Оглавление
Крас взял инквизитора за шкирку, ткань жалобно затрещала, натянулась, перехватывая горло. В пепле, покрывающем пол, остается глубокая борозда, одеяния церковника окончательно утратили цвет, обернувшись серым тряпьём. Мужчина мычит, пытается извиваться, но от каждого движения верёвка затягивается. Лицо наливается темной кровью, делая похожим, на сдавленную руками жабу, даже глаза навыкате. В распахнутую дверь сочится утренний холод, пахнет скорой зимой. Полоса света на горизонте расширяется, захватывает небо, скрывая звёзды и луну.
Иваш отставил стакан, отстранился от Руфины, девушка нехотя расцепила хватку, отошла, поджав губки. Ученик нагнал Краса, пытающегося перетащить упирающегося пленника через порог, спросил, заглядывая глаза:
— Что произошло? Куда вы его тащите?
Учитель раскрыл рот, дернулся и обернулся на город, едва не сломав шею. За стеной объёмно грохнуло, словно лопнул огромный бычий пузырь с горячим воздухом. К небу взметнулся столб огня, воздух вокруг смялся и пошел волнами, как круги по воде от брошенного камня.
— Не успел... — пробормотал Крас.
Инквизитор хрюкнул, упав на пол, выгнулся, пытаясь разглядеть творящееся в городе. Столб расширился, превратился в пылающую башню, стали видны отдельные жгуты пламени. Верхушка поднялась над городской ратушей и церковью, надменно глядя на мир, как огненный демон. Волны жара властно раздвинули облака, башня поднялась еще немного и застыла. Город заполнился криками удивления и ужаса, ближайшие к башне крыши вспыхнули, пламя быстро распространилось.
Поднялся ветер, верхушки деревьев, выказывая покорность новоявленному владыке, согнулись к огненной башне. Густой дым от горящих домов сплелся тугими жгутами, начал обвиваться вокруг башни.
— Не повезло нам... — Пробормотал Крас, глядя на пламя, в руке блеснул нож.
— Очень не повезло.
— Да что это такое?! — Выпалил Иваш, указав на башню.
Крас оборвал вопрос взмахом ладони, склонился над церковником и одним движением вспорол веревку на ногах. Инквизитор сорвался с места на четвереньках, помчался почти падая к городским воротам. Верёвки от петли развивается за спиной, порывы ветра небрежно забрасывают на плечо, как шарф.
Древлянин вернулся в дом, тяжело опустился на табурет и вздохнул, наклонившись вперёд и уперев локти в колени. Заговорил глядя в пол, лицо в неровном свете от города утратило краски, стало белее мела:
— Что-что... Демон песков и повелитель пламени, джинн — ифрит. Сейчас поганец загадает желание и только боги знают, что будет дальше...
— Так почему его не того? — Вклинилась Руфина, красноречиво провела оттопыренным большим пальцем по горлу.
— Нужно было провести ритуал, запереть, но я переоценил сноровку, думал успею и вас успокоить и ритуал... эх. А теперь инквизитор неуязвим — пока не загадает желание. Нам остаётся только ждать...
— Ждать? — Выпалил Иваш, затравленно оглянулся на выход, на учителя, на Руфину. — Он же может загадать что угодно! Это же... это...
Ладони мальчика мелко затряслись, краем глаза увидел фигуру инквизитора мелькнувшую у ворот. Закусил губу, на лбу выступила лихорадочная испарина. Вскрикнув, бросился прочь, пальцы Краса только скользнули по краю рубахи, сжали воздух. Учитель крикнул в удаляющуюся спину, ветер подхватил слова, разорвал на клочки и бросил в пламя башни.
***
Джинн развалился на куче подушек посреди горящего зала, лениво бросая в рот сочные рубины винограда. С легким нетерпением поглядывает на дверь — Освободитель движется слишком медленно. А его должно манить сюда, как мотылька на пламя! Ифрит ухмыльнулся, накрутил на палец кончик бородки, плавно повел вниз. Рядом парит кубок приправленного специями вина, Ифрит сделал глоток, улыбка стала шире, от уха до уха. Запивать виноград вином... есть в этом нечто такое, порочное, неправильное! Как есть яичницу с куриной грудкой или вроде того.
Стены и пол — чистое пламя, способное расплавить самый упертый металл и камень, а песок обратиться в чистейшее стекло. Снаружи невиданный раньше мир диких франков, или кто тут живёт. В прошлый раз просидел в кувшине пару тысяч лет, за которые пески сожрали величественные города древних империй. Некогда гордые и просвещённые превратились в дикарей... Ифрит удрученно вздохнул.
Двери распахнулись, в зал вошел перепачканный пеплом мужчина в неопрятном тряпье, дико озираясь, остановил взгляд на Ифрите. Пламя не обжигает, даже одежду не подпалило. Безумец сунул руку в складки, извлёк внушительный крест, на таких римляне любили казнить. Приближаясь к ложу, выставил, закрываясь как щитом, провизжал во всю глотку:
— Изыди Демон!
— Как ты смеешь сравнивать меня с этим отребьем? — Прорычал Ифрит.
Разом вскинулся с подушек, макушка чиркнула по потолку, тот покорно поднялся, плечи раздвинулись, а руки покрылись буграми мышц. В глазах Ифрита загорелось белое пламя, а губы оттопырили клыки.
— Загадывай желание!
От голоса Ифрита, священник плюхнулся на зад, нелепо вскинув ноги. Пролепетал, озадаченно:
— Желание?
— Именно. Ты освободил, значит, положено одно желание.
— Одно? Не три?
— Три только в сказках. У человека может быть только одно настоящее желание.
— Но...
— Ни каких «но», давай просто покончим с этим. Может ты хочешь увидеть своего Иисуса?
— Я и так его увижу, в раю. — Огрызнулся инквизитор. — Желание, значит...
— Стойте!
Человек и джинн обернулись, в дверях стоит запыхавшийся паренёк, одежда сгорела, кожа опасно покраснела. Молочно-белые волосы некрасиво курчавятся от жара. Глаза джинна расширились, рот глуповато приоткрылся, взгляд церковника стал острым и холодным.
— Как? — Выдохнул Ифрит.
— Ты! — Прорычал инквизитор.
Иваш пошел к ним, ощутимо хромая на левую ногу и болезненно морщась от каждого шага. Веки сжимаются, спасая от лютого жара, пот испаряется, едва выступив, мальчик похож на ангела, брошенного в ад. Приблизившись, рухнул на колени, протянул руки к инквизитору и взмолился:
— Прошу, загадайте хорошее! Полезное для всех! У вас такой шанс сделать жизнь людей лучше!
По лицу инквизитора пробежала судорога, руки потянулись к горлу мальчика, пальцы жадно подрагивают, сжимаются, как когти ястреба. Пересилив себя, повернулся к джинну, прохрипел, едва выговаривая слова от ненависти:
— Любое?
— С парой условностей, но, да.
— Хочу, чтобы все богомерзкие сгорели синим пламенем! Пусть ни один не уцелеет!
— Только если в городе, — вставил джинн, — во всем мире не смогу. Не мой масштаб.
— Пускай! Так тоже хорошо! Пусть хоть один город очистится от мрази! — Выпалил Инквизитор, едва сдерживая прорывающийся смех, перевел взгляд на Иваша. — Доволен? Ты сам этого хотел!
Иваш закрыл глаза, голова безвольно упала на грудь, а плечи мелко затряслись.
— Почему? Вы же могли... очистить город от нечистот, излечить всех от хворей и дать каждому жилье... сделать горожан счастливыми... — Всхлипывая спросил Иваш, глядя в огненный пол.
Кожа на ногах успела покрыться мелкими волдырями, зарумяниться, в воздухе поплыл сладковатый аромат.
— Счастья достойны только верные Господу! А через страдания мы очищаемся для вечного счастья в Раю...
Джинн хлопнул ладонями, вопль боли разнесся по залу, затерялся в шелесте огня. Инквизитор скорчился, объятый синим пламенем, одежда осыпалась бесцветным пеплом, кожа почернела. Фигура сморщилась, потянула тонкие, похожие на прогоревшие ветки руки к горлу мальчика и рассыпалась в прах.
Ифрит помахал ладонью перед носом, уменьшился до человеческих размеров, пнул серую кучку.
— Какая ирония. — Безэмоционально сказал джинн, перевел взгляд на Иваша, и в голосе загудели нотки живого интереса. — А теперь, поговорим о тебе.
Обращение автора:
Лит Блогу нужна ваша помощь, только благодаря ей я могу писать каждый день.
Огромное спасибо всем поддержавшим.