Времена, как известно, не выбирают. Наверное, Гомбодоржийн Занабазар, сын крупнейшего монгольского феодала Тушэту-хана (титул средней ветви чингисидов) Гомбодоржа, если бы мог, выбрал бы другое время для жизни. Но родился он в 1635 г. в Центральной Монголии, уже больше двухсот лет переживавшей тяжёлые времена. После падения монгольского владычества над Китаем ушедшие в родные степи монголы воссоздали государственность на новой основе – феодальной. Сложная бюрократическая система, созданная Чингисханом и его преемниками для управления громадной империей, исчезла вместе с властью на другими странами, и кочевые улусы, управлявшиеся аристократами-чингисидами, трансформировались в новые племена. Эти племена стали феодами своих вождей.
В XIV-XVII веках Монголия не развивалась. Торговые пути, когда-то приносившие большие доходы степнякам, запустели. Земледелие не развивалось: Чингисхан заповедовал монголам кочевать и воевать, а не «беспокоить землю» (это было логично в период военного могущества, когда всё необходимое монголы добывали мечом и в виде дани, но стало тормозом развития после потери земледельческих владений). Соответственно, без торговли и земледелия не росли города, не совершенствовалось ремесло, не появлялась нужда в науках и искусстве. Монгольское общество упростилось до двухзвенной системы: феодалы и араты-простолюдины. При этом феодалы множились, феоды дробились и мельчали, междоусобицы ширились, народ беднел.
Феодальные междоусобицы тормозили развитие и раздирали Монголию на части. Западные племена (джунгары) создали полунезависимый союз племён, претендовавший на гегемонию в стране; на северо-западе племя хотогойтов создало своё государство – Алтан-ханов. Юго-восточные племена (в нынешней Внутренней Монголии) в 1636 г. присоединились – частью добровольно, частью – после упорных войн – к маньчжурской империи. Эти племена – чахары, хорчины, тумэты, горлосы, онгуты и другие – признали маньчжурского императора Абахая наследником Чингисхана и монгольским богдоханом. Таким образом, появился могучий претендент на роль нового объединителя Монголии, но уже в союзе с многочисленным и развитым маньчжурским народом.
В условиях экономического и социального упадка, феодальной раздробленности и междоусобных войн перед Монголией во весь рост стояла проблема выживания. Ещё Абатай-хан, последний объединитель Монголии (и предок Занабазара) принял буддизм: общая религия должна была, во-первых, объединить монголов, а во-вторых – стать противовесом феодальному самоуправству. Необходимость общей религии понимали все монгольские феодалы, и в 1640 г. они провели Джунгарский (или Тарбагатайский) съезд, принявший единые законы («Великое уложение») и объявивший буддизм общей религией монголов. Однако буддизм распространялся трудно: не было грамотных священнослужителей, не было переведённой на монгольский язык духовной литературы, во всей стране существовал только один стационарный (не кочевой) монастырь – Эрдэни-Дзу. Да и феодалы в большинстве своём пытались использовать буддизм в собственных целях: поэтому съезд князей, узаконивший принятие буддизма, был проведён гордыми джунгарами, стремившимися с помощью религии упрочить свою власть над всей Монголией.
Маленький Занабазар был послан родителями в Лхасу, где Далай-лама и Панчен-лама признал сына могущественного монгольского феодала перерождением умершего двумя годами раньше Джэбдзун-Таранатхы. Тогда-то юный Гомбодоржийн и получил новое, монашеское имя Джнянаваджра («Алмаз знания»), что по-монгольски звучало «Занабазар» (Дзанабадзар).
Пробыв в Тибете несколько лет, Занабазар вернулся в Монголию. Он развернул бурную деятельность, основав несколько монастырей, один из которых, Их-Хурэ, впоследствии стал центром столицы Монголии. Другой, «Храм счастливого одиночества, место творчества Ундур-гэгэна» (Тувхен-хийд), стал местом его постоянного пребывания и личной мастерской.
Там развернулись недюжинные таланты Занабазара. Он разработал новое, усовершенствованное монгольское письмо «Соёмбо» на основе старого алфавита. Оно более полно отражало фонетические особенности монгольского языка. Символ этого письма – собственно «Соёмбо» (от санскритского «самозародившийся») - с тех пор стал символом Монголии.
Занабазар был выдающимся скульптором: его скульптурные изображения будд, бодхисаттв и религиозных деятелей до сих пор служат образцами самобытной монгольской скульптурной техники (особенно известны его Белая Тара и Зелёная Тара).
Между тем в Монголии было неспокойно: сильнейшие феодалы, Тушэту-хан и Дзасакту-хан, конфликтовали по поводу перебежчиков (переходы вассалов во всём феодальном мире были причиной смут). Цинский император Канси решил вмешаться в спор (ведь он, не будем забывать, был объявлен южными монголами богдоханом, т.е. монархом всех монголов). Канси предложил Далай-ламе выступить в качестве посредника. В 1686 г. состоялся съезд феодалов Халхи, на котором присутствовали представители Далай-ламы и императора Канси. Император лично настоял на присутствии и Занабазара, как видного представителя буддийской церкви. Против присутствия Занабазара возражали джунгары, недовольные вмешательством духовенства и особенно маньчжурской династии: они мешали джунгарам захватить власть над всей Монголией.
На съезде Тушэту-хан помирился с Дзасакту-ханом, но сразу по окончании съезда Тушэту-хан напал на своего противника. Разгорелась война, в которой принял участие и Занабазар. В боях погиб Дзасакту-хан, а также брат джунгарского владетеля. Это стало предлогом для вторжения: джунгарская армия обрушилась на Восточную Монголию. Джунгары теснили войска Тушэту-хана и Занабазара, и они в 1688 г. официально обратились за помощью к империи Цин с просьбой принять Халху в подданство.
В мае 1691 г. на озере Долоннор состоялся съезд феодалов Халхи, одобривший включение в состав империи Цин. Занабазар был провозглашён духовным главой монголов с титулом Богдо-гэгэн I.
Советская, марксистская и официальная монгольская историография периода МНР считала Занабазара предателем национальных интересов Монголии. Однако согласиться с этой точкой зрения нельзя. Разумеется, Богдо-гэгэн I был представителем феодалов (а кем ещё он мог быть – ведь кроме феодалов в стране были только простолюдины!), и действовал в интересах феодалов (а в чьих ещё интересах он мог действовать, если никакого антифеодального движения среди монголов не было вплоть до прихода Красной Армии в 1921 г.?). Конечно, Занабазар действовал и в своих личных интересах, а он был из рода Тушэту-ханов (а можно ли требовать, чтобы он действовал против своих интересов?).
Решение «монгольского Микеланджело» присоединить Монголию к империи Цин было глубоко логичным. Разумеется, мы не можем точно знать, что он думал, принимая это решение, но необходимо попытаться найти логику в его действиях. И она вполне ясна. После присоединения Южной (Внутренней) Монголии первый император династии Цин, Абахай-хан, после того, как монгольские князья передали ему печать Чингисхана, объявил себя богдоханом (светским правителем) монголов, а новосозданную империю – маньчжуро-монгольской. Яса Чингисхана была принята в качестве основы законодательства империи, а браки с монгольскими князьями-чингисидами позволили маньчжурским правителям объявить о принадлежности к этому роду. Монгольский язык наряду с маньчжурским и китайским (ханьским) стал государственным в империи, монгольские феоды получили самоуправление. Все императорские указы должны были подписываться монгольскими князьями, занимавшими должности в бюрократическом аппарате империи – с тем, чтобы монголы ни в чём не были ущемлены. Кроме того, китайцы, самая многочисленная часть населения империи, не имела права селиться на монгольских землях, и даже находиться там могла только с разрешения монгольских властей. Если учесть соотношение численности монголов и китайцев, такая мера была крайне важна для сохранения этнического своеобразия монголов.
Кроме того, наций в XVII веке не было, а в культурном плане маньчжуры имели много общего с монголами (и они вместе противились китайскому культурному влиянию), а в результате браков между феодалами маньчжуры считались отчасти своими.
Маньчжурские императоры пошли на такие уступки монголам потому, что им требовалась боеспособная монгольская армия – без неё у них не хватило бы сил для окончательного покорения Китая. И, конечно, маньчжуры не были такими уж простодушными: они рассчитывали (и не без основания), что малограмотные (или вообще неграмотные) монгольские князья не будут особо вмешиваться в дела управления империей, а станут беспрекословно подписывать непонятные им документы (что часто и случалось). Конечно, маньчжуры сделали всё, чтобы не допустить объединения монголов в нечто единое - так, Внутренняя Монголия и Халха управлялись по-разному, а количество феодалов империя постоянно увеличивала, раздавая титулы и земли. В результате феоды дробились и становились слабее и беднее, что увеличивало их зависимость от Пекина.
Но каков мог быть альтернативный выбор Занабазара и вообще монгольской элиты в то время? Вступить в войну с маньчжурами – народом более многочисленным и к тому же оседлым, а значит, имевшим более мощную экономическую базу, и к тому же контролировавшим Китай с его неисчерпаемыми ресурсами, было бесперспективно. Трагическая гибель Джунгарии это впоследствии подтвердила. Кроме того, любая кочевая цивилизация должна обязательно иметь торговые контакты с соседями-земледельцами (как половцы – с русскими, а среднеазиатские тюрки – с Ираном). Маньчжуры (как и монголы столетиями раньше) решили проблему путём завоевания Китая, и монголам ничего не оставалось, как попытаться встроиться в этот симбиоз (попытки джунгар опереться на мусульманских вассалов в Туркестане не удались).
А что ещё могли предпринять монголы? Представим себе невозможное: если бы они решили перейти к земледелию и строить торгово-ремесленные города (хотя такая возможность отсутствовала в принципе по ряду объективных причин), это бы ни к чему не привело: природа и климат Монголии в то время позволяли только кочевое хозяйство (даже современные технологии позволяют обрабатывать лишь небольшие участки монгольской земли), а население страны слишком малочисленно, чтобы создать развитую городскую цивилизацию.
Фактически альтернативой присоединения к маньчжурам для монголов был военный разгром – всё равно, маньчжурами или китайцами - с заселением своей этнической территории китайцами, утрата собственной идентичности и растворение в бескрайнем китайском море.
Монгольские феодалы в конце XVII века сделали свой выбор. И главным действующим лицом в этом действе был аристократ, воин, священнослужитель, гениальный художник и скульптор, и, наверное, самый образованный человек в Монголии – первый Богдо-гэгэн Занабазар.
Этот выбор дал монголам почти двести лет покоя, который был нарушен уже в конце XIX века, в совершенно других исторических условиях.
***
Первый Богдо-гэгэн скончался в 1723 г. близ Пекина в возрасте 88 лет. Тело первосвященника было помещено в особой усыпальнице, построенной по его же проекту. А гениальные творения Занабазара стали основой для развития своеобразного монгольского искусства. И современные картины и скульптуры монгольских художников и скульпторов принадлежат к «школе Занабазара» - они несут печать гения «монгольского Микеланджело».
