Коломейцев. 11-45.
Сигнал о возможном проникновении в квартиру поступил на пульт в одиннадцать сорок. Дежурная машина с нарядом потратила на дорогу до нужного дома менее четырех минут. Полста две секунды ушло на то, чтобы убедиться, что у шестнадцатиэтажной панельной башни с одним подъездом черный ход заперт. Причем заперт так «надежно», что в случае экстренной необходимости при всем желании на его вскрытие понадобится время. Что изнутри, что снаружи. И если для эмчээсников это было не айс, то для задержания домушника – лучше не придумаешь. Оценив вариант попытки побега через окно на лестнице в районе второго этажа, а потом по козырьку подъезда с прыжком на землю, возглавлявший наряд старший сержант Шпаков оставил водителя в машине, а сам вместе с напарником выбрался из салона и уже неспешно двинулся к подъезду.
Местных старушенций или лиц бомжеватого вида на скамейке у подъезда не наблюдалось - полдень. Позади бойцов на Волочаевской улице недовольно проскрипел колесами по рельсам трамвай. В этот момент Шпаков почувствовал спиной взгляд своего водилы. Оглядываться Шпаков не стал. Поправив бронежилет, он поднялся на крыльцо, электронным ключом отпер подъезд и вошёл внутрь.
Консьержка в доме отсутствовала, а предназначенная для нее будка пустовала. Причем так долго пустовала, что между стеклом и занавеской, отгораживающих содержимое будки от нескромных глаз жильцов и их гостей уже вырос лохматый слой пыли и дохлых мух.
Шпаков подёргал дверь будки. Она не поддалась. Тогда сержант Ребров ковырнул отмычкой замок и распахнул дверь. Кроме грязного пола под столом и выглядывающих из-под плинтуса концов телефонных проводов в будке ничего не оказалось. Разве что порскнули в разные стороны пяток потревоженных светом тараканов.
Загрузившись в лифт, бойцы поднялись на десятый этаж. Покинули лифт и оказались перед очередной дверью, которая тоже не продержалась перед Ребровым больше нескольких секунд.
Шпаков краем сознания отметил, что глазки дверей квартир были чистые: ни кусочков бумажного скотча, ни жвачки, ни пятен краски, пыхнувшей из баллончика. Бойцы прислушались... Кажется, ничего подозрительного… Огонек сигнализации у двери шестьдесят пятой квартиры был потушен. Шпаков вздохнул и подошел к ней. Попробовал осторожно приоткрыть дверь. Но тяжёлый стальной лист брони под слоем искусственной кожи шестьдесят пятой квартиры даже не шелохнулся – заперто. Шпаков глянул на Реброва. Тот выбрал ключ, отмеченный биркой с цифрой «65», тихо вставил в замок и медленно повернул его несколько раз в тишине лестничной площадки, нарушаемой лишь дыханием бойцов. Шпаков небрежным взмахом левой руки приказал напарнику не расслабляться. Ребров извлек из замка ключ и потянул на себя дверь. На этот раз она сдвинулась с места. На лестничную площадку сквозь появившуюся щель между бронёй двери и бетоном стены хлынули из прихожей ароматы квартиры. В их букете преобладал крутой компот из химии освежителей воздуха, которые имитировали запахи бурно цветущей сирени и раннего утра в сосновом бору. На заднем плане присутствовали едва заметные нотки бензина и соляры, которые Шпаков списал на дыхание города. Оставаясь на пороге, Шпаков попытался уловить признаки жизни в квартиры.
Ничего подозрительного.
Только тихо бормотало где-то в глубине радио.
Шпаков кивнул и Ребров проник в прихожую. Старший сержант, бросив прощальный взгляд на соседние квартиры и площадку у лифтов, проследовал за напарником. Двигавшийся впереди Ребров заглянул в дверной проем слева от себя. Там оказалась кухня. Как раз с допотопным проводным радиоприемником, распятым на стене… Возле раковины стояла башня мытой посуды. У окна подпирал потолок двухкамерный холодильник в алюминиевом корпусе с наклейкой в виде надкусанного яблока. Сквозь прозрачное окошко двери холодильника виднелись упаковка красной рыбы и несколько алюминиевых банок пива... Форточка и створки кухонного окна были закрыты. Не видно ни следов пребывания голубей, ни соседских котов, пробравшихся в квартиру с балкона. Ребров показал страховавшему его Шпакову, что на кухне все чисто и надо бы переставлять ноги дальше.
Шпаков кивком согласился. Когда напарник продолжил движение по коридору, Шпаков лично убедился в том, что расположенный слева по курсу туалет никто не занимает, а в ванной никто не принимает водные процедуры.
Через несколько метров слева же за шторкой из каких-то стеклянных бус, ностальгически дохнувших шестидесятыми годами, открылся зал: на вид дорогая музыкальная аудиосистема, домашний кинотеатр, кальян в углу, толстый ковер на полу, большой кожаный диван бежевого цвета… И никаких намеков на присутствие детей… Явно холостяцкая берлога… Все барахло в ней выглядело сравнительно новым, но громоздким и не оправдывало риска по переноске. Особенно без помощников и машины во дворе. Да и возни потом, чтобы получить за аудиосистему и кинотеатр что-нибудь стоящее, будет немеряно. В общем, если кто-то и залез бы специально в квартиру, то он вряд ли бы на такое позарился…
В зале была настолько хорошая звукоизоляция, что Ребров даже не слышал радио на кухне. Зато сквозь оконное стекло доносился шум города.
Ребров фоном отметил названия на компакт-дисках в ажурной стойке возле дивана. Одна громкая музыка и боевики вперемешку с ужастиками… На книжной полке, сиротливо украшавшей одну из стен, отделявшую ванную от зала, сгрудился десяток покетбуков в растрёпанных обложках… Зато на подоконнике красовался изображавший уголок пустыни сухой аквариум с черной галькой, золотым песком, ракушками и лохматым кактусом…
Жилец оказался с претензией!
Оставалась последняя, расположенная в конце коридора, комната. Чтобы попасть в нее, Реброву попробовал отодвинуть в сторону дверь, которая бегала вдоль стены по направляющим. Но она не хотела так просто поддаваться. Тогда Ребров надавил на нее сильнее... В направляющих что-то щелкнуло, дверь быстро скользнула в сторону и открыла проход в комнату с широченной, персон так на четыре, кроватью и письменным, с зелёным сукном под куском оргстекла, столом антикварного вида. Как на кухне и в зале окно спальни оказалось закрыто. Плюс еще имелись тяжелые шторы бордового цвета… Ребров шагнул вперед… У двери по правую руку возвышался платяной шкаф. Из одного ящика кто-то вытащил все явно мужские носки и свалил перед шкафом… Ребров хмыкнул, прикинув, что жилец проспал, вскочил и судорожно начал собираться. В последний момент увидел, что носки у него на ногах разного цвета, а это не комильфо, надо искать пару, прежде чем стрелой лететь на вокзал или аэропорт...
Или впрямь здесь похозяйничал домушник и выезд на сработавший датчик сигнализации в сданной под охрану квартире не был холостым?
Ребров сделал второй шаг в глубь комнаты.
У шкафа с дверями нараспашку и под кроватью никто не притаился.
На тумбочке у изголовья кровати лежал ноутбук. Вблизи ноут оказался дешевкой, выпущенной лет десять назад... А такой вычислительной технике - три копейки в базарный день. Даже средняя игрушка будет на ней тормозить…
- Пусто? – спросил Шпаков за спиной Реброва.
- Да, - отозвался напарник. - Думаю, случайное срабатывание сигнализации.
- Посмотри за кроватью. Скорее всего там источник всех этих сосен и сирени. Ты как открыл дверь, так еще сильнее ими завоняло. Может, у жильца что-то прохудилось в закромах родины , - сказал Шпаков, недовольно наморщив нос. Затем Шпаков сменил в руке пистолет на рацию и вызвал своего водилу: - Петрович, как обстановка перед домом?
- Все тихо. Никто не выходил. Адмиральский час. В квартире-то, как я и говорил, никого?
- Никого. Глюк. Сейчас ещё раз пробежимся по комнатам, включим сигнализацию и будем писать послания жильцам...
Закончив разговор с Петровичем, Шпаков вернулся в прихожую и помечтал, что через несколько минут он спустится на улицу, достанет свои сигареты, сядет на скамейку и закурит. Но тут из комнаты за его спиной раздался крик Реброва:
- Хьюстон! У нас проблемы!
Шпаков снова развернулся через левое плечо на сто восемьдесят градусов и пошел на голос Реброва. Оказавшись возле своего напарника, Шпаков чуть ли не силой вырвал из его протянух рук листок бумаги, на котором был распечатан какой-то текст.
- Что еще тут у тебя?
- Квартира заминирована, - ответил Ребров. - Через двадцать минут она взорвется.
- Дерьмо! - выплюнул из себя Шпаков, второй раз пробежал глазами текст и без особой надежды в голосе простонал: - Может, блеф?
- Нет. За кроватью стоят канистры с какой-то химией. Все канистры опутаны проводами, - сообщил Ребров. – Такая же байда в шкафу. Посмотри сам. Да еще на канистрах налеплены какие-то коробочки.
- Запалы?
- Типа того. Я видел такое однажды.
- А почему ты решил, что взрыв будет через двадцать минут?! – воскликнул Шпаков, опять заглянув в бумажку. – Здесь ничего нет об этом.
Ребров вместо ответа ткнул пальцем в направляющие комнатной двери:
- Там был спусковой механизм. Наверно, когда я открыл дверь, он сработал, запустив часы, которые отсчитывают время до взрыва. Сами часы вон они...
Шпаков посмотрел на стол, куда теперь показывал Ребров. Там действительно стояли электронные часы, которые показывали убывающее время.
Типа как в кине.
До взрыва оставалось уже семнадцать минут.
- Удружил нам Коломейцев со своей квартиркой, - сказал Ребров. - Что теперь будем делать, товарищ старший сержант?
- Ясен пень, разминирование точно не наша забота, - выдохнул Шпаков, потянувшись за своим средством связи. – Я звоню, а ты скидывАй броник и дуй вверх по квартирам, оповещай людей, чтобы они выходили из дома… Стучи, кричи, звони…
- Это все мертвому припарки, - заметил Ребров. - Никто за своими дверями, как пить дать, ничего не услышит.
- Для очистки совести и для начальства сделать стоит… А за пять минут до взрыва сам спускайся вниз. Героев мне не надо. Ясно?
- Так точно, - отозвался Ребров, - товарищ старший сержант…