чудеса у вас…
Дальше Рома не услышал, потому что поспешил отойти в сторону. Откуда-то из толпы вылез маленький старичок, преградив ему путь:
- Что делать-то будем?
- Что…? – все так же растерянно проговорил Рома.
- Что делать-то будем, говорю, вся бригада ведь прибыла на гулянку – повторил дед, обнажив знакомую пару гнилых зубов.
- А… простите, а вы что … правда черт? – все так же недоумевающе переспросил мальчик.
- Это отец твой черт! – весело проскандировал старичок – а мы работать приехали и веселиться, бабушка твоя все, пора ей, сейчас простимся, а работа уже нужна, потому как у меня дети, да внуки, все кушать хотят, всем работать надо. Вот она всех собирала нас, а теперь ты нам голова, так что давай работу, начальник! – бубнил дед подергивая правнука своей начальницы за рукав. Ромина голова закипела как никогда, и он старался все обдумать на ходу:
- Да, я понял… сначала, дайте им спокойно поднять гроб, а еще проверьте все окна, запихайте еще немного пакли, чтобы тепло было, и дыру в потолке у печи наладьте и печь тоже натопите, только ко всему приступайте, когда мы уйдем, и закончите к тому моменту, когда мы все вернемся.
- Сделаем – сказал старик и тут же исчез из виду.
- Рома, а ты с кем разговариваешь там – раздался голос сестры издалека.
- Ни с кем – тихо ответил Ромка и решил обойти толпу с другой стороны, чтобы пропасть из виду. Проходя мимо родителей, он вновь услышал голос матери:
- Ты понимаешь, что ты натворил? Теперь иди в избу и сам хорони ее…
Не успел он их обойти с краю, как его вновь кто-то схватил за рукав:
- Ромочка, не бойся, иди ко мне, где сестричка твоя, нужно Богу Христу помолиться и все пройдет! – произнесла Марья, ласково притягивая мальчика к себе и глядя на него своими бездонными глазами.
- Да подожди ты! – грубо ответил Рома. Продолжив двигаться к другой части толпы и стараясь быть незамеченным, он тут же чуть не споткнулся о кого-то из стариков, стоявших на коленях и бившихся о землю в искренней молитве. Один из молящихся стариков поднял голову и, не поднимаясь с колен, припал к ногам мальчика:
- Что делать-то будем, начальник? Давай могилу обратно закопаем, вот умора-то будет!
- Да вы просто издеваетесь! – в голос произнес Рома.
- Я знаю-знаю! – закричала изо всех сил горбатая старуха – перевернуть ее нужно, лицом вниз, так не сможет она ничего, не сможет!
- Точно! – подтвердил кто-то из толпы - перевернуть и икону сверху, на спину ей, чтобы не встала, а с иконой и поднимем ее!
- А ну! Мужики, - продолжила баба Маня - у кого в штанах не пусто, пошли в дом, за мной!
Рома взглянул на старичка, висящего у него на ногах, кажется, тот стал ростом не больше пуделя:
- Дай работу, негоже морить бездельем-то!
- Хорошо - уже раздраженно ответил Рома – пойди, помоги мужика гроб поднять, чтобы им не тяжело было.
- Это хорошо – прошипел старик и забежал на крыльцо между ногами мужиков словно пес, на четвереньках.
Голова шла кругом, Рома понимал, что долго он так не выдержит, нужно было срочно что-то придумать. Кажется, события начинали путаться в голове. Отец убил его прабабушка, просто потому что ночью было страшно и не уснуть. Может, он просто думал, что его семье угрожает опасность. «Может, все его поступки это просто глупая уверенность в собственной правоте ?» Ромины мысли прервал кот, трущийся об ноги. Где-то в голове вновь зазвучал знакомый голос:
- Мы с твоей бабушкой много дел переделали, может, дадим всласть нагуляться народу, а то что за это за свадьба без пьянки и драки?
- Свадьба? Это же ведь похороны моей бабушки! – все так же в голос произнес мальчик.
- Свадьба, похороны, а в чем разница-то?
Дверь на крыльце вновь хлопнула. На улицу выбежал мужик с криком:
- Топор несите, будем порог бить к едреной матери!
- Сейчас, я мигом! – крикнул кто-то из толпы
- Что, что там? – послышался чей-то голос.
- Никак, сука, не дается! То поднимаем и чуть о потолок гробом не бьемся, то вниз, то влево, то вправо, не вынести за порог! Все мешает что-то! Ух, я беленькой глотнул, да перекрестился и понял, что порог разобрать надо! Бог осенил!
- Эвано как… - обронил один из стариков.
Рома посмотрел на кота и немного подумав, взял его на руки. Почесывая ему за ушком, он аккуратно преподнес морду кота к лицу и прошептал:
- Послушай, сделай так, чтобы они вынесли гроб и нормально донесли его до кладбища, пожалуйста, чего ты хочешь от меня взамен?
- Давай мы с отцом твоим дела порешим, а? –прозвучал все тот же голос в голове – давно пора, а чем дальше резину тянуть, тем опаснее.
- Хорошо, а потом вы отстанете от меня?
- Нет.
Рома взглянул на кота на руках. Тот сладко мурлыкал и моргал хитрыми глазами. Он не врет, а ведь мог бы и обмануть. Или это такой хитрый ход? Тогда зачем? Чтобы соврать по крупному?
- Так дела не делаются – ответил голос в голове Ромы – мне нет смысла тебе врать, я говорю лишь правду, а вот как с ней поступать дело твое. Хочешь узнать, когда он в следующий раз возьмется за гвоздь с молотком и кто будет первым, сестричка или мама?
- Нет! – крикнул Рома, отбросив кота в сторону. Только после содеянного, мальчик понял, что на него начали смотреть со стороны. Но он больше не чувствовал неловкости, только раздражение и злость. Все же, понимая, что лучше не привлекать к себе лишнего внимания, он постарался немного сыграть перед теми, кто за ним наблюдал:
- Нет, такого не может быть, все это очень странно и страшно! Марья, помоги мне!
- Я здесь, голубчик – сказала пожилая женщина, подбежав к нему – все будет хорошо! Соседка обняла мальчика. Через пару секунд к ним подбежали мать с сестрой и они все вместе вчетвером обняли другу друга. Рома слышал всхлипывания своих родных над ухом:
- Все буде хорошо, не переживай.
- Все хорошо, главное, что мы все живы и здоровы, сынок.
- Все хорошо, только работу мне дай пожалуйста…
Рома дернулся и оглянулся. Вместе с близкими, его обнимала какая-то старуха с выпученными глазами. Мальчик попытался освободиться от объятий, отойдя в сторону, но старуха словно повисла у него на шее, не желая расцеплять рук. Родные испуганно посмотрели на мальчишку. На крыльце послышался топот. Мужики, среди которых был и Алик вынесли гроб на улицу и поставили на землю. Один из них достал из кармана открытую бутылку водки и изрядно отхлебнув, передал соседу, обратившись к толпе:
- Несите крышку, закрытой хоронить будем!
Тут же кто-то принес крышку и послышался вопрос:
- Молоток, где молоток с гвоздями?
- Принеси мне молоток с гвоздями, немедля, да так, чтобы никто ничего не заметил - скомандовал Рома старухе, висящей у него на шее.
Уже через несколько секунду у Ромы в руках были инструменты, он аккуратно подошел к отцу и одернул его за плечо:
- Вот, возьми, ты же умеешь, гвозди-то заколачивать? – как-то надменно и сердито посмотрел на отца мальчик. Алик взглянул на сына в замешательстве. Но через несколько секунд удивленный взгляд отца пропал:
- Что ты болтаешь, обморок? Лучше бы помог, вместо того, чтобы языком чесать!
- Я разве что-то плохое сказал, папа? – переспросил Рома, наигранно вежливо. Алик еще раз взглянул на сына. Кажется, он никогда раньше не встречался с ним глазами. Колкий и целеустремленный взгляд, раньше он не думал, что его сын может так смотреть. В этом было что-то зловещее. Не хватало еще теперь и собственного сына бояться, если его даже этот мелкий засранец не боялся, как остальные смогли бы вновь признать его авторитет. Ну, уж нет! Он еще не вырос, чтобы так разговаривать с отцом. Алик встал и схватил мальчика за плечо. Взгляд Ромы нисколько не изменился.
- Ты совсем ошалел что ли, придурошный? – закричал на него отец так, что даже присутствующие вздрогнули – я тебе, что клоун? Ты мне здесь… этого не надо… понял? – брызгая слюной, орал бывший авторитет, словно от громкости тона зависела успешность всей его жизни.
- Алик, потом, потом с ним разберешься, сначала с этой нужно – сказал один из мужиков, протягивая руку к разъяренному отцу. Алик обернулся и брезгливо передал молоток.
- Дай выпить – попросил взбешенный папаша одного из склонившихся над гробом. После того как бутылка оказалась у него в руках, Алик демонстративно опрокинул голову назад и начал всасывать водку в себя словно воду. После чего протер сморщившееся лицо рукой и передал бутылку дальше. Послышался стук молотка по крышке гроба. Еще через несколько секунд из избы вышла баба Маня. Рома подозрительно взглянул на нее, но его взгляд тут же оторвали трое детишек, тянувших его за штанины к земле:
- Молоток принесли!
- Гроб помогли вытащить!
- Дай работу…
- Что делать-то будем?
Когда последний гвоздь был заколочен, то мужики еще раз приложились по очереди к бутылке. После этого они подняли гроб на плечи, и пошли вперед. Впереди них трусцой побежала горбатая старуха, размахивая веточкой. Остальные участники процессии пошли следом. Небо начало темнеть. Поднялся сильный пронизывающий ветер. Рома измученно шел в толпе рядом с родными, и до его ушей доходили обрывки фраз:
- Сука, даже в гробу ворочается, чувствуешь?
- Дай-ка водочки хлебну.
- Давай дорогу заметем, а?
- Хочешь так сделаем, что они кладбище не найдут, а?
- Начальник, что делать-то будем?
Все было словно в тумане. Голова шла кругом, Рома понимал, что так он еще никогда не уставал за один день, столько событий с самого утра разбирали его сознание на детали мозаики, которую никак не удавалось собрать обратно. Когда они пришли на кладбище, Рома, захотелось вернуться домой, но даже не смог вспомнить дороги. Меж тем, средь настоятельных просьб о работе и дерганий за рукава и ноги до мальчика долетел голос матери:
- Рома, ты слышишь меня, слышишь, что с тобой?
- А? Ничего, все хорошо… - безразлично ответил сын.
- Я тебя уже целую минуту спрашиваю, а ты не отвечаешь, тебе плохо? – Свет тревожно смотрела на сына и искренне не понимала, что с ним происходит.
- Нет, просто устал немного… вот и все.
Разговор матери с сыном прервали громкие голоса со стороны. Среди них сразу же узнался надрывающийся крик Алика:
- Вы как могилу-то копали? Ты что, ширину гроба, что ли не знаешь? Вы тут вообще конченые что ли? Я в первый раз такие похороны вижу, честно слово!
- Да нормально мы копали, это все она, ведьма! Не хочет никак в землю уходить!
- Боком опускайте, боком, некогда уже поправлять! – произнес старческий скрипучий голос, в котором Рома узнал горбатую бабу Маню. Сил смотреть на происходящее у него уже не осталось. Все плыло перед глазами: ветки деревьев, кресты, темные облака. Меж тем дергания со всех сторон продолжались:
- Что делать будем, начальник?
- Рома, ты слышишь меня?
- Дай работу, Рома.
- А что, прикажешь остальным вылезать из гроба или подождать пока они е закопают, а потом откопаться? Вот они в штаны наделают.
- Рома, скажи что-нибудь, ты слышишь меня?
До мальчика докатилось лишь осознание того, что кто-то в гробу вместе с его бабушкой. Немного попытавшись взять себя в руки, он подошел к краю могилы, в которую пытались опустить гроб. Силясь понять что происходит, он громко произнес:
- А ну пошли вон из гроба, пусть ее похоронят, как она и хотела.
Все кругом замерли, уставившись на мальчика, который нервно дергался и явно был не в себе. В следующую же секунду гроб треснул и осколками ,вместе с содержимым провалился в могилу. Толпа замерла, продолжая шокировано таращиться на нервно дергающегося мальчика. Даже Алик замер с открытым ртом, глядя на своего сына, который явно был не в себе. Тишину нарушил мужской голос:
- Да ну его на хрен, закапываем как есть и домой! Не собираюсь я ее здесь всю ночь на тот свет спроваживать!
- Правильно – послышался голос со стороны – закапывай быстрее, скоро стемнеет!
Вскоре похороны закончились и все с облегчением вздохнули. Погода была все такой же омерзительной. Угрюмая толпа возвращалась обратно в дом, продолжая пить водку на ходу, передавая бутылку из рук в руки. Кто-то нес испачканные в грязи лопаты, а кто-то помогал старикам переходить через грязные лужи, изрядно замерзшие и ставшие скользкими. Под конец дороги начались разговоры, настроение постепенно начинало ко всем возвращаться. Дома всех ждал накрытый стол и уже стопленная печь, которую так долго никто не мог натопить. Но никто даже не задумался о том, как это произошло. Возможно, это была одна из тех вещей, о которых местные жители знать не хотели, а возможно они даже просто не задумались об этом ни разу, в силу своей простоты души и ума. Очень скоро поминки превратились в обычную пьянку с шутками и смешными историями о былом. Все веселились и никто не хотел думать о плохом, кроме Ромы. Мальчику не здоровилось. Он всю дорогу был нервным и раздраженным, грубо всем отвечал или и вовсе подолгу не реагировал на вопросы, словно не замечая людей вокруг, и постоянно бубнил себе что-то под нос. Уже глубокой ночью люди начали расходиться. В доме остались лишь любители напиться до беспамятства, среди которых, был, разумеется, и отец мальчика. Говорят, что он даже устроил драку с кем-то из местных алкашей. Когда они посреди ночи вывалились на улицу ля выяснений отношений, молодая жена ленинградского авторитета выбежала за ними в попытки их разнять и получила смачную оплеуху по лицу от мужа. Очевидцы поговаривают, что следом выбежал его сын, мальчишка плюнул на автомобиля и кинул их в лицо отцу с криком «Да пропади ты пропадом». После этого обиженный отец сел в автомобиль и уехал, а через несколько дней его нашли в разбившемся автомобиле у дороги в овраге.
Эпилог
На кладбище возле трех свежих могил стояла Марья с тремя детьми. Бледная девочка с опухшими от слез глазами, старшеклассник в поношенной одежде и стареньким велосипедом и мальчик помладше с нездорово дергающимся глазом и потрескавшимися сосудами на лице, очевидно от какого-то сильного нервного расстройства. Они долго время молчали, пока Марья не заговорила:
- Ну вот и хорошо, родителей надо навещать.
Светленькая девочка всхлипнула и холодно спросила пожилую женщину:
- А правда, что моя мама теперь в аду?
- Ты что, Анечка, кто тебе такое сказал? – удивленно переспросила Марья.
- Баба Маша, она сказала, что все самоубийцы в аду гореть будут, а наша мама самоубийца.
- Не слушай ее, доченька, баба Маша дура старая, раз такое говорит. Ваша мама очень вас любила и ее бабушка к себе на небо забрала.
- А если она нас любила – не унималась девочка – почему она так поступила тогда?
- Просто не выдержала горя. Сначала бабушка, потом ваш отец, а она отца вашего любила. Вот и не выдержала бедняжка. На все воля Божья. Вот и вам маленьким такую судьбу Господь послал, значит терпеть нужно, все терпят и вам нужно.
Рома с ненавистью поднял взгляд на Марью. Правый глаз, почти красный от треснувших сосудиков судорожно дергался. Плечи его тоже нервно содрогались. Марья не любила взгляд мальчика, поэтому продолжала смотреть на могилы. Было в его взгляде что-то неприятное, злобное и даже пугающее, почище чем у его прабабки. Оно и понятно, потерять родителей одного за другим в таком возрасте. Да и к серой сельской жизни мальчик явно не был привыкшим, постоянно злился, грубил или часами где-то пропадал. Рома еще немного посмотрел на Марью и перевел взгляд в сторону дороги у кладбища. Через несколько секунд на дороге послышался гул автомобиля. Еще через минуту за деревьями остановилась черная дорогая иномарка с наглухо тонированными стеклами и посигналила. Удивленная Марья спросила вслух у самой себя:
- Это еще кто на такой машине к нам приехал?
- Это папины друзья – хрипло ответил Рома – они кое-что привезли. Подарки. Я сейчас вернусь – сказал он и двинулся к автомобилю.
- Рома - закричала Марья, вслед – кто это, а вдруг…
- Не будет никакого вдруг! И не ходи за мной, я на пару минут и обратно – грубо ответил осиротевший парень.
Подойдя к автомобилю, Рома открыл заднюю дверь и сел в салон. Внутри было немного темно. Рядом с мальчиком сидел тип в красной рубашке и зализанными назад волосами. Тип передал мальчику пару фирменных пакетов забитых чем-то доверху, произнеся с насмешкой:
- Вот, все как ты и просил.
- Спа… Спасибо – заикнувшись, прохрипел мальчик, продолжая нервно содрогаться.
- Да ну что ты, это моя работа. Кстати, о работе, тебе нужно на кое-что взглянуть – проговорил прилизанный, протягивая мальчику папку с документами!
- Нет! – резко оборвал его Рома, почти прорычав – некоторых вещей лучше не знать.
- Возможно, но ты все же взгляни, потому что это…
- Я сказал нет! Или на тебя опять матом заорать?! – прорычал Рома. Наверное, будучи в полном здравии, он бы мог закричать не хуже своего отца.
- Тише, тише – улыбнулся тип в рубашке, как скажешь, я лишь произнесу одну вещь о твоей сестре и об этом парнишке, и если это не заинтересует тебя, то обещаю, что никогда более ты от меня об этом не услышишь, по рукам? Ну или вообще ничего не скажу даже сейчас, как хочешь.
Гневное лицо мальчика в один миг превратилось в уставшее лицо взрослого мужчины с морщинами. Рот приоткрылся и, содрогаясь, словно от озноба, он начал грызть ногти на руке вместе с пальцами. Опустевший взгляд смотрел куда-то в пустоту. Взглянув на своего собеседника, он устало произнес:
- Хорошо, выкладывай.
С передних сидений послышались сдавленные смешки. Главарь банды лукаво улыбнулся и раскрыл папку:
- Знаешь почему этот Витька в школу не ходит? Я сейчас расскажу, он вообще с бабушкой так-то жил, в селе соседнем, ходил в третью школу. И как-то раз со своими товарищами постарше он пришел к своей учительнице по математике, Валентине Федоровне, сорока двух лет от роду, в дом, чтобы выпить. Выпить у них с собой не было, а она продавала – факт известный. Она им отказала, разумеется, а они обиделись и изнасиловали ее всей толпой. А потом труп в канаве с грязью утопили за домом ее. Нет, ну ты представь, а? А теперь он возле Анечки ошивается.
- Я не понимаю, Васька, а что милиция? – заслушавшись, спросил Рома.
- Ну завели дело, а что с того? Страна в полной разрухе, таких дел в каждом селе. Да и другим они заняты, но тебе лучше этого не знать, сразу предупреждаю - ответил мужчина в красном и как-то удручено посмотрел в окно.
Мальчик посмотрел на своего собеседника глазами полными обид и впервые, за уже несколько дней, из уголка нервно дергающегося века покатилась слеза. Измученный парнишка дождался пока на него посмотрят и спросил, трясущимся голосом, сдерживаясь из последних сил:
- Почему все так происходит? Разве я правда виноват?
- Видишь ли, у старых грехов длинные тени. Это начал не я и я не в силах это закончить. Мое лишь дело говорить как есть. – С искренней жалостью в глазах ответил Василий.
- Мы не будем трогать его, чтобы не случилось, хорошо? – спросил Рома, отвернувшись к окну и вытирая слезы.
- Как скажешь, начальник, дело твое. А теперь Что? Часть еще в городе, а я с ребятами свободен, есть планы?
- Займитесь теми, что дорогу от села к нам строят. И к начальнику их наведайтесь, закошмарьте его так, чтобы передумал, но вреда не причините. Асфальт им испортите, я не знаю, пусть в запой уйдут всей бригадой , но дорога не должна быть построена – уже серьезным проговорил мальчик.
- И так по все стране! Кто бы только знал истинные причины беды дорог в этих местах. Ну ладно, будет исполнено, мы помчались? – Переспросил Вася, прилизывая свои волосы рукой, словно кот.
- Да – коротко ответил Рома и вышел из машины с пакетами. Дверь захлопнулась и иномарка, изрядно порычав движком, начала разворачиваться. Рома подошел к своим и произнес:
- Вот, гостинцев нам передали, тут и продукты, и к чаю, и игрушки есть еще.
- Кнопа… - сказала Анечка, вытаскивая из пакета любимого плюшевого щенка с бантиком. Теперь она не кричала от восторга и почти никогда не приставала с расспросами, а лишь тихонько улыбалась маленьким радостям, словно боясь их опять спугнуть.
- А это тебе - сказал Рома, протянув фирменный плеер Витьке – там еще кассеты есть и наушники, но он и без них может работать, а еще у него радио есть, вот, смотри, сейчас покажу.
Мальчики вдвоем склонились над плеером, пока из него не донеслась музыка. Обрывки слов песни Арии:
На земле нет никого,
Ты завершил дела,
Ты был на службе силы зла.
Только в одно веровал ты:
Кто правит злом, может спасти…
Витька радостно качал головой в такт музыке, размахивая руками изображая из себя гитариста. Рома посмотрел на него и его озноб прошел, хоть глаз и не переставал дергаться. Немного посмотрев на радостного товарища, мальчик спросил:
- Вить, а какой номер был у твоей школы?
- Третий, а что? – все так же забавляясь, переспросил старшеклассник.
- А у меня двадцать восьмая прикинь?
- Ого, у вас так много школ? – удивился сельский парнишка.
- Угу. Больше сотни. Помню свою училку по математике, ее Еленой Николаевной звали, смешная такая… - сказал Рома вглядываясь в лицо собеседника.
- Ага, у нас тоже смешная была, Валентина Федоровна, она в селе спирт гнала… - тут он осунулся и, словно потерявшись в своих эмоциях и воспоминаниях, резко отвернулся к Марье с Анечкой, продолжая с любопытством разглядывать содержимое пакетов.
Рома тяжело вздохнул и прикусив нижнюю губу как-то отрешенно произнес:
- Ладно, пойдемте что ли домой, чай пить, а то так и останемся стоять, пока снег не пойдет.
Марья засмеялась и, взяв Анечку за руку, двинулась в сторону дороги. Витька весело взял пакеты у Ромы и повесил их к себе на велосипед. По пути он что-то весело рассказывал, продолжая переключаться с одной радиоволны на другую, а Рома всю дорогу думал о том, что у старых грехов длинные тени, но ведь даже у них должен быть край?
