Едва свет забрезжил сквозь решетчатый остов юрты к приехал бригадир Айбол и, натянув повод, крикнул:
— Эй, Киясжан!
Кияс поднял голову, потер глаза: боковые кошмы у юрты были подвернуты, и мальчик увидел рядом с собой сбитые копыта айболовского коня. Он подумал, что хорошо бы вздремнуть еще несколько минут, но бригадир снова позвал его:
— Киясжан, вставай! Надо поскорее пустить воду участок, а то склюют вороны семена, что мы вчера посеяли.
Кияс поднялся и сел.
— Торжан, милочка, как поживаешь? — подъехав вплотную к юрте, обратился к хозяйке Айбол.
— Слава богу, полегче стало, дорогой деверь, — отозвалась Торжан со своей постели. Она, Охнув, перевалилась на бок и стала подниматься.
— Вот и хорошо, милая. Сейчас и похворать-то некогда — видишь, что кругом творится. Ума не приложу, как с севом в срок управиться, а как с ним теперь управишься? Работники все на фронте. Вот и вертись, как хочешь... Киясжан, побыстрее!
— Встаю...
Бригадир хлестнул плеткой коня и погнал его рысцой к следующей юрте.
Кияс, упершись каблуком в порог, натягивал старые, пошитые когда-то аульным умельцем сапоги. Они уже были тесноваты и с трудом налезали на ноги даже при мамой тонкой портянке.
Покончив с приготовлениями, мальчик обернулся к матери, неотрывно следившей за каждым его движением со слезами на глазах.
- Ступай, сынок, - справившись с собою, проговорила она, - не забудь коже и хлеб...
Кияс взял с низкого круглого столика лепешку, еще с вечера приготовленную матерью, подхватил у порога желтую баклажку с заквашенным рисовым отваром и, прежде чем выйти, оглянулся - мать смотрела на него и улыбалась сквозь слезы, а младший братишка, Саут, сладко спал, смешно запрокинув голову.
Кияс потянул за веревку и сдвинул кошму, которая прикрывала отверстие в куполе юрты. Потом опустил боковые кошмы с южной стороны так, чтобы солнечные лучи не проникали внутрь жилища.
Солнце еще не взошло. В гулком предутреннем воздухе слышалось мычание коров и первое недружное щебетанье воробьев. «Надо поторапливаться, пока солнце не встало». Он взял кетмень и, вскинув его на плечо, зашагал в сторону полей.
Но не успел он дойти до участка, засеянного просом, как солнце уже показалось из-за горизонта. Нежный от свет утренней зари таял над вспаханной землей.
Первым делом Кияс закопал баклажку по самое горлышко в холодный ил на берегу арыка, как учил его отец. Потом взял кетмень и остановился возле аккуратно поделенных небольшими насыпями чеков. Месяц назад бригадир прошел этот участок с землемерным циркулем.
Кияс услышал тогда, как Айбол, прикинув что-то в уме, буркнул: «Шесть гектаров...». Столько же земли и в прежние годы колхоз выделял под просо на их семью. Но тогда в поле они выходили с отцом, а в страдные дни к ним присоединялась и мать.
Теперь отец на фронте, а захворавшая мать почти не встает с постели. Кияс, стараясь не думать об этом, принялся за работу.
Он пошел к головному арыку, туда, где от него отходил арык поменьше. Начинать следовало от верхнего края участка, а потом гнать воду дальше, к нижним чекам.
Перемычка была аккуратно сложена из кусков дерна. Кияс убрал с краю несколько кусков, чтобы отводной арых наполнялся лишь наполовину. Мутная струя весело устремилась по сухому руслу.
Кияс с кетменем на плече пошёл берегом вслед за водой. В прошлом году они вместе с отцом вот так же поливали просяной участок. Отец, прежде чем браться за работу, сбрасывал верхнюю одежду и, оставаясь в исподнем, закатывал до колен белые подштанники, засучивал рукава.
«Знай, сынок, — говорил он, — первый полив самый трудный и самый ответственный. Если землю не напоит сполна — хорошего урожая не жди».
Кияс, усваивая науку отца, старался быть хорошим помощником. Когда прорывало насыпи между чеками, он вскидывал на плечо свой маленький детский кетмень и бежал со всех ног туда, где случался прорыв. Работы во время первого полива хватало с избытком. Работники выматывались до изнеможения.
Отец говорил Киясу: «Ни чего, ничего, малыш, на то мы и дехкане, чтобы много работать. Ленивому человеку земля и зернышка не даст! - И повторял: — Это только первый полив такой тяжелый, дальше будет полегче. Вода сама укрепит чеки».
С просом бывает много хлопот и помимо полива. в пору созревания урожая его надо оберегать от воробьев. Тогда-то и начинается настоящая работа для аульных детей.
Дни напролет они носятся по полю, колотя палками в жестяные ведра и криком отпугивая птичьи стаи. До начала жатвы мальчишки успевают охрипнуть от такой работы.
И все же отпугивать воробьев было куда веселее, чем поливать участок. Засветло ребятишки собирались ватаги и бежали на поле, и там, рассыпавшись во все концы, поднимали такой шум, что за десять верст было слыхать.
В полдень воробьи улетали к реке, и у ребят наступала передышка. Они затевали игры, носились, догоняя друг друга, вдоль арыков, а то прятались друг от друга в поле. Взрослым это не нравилось.