«А то вот еще поясные украшения вешают на шею! Смешно и горько! – сокрушается основательница Центра национальной культуры села Старая Теризморга Нина Михайловна Кадерова. – За поясные украшения мне особенно обидно!» Еще бы! Ну кому может понравиться такое обращение с национальным костюмом?
Текст: Евгений Резепов, фото: Андрей Семашко
Мордовки носили рубахи с поясами. У мордвы-эрзи деталь к поясу сзади съемного поясного украшения называлась «пулай». У мордвы-мокши на поясе красовались парные подвески – цёкт. А сами пояса плелись по особой технологии, которую в Старой Теризморге воссоздали по сохранившимся образцам. Сотрудницы центра обходили старожилов села и просили их нарисовать по памяти узоры, которыми украшали пояса. Кстати, ткали их с помощью специальных прямоугольных дощечек, тщательно соблюдая рисунок узора.
– Знаете, сколько потребуется времени, чтобы выткать пояс и собрать поясное украшение? Год! – горячится Нина Михайловна. – Вот, можем пойти к Ане Цыгановой и посмотреть, как ткут мордовские пояса.
Конечно, мы пошли. Нина Михайловна часто приводит любопытных к Цыгановой, так что Анна привыкла к незваным гостям.
Анна ткет пояс стоя. Дощечки с разноцветными нитями в ее руках так и мелькают. Она объясняет, что ширина пояса зависит от количества используемых дощечек: их может быть и 16, и 18, и 22.
– Для узора используем бордовый, черный, белый, синий, желтый, кирпичный цвета. Кстати, бордовый – основной цвет мордвы, – объясняет Анна. И вдруг одним ловким движением переворачивает все дощечки. Как она умудряется не запутать такое количество нитей – непонятно. – Каждый орнамент состоит из четырех стадий. На одну четверть переворачиваем дощечки. Меняем нити. Четыре раза переворачиваем дощечки, и получается орнамент.
– Как у вас нити не путаются?! – не выдерживаю я.
Анна смеется и говорит, что словами это не объяснить. Технология передается из рук в руки.
– В народном костюме много разных техник: вязание крючком, ткачество, вышивка, бисероплетение, вязание спицами, – говорит Нина Михайловна. И снова вздыхает: – Не могу спокойно смотреть, когда поясное украшение на шею надевают!
900 ОРНАМЕНТОВ
Нина Михайловна Кадерова родилась в Старой Теризморге. После школы окончила культурно-просветительное училище и вернулась в родное село. Работала в клубе руководителем народного коллектива, потом – в библиотеке, а затем стала директором сельского Дома культуры. В 1992 году он превратился в Центр национальной культуры села Старая Теризморга.
Вообще-то все началось со старотеризморгского народного хора, существовавшего с 1957 года. Хор побывал на гастролях в Финляндии, Венгрии, Эстонии, не говоря уж о регионах России, где компактно проживает мордва. И всегда зрители восхищались нарядами певиц из Старой Теризморги. Ведь народный мордовский костюм тогда только в таких хорах и сохранялся.
Но Нина Михайловна стала замечать, что с народным костюмом происходит неладное. На фестивалях и конкурсах исполнители других ансамблей все чаще появлялись в старых и ветхих костюмах, важные детали которых заменялись на что-то непонятное. В целом сохранялась только мордовская рубаха. Но и на ней стала появляться неправильная вышивка. С конца 1980-х годов народный костюм стал постепенно исчезать из жизни мордвы.
– Старая Теризморга, Старое Шайгово, Вертелим, Кулдым, Лемдяй, – перечисляет Нина Михайловна села Старошайговского района, где еще сохраняют приверженность народному костюму. – Мордовская повседневная одежда называется «нула». У нас в Старой Теризморге на Пасху, Троицу и на свадьбу еще надевают праздничный народный костюм.
Сегодня в этнографическом музее старотеризморгского Центра национальной культуры возродили 22 мордовских костюма – по количеству районов Мордовии. Ведь в каждом они свои. Но симпатии Нины Кадеровой, по понятным причинам, на стороне мокшанского костюма ее родной Старой Теризморги. Его отличает очень сложная вышивка, в которой много узоров-оберегов…
Последние четверть века Нина Михайловна с коллегами ходили по селу, опрашивали бабушек и заносили в многочисленные альбомы орнаменты мордовских вышивок. Она вспоминает, как бабушки порой отказывались отдать даже ветхую тряпицу с фрагментом орнамента, выуженную откуда-нибудь из дальнего угла. Не давали копировать узоры – из суеверия. Приходилось запоминать узор и дома зарисовывать в альбом.
Нина Михайловна разворачивает листы миллиметровки: здесь – вышивка на плече женской рубахи. А вот – вышивка на подоле. Следующий лист – вышивка вокруг разреза на переде женской рубахи.
– Как старожилы объясняли нам сорок лет назад, так до сих пор и делаем, – говорит Нина Михайловна. – Мы в Старой Теризморге сохранили семь видов народных головных уборов. Собрали 900 мордовских орнаментов. И 100 старинных мордовских песен!
Помогали Нине Михайловне в этом деле ее подруги: Марфа Мефодиевна Гераськина, Валентина Ивановна Бакаева, Екатерина Петровна Ямашкина. А руководитель народного хора центра Валентина Петровна Ямашкина сохранила перенятое у бабушек мастерство завязывания мордовских платков с «рожками». И сейчас она собирается продемонстрировать его нам.
ЗАЯЧЬЕ УХО, СЮЛЬГАМ И ТИФКС
На длинной дубовой лавке сидит заведующая библиотекой центра Наталья Кадерова. На кровати, сундуке, на скамеечке разложены фартук, нагрудные украшения, полотенца… Праздничная мордовская рубаха уже надета. Пришла очередь наколенников и сапог. Валентина Петровна подает звенящие поясные украшения.
– Без посторонней помощи праздничный костюм не надеть, – объясняет она. – Иногда это занимает несколько часов. Не будем же мы завязывать платок на женщине, одетой в повседневное?
Прикрепляя украшения к рубахе, Валентина Петровна рассказывает, что праздничная мордовская рубаха декорировалась четырехцветной вышивкой, в которой использовались черный с синим оттенком, темно-красный, желтый и зеленый цвета. Мотивы узоров черпали из окружающей природы. Это ясно из названий орнаментов: «змеиная голова», «рога», «луна», «лягушка», «заячье ухо», «верхушка ели». В Старой Теризморге был еще свой уникальный орнамент – «утиная лапка».
– Мордовская гладь – это совершенно другая гладь, – разъясняет Нина Михайловна. – Мы работаем по счету ниток. А то ведь стали применять в вышивке нашего народного костюма крестик, болгарский крестик. Это неправильно. Это какая-то имитация.
В этот момент Валентина Петровна показывает нам сюльгам – нагрудное украшение, которым скрепляется распашная одежда.
– У эрзи и мокши форма сюльгама была разная, – говорит она. – У мокши он трапециевидный. А у эрзи – полукруглый. На сюльгам нанизываются монеты, бисер или ракушки каури. А бывает сюльгам пустой, без украшений. А вот и другое знаменитое украшение мордвы. К бисерному нагруднику прикреплялась сетка из мелких разноцветных бусин, шерстяных кисточек и монет. Более крупные располагались ближе к шее. Этот нагрудник у мокши называется «тифкс». Монеты для украшения используются самые разные. Серебряные, медные, царские, советские рубли, да и вообще монеты, вышедшие из употребления. У нас есть тифкс, украшенный Георгиевским крестом! Его по наследству носила вдова героя. А потом он перешел в украшение. Нашли этот тифкс в старом сундуке!
Сюльгам и тифкс – это показатели социального статуса женщины. Бисер был привозной и дорогой, его могли позволить себе женщины из богатых семей. Чем женщина дольше живет, тем больше у нее украшений для сюльгама. А уж сколько по углам старых домов села нашли ракушек каури, которые в XVIII–XIX веках купцы специально привозили из Индии в Поволжье для мордвы!
– Раньше говорили, что мордовскую женщину прежде услышишь, чем увидишь, так звенели ее украшения! – продолжает Валентина Петровна, оглядывая подругу, наряженную в мокшанский народный свадебный костюм. Та сидит, не шевелясь. Наступает очередь платка.
ПРОНИЗКИ И БОЛОБОЛОЧКИ
Раньше мордовки носили каркасные и полотенчатые уборы, которые вытеснили мануфактурные головные платки. Длинные волосы заплетали в косички, в которые вплетали овечью шерсть. А затем укладывали волосы так, чтобы платок на голове принимал определенную форму. Но сейчас женщин с такими длинными волосами в Старой Теризморге нет. И потому используется другой прием. Сначала платок накидывается на голову, затем из его длинных уголков связываются плотные косички. Из них и делаются «рожки», придающие необычные очертания женской голове.
– В каждом районе Мордовии платок повязывается по-разному, – объясняет Валентина Петровна. – Но всегда сначала надевался белый льняной платок, чтобы подчеркнуть следующие цветные слои. Далее повязывался шерстяной цветной платок, так чтобы были видны яркие набивные цветы. Завязывалось налобное украшение, вышитое разноцветным бисером. Концы платка закручивают вот так вокруг головы, оставляя бахрому сбоку или сзади как пышный хвост. Там же завязывается узел. В зависимости от традиции местности ткани на макушке головы придают разнообразную форму. Ну, конечно, интереснее всего смотрятся «рожки». Считается, что они оберегают хозяйку от злых духов, в которые верила языческая мордва.
Наталья морщится. Оказывается, когда платок завязан, то он давит на голову. А ведь этот праздничный головной убор повязывали на Рождество, на Пасху, на свадьбу и ходили в нем целый день. А сейчас, с непривычки, несколько минут в нем тяжко высидеть.
– Отвыкли! Нас бабушки научили так платки завязывать. Мы в хоре в таких пели, – вздыхает Нина Михайловна.
Носили платки с рогами только замужние женщины. Кстати, применительно к Наталье это правило соблюдено: она замужем за сыном Нины Михайловны. Свадьбу играли по мордовским обрядам, как принято у сотрудниц старотеризморгского Центра национальной культуры.
Подготовкой к свадьбе мордовки начинали заниматься с детства. С 5 лет девочку учили ткать, с 10–12 она уже шила себе наряды, которые хранились в паре (сундуке) для приданого. Парь изготовляли из ствола дерева и украшали оберегами от сглаза.
В своем труде «Путешествия по разным провинциям Российской империи», изданном в 1773 году, ученый-энциклопедист, естествоиспытатель и путешественник Петр Симон Паллас описал своеобразие национальных особенностей костюмов эрзянок и мокшанок. «Одеяние мордвинских жен состоит в высокой набитой и пестро вышитой шапке, у которой назади привешены малыя цепочки, небольшая лопасть и болоболочки, – писал Паллас, – также в холстинной рубахе и в нижней одежде, которую они по своему вкусу вышивают синею и красною шерстяною пряжею. При том носят они обыкновенно пояс, у которого назади висит к низу разделенная разноцветною шерстяною пряжею вышитая бахромою, пронизками и гремушками, или болоболочками обвешанная кожа. Если они хотят нарядиться в праздник, то кроме того еще привешивают к поясу спереди и по сторонам всякие пестро вышитые и бахромою обложенные лоскутья. Тогда же надевают они гораздо больше и красивее вышитые рубахи. <…> Обыкновенную верхнюю рубаху застегивают на шее малою, а на груди большою пряжкою, на которой висит столь тяжелая сетка из пронизок и медных пуговиц; и сверх того столь много малых цепочек с шелехами, малыми колокольчиками и с другими погремушками, что все мордвинское праздничное одеяние по крайней мере не легче конских шор».
В таких нарядах императрица Анна Иоанновна увидела мордву в потешной свадебной церемонии своего шута, проходившей в знаменитом Ледяном доме в 1740 году. По высочайшему повелению к «курьезной» свадьбе для свиты были доставлены из разных концов России по два человека обоего пола всех племен и народов, подвластных государыне. Как писал С.Н. Шубинский в седьмом томе «Русской старины» в 1873 году, присутствовала в той свадебной свите в национальных костюмах и мордва…
МАСТЕРИЦА ИЗ ЛЕМДЯЯ
Эта рубаха с узорами из прямоугольников – старшей дочери, Маргарите. А эта, на которой ромбы чередуются с прямоугольниками, – младшей дочери, Ирине. А вот мужская рубаха внуку Александру. Она отличается меньшим количеством узоров и более строгим рисунком. Рубаха с ромбиками предназначена внучке Елизавете. Ее сама мастерица надевала на праздник Троицы. На ней звенят награды: «Заслуженный работник культуры Мордовии», медаль, посвященная 1000-летию воссоединения мордовского народа с народами Российского государства, медаль «Дети войны», орден «Материнская слава».
У Марии Ивановны Бикеевой две дочери и пять сыновей. Вместе с детьми, внуками, правнуками – 35 наследников! Всем им она сшила по праздничной мордовской рубахе. А кому-то шьет уже второй раз. На свадьбу. Или взрослую – взамен детской. Одни только рукава на этих рубахах состоят из шести фрагментов. Не только они, но и оплечья и манжеты имеют свой узор. Сочетания нитей и цветов – уникальны.
Есть у ее рубах качество, которым Мария Ивановна гордится. Узор что с лицевой стороны, что с изнанки одинаков, так что не отличишь стороны полотна даже на ощупь.
– Потрогайте! Приятно, – разрешает она, – самой нравится! Вот у человека будет плохое настроение, он посмотрит на вышивку, и все у него наладится.
Из города Воронежа Марии Ивановне в село Лемдяй звонит женщина. Она нашла фотографии ее работ на чьей-то странице в Интернете. Со слезами в голосе рассказала мастерице, что когда ей тоскливо, то находит фотографии ее работ. И ей кажется, будто она побывала на родине в Мордовии. И душа у нее успокаивается. Сама она родилась в мордовском селе. Родители ее маленькой увезли в Воронеж. Но она приезжала на каникулы и сразу переодевалась в мордовскую рубаху. Мария Ивановна ее понимает. В детстве она сама упросила мать сшить ей нулу, чтобы ходить в школу. Нула – повседневное мордовское женское платье на кокетке с длинными, присборенными на плечах рукавами и оборкой на подоле.
Праздничные мордовские рубахи можно рассмотреть у мастерицы дома только потому, что Мария Ивановна не спешит с ними расставаться. Да, кое-какие из них она дарит своим детям и внукам. Но большинство рубах она хранит у себя дома в чемодане. Жалко ей с ними расстаться. Полюбоваться на ее богатство к ней приходят люди.
Я неловко повернул рубаху, и она соскользнула на пол. Под строгим взглядом Марии Ивановны торопливо поднимаю рубаху и только сейчас чувствую, какая она тяжелая. Аккуратно возвращаю на место, продолжая любоваться. Как у мастерицы получается создавать такую красоту – не представляю.
Из шкатулки Мария Ивановна достает пояс. Узоры на нем разные: одни вышиты, другие выплетены, третьи нашиты, четвертые связаны. Этот пояс она изготовила, когда ей было 13 лет.
А вот тесьма, узоры на которой прошиты простой черной ниткой по белому холсту: словно вычерчены пером и тушью на бумаге. Эту свою первую вышивку Мария Ивановна хранит как реликвию. Рукоделием у нее в семье занимались и мать, и бабушка. А для нее все началось со школы: когда учительница Агриппина Ивановна Родайкина велела принести ткань для вышивки, то Мария не нашла в избе родителей ни одной лишней тряпочки. Взяла домашнее самотканое полотенце, которым руки вытирали. На нем и училась делать стежки. «У нас в селе как было: если по-мордовски вышивать не умеешь, то ты никому не нужна. Ты – ноль!» – вспоминает Мария Ивановна. Тогда в Лемдяе почти все женщины ходили в мордовских рубахах. Их надевали под нулу. Мария запомнила, как соседка, живущая через два дома, пришла к ее матери с первым заказом. Пелагея Кузьминична разглядела во дворе Демкиных сохнущие на веревке рубахи с красивыми узорами. Только когда получила готовый заказ, узнала, что и те стираные рубахи на веревке, и эту новую сшила 13-летняя девочка.
Электричество в Лемдяй провели в 1964 году. До того подружки Марии вечером собирались вокруг нее в кружок за столом и при керосиновой лампе повторяли стежки своей маленькой наставницы. Множество ее рубах разошлось по селу. А свою свадебную рубаху она начала вышивать за десять лет до знакомства с будущим мужем.
– Раньше, когда мордовская девчонка выходила замуж, по традиции во время свадебного обряда она должна была подарить матери жениха и сестре жениха праздничные мордовские рубахи, обязательно сшитые собственными руками. Тогда они будут довольны. Причем для свекрови невестка готовила рубаху с незаконченным узором. Это означало продолжение рода, – рассказывает Мария Ивановна.
Сама Мария в школу ходила в нуле, поверх которой надевала фартук. Потом работала учетчицей, нормировщицей в ремонтном цехе. Но когда стала секретарем сельского совета, вынуждена была с нулой расстаться и привыкнуть к деловой одежде. Зато как только вышла на пенсию, снова облачилась в нулу. После смерти мужа Мария Ивановна стала шить мордовские рубахи, чтобы унять тоску. И увлеклась... Даже скотину держать перестала, только огород сохранила, чтобы силы для шитья мордовских рубах оставались.
Мария Ивановна гордится, что все узоры для своих рубах придумывает сама. Ни разу ни у кого не взяла ни одного рисунка.
– А сейчас стали воровать мои узоры. Я говорю: вы что делаете! Находят мои работы, фотографируют. И копируют узоры. Я на выставки хожу и там вижу мои узоры. Как я что тут придумаю – тут же все начинают повторять. Я как-то в детстве чулки связала из шерсти, – смеется Мария Ивановна. – Расшила их длинными мордовскими узорами. У меня выпросили подружки – связать узоры такие же. «Ходили» чулки от дома к дому и потерялись. Так с тех пор мои узоры и воруют.
Мария Ивановна сидит с иглой до трех часов ночи. Дочери ее ругают. Приедут из города, проверят холодильники и упрекают мать за нетронутые продукты. А она просит дочерей только лампочки менять. Всю свою пенсию тратит на материалы. Покупает платки с черными и красными цветами и распускает на нити.
Местные власти предпочитают дарить гостям мордовские рубахи, изготовленные именно мастерицей из Лемдяя. Кстати, и Жерару Депардье такую рубаху подарили. То, что красивее и лучше их нет, признают даже искусствоведы. Над каждой рубахой Мария Ивановна трудится годами.
Но, признаться, дарит она свои рубахи чужим людям неохотно. Хотя бывают и исключения. Вот Владимиру Руженкову, инициатору строительства храма в соседнем селе Новотроицк, она подарила рубаху от чистого сердца. Без Руженкова храм в соседнем селе, куда Мария Ивановна пешком ходит на службы, не появился бы. На престольный праздник, когда в Новотроицке совершалось освящение храма во имя равноапостольного князя Владимира, мастерица при всем народе и передала благотворителю рубаху. С той поры свои рубахи Мария Ивановна обязательно носит освящать в храм.
В последние годы Мария Ивановна стала покупать иглы с длинным ушком. Глаза ослабели. Мучает артроз. «А если долго шью, то давление поднимается!» – говорит она, показывая рукав, который недавно начала вышивать. Это ее последняя рубаха. Новую начинать не хочет.
Своим дочерям Мария Ивановна оставила завещание: похоронить ее под вышитым мордовским полотенцем, которое потом нужно будет передать в храм.
– Пока я его не вышила. Но его узоры у меня вот тут, – тихо говорит мастерица и прикладывает исколотую иголками руку к самому сердцу…
