Однажды я лежала в больнице вместе с молодой женщиной. Женщина лечилась тайно. Тайно от своего семилетнего сына.
Они играли вдвоем в парке. Сын раскачивал пустые качели, окликнул мать. Та повернулась и получила тяжелым деревянным сидением по носу. В глазах потемнело. Еще чуть-чуть и обморок. А она через силу улыбнулась, отвела ребенка матери и только потом вызвала такси до больницы.
-Как он? - взволнованно спрашивала она каждый раз, когда звонили из дома, - Он точно ничего не знает?
Нам она объясняла:
-Перелом заживет - ничего страшного - а он всю жизнь себя виноватым будет чувствовать.
Помню, нас с подругой эта история живо взволновала.
-Я бы точно так не смогла, - решительно говорила я, - Наоборот, ходила бы с трагическим видом и закатывала глаза от боли. Чтобы все видели.
-Да-да, - соглашалась подруга.
Прошло двенадцать лет. Я заболела. Ничего серьезного, но от моего кашля вороны за окном пятиться по ветке начинали и крыльями носы прикрывали.
В первую же ночь моего буханья сын не смог уснуть. Прибежал в слезах:
-Мама, страшно.
Такого лет шесть уже не было. С тех пор, как ему исполнилось три.
А потом он признался бабушке, что боится старости и смерти. Боится, что я умру.
Я, признаться, не то, чтобы совсем древняя. И в другой раз, может, даже бы обиделась. А тут, не задумываясь, пообещала себе: как бы плохо мне не было, стану от детей скрывать. Нечего им раньше времени огорчаться.
А, когда подумала, ту женщину с переломанным носом вспомнила.
Вот ты, оказывается, какая - любовь.