Я заметил её издалека. Маленькая, ажурная, словно игрушечная, похожая на миниатюрную яхту окутанную разноцветными флажками и вымпелами, застывшую посреди безликого серого океана.
Жара стояла дикая. Асфальт был вязкий и обжигающий. Оксана шла своей плавной, неторопливой походкой и, как обычно, что-то рассказывала. Я уныло вышагивал рядом и, как обычно, почти не слушал. Я не мог оторвать взгляда от этого дивного, яркого цветка, который точно мираж внезапно расцвёл в бескрайней пустыне.
Бабочка не шевелилась. Это было поразительно! В самом центре Москвы, в жгучем, испепеляющем, пропитанном пылью и бензином зное, не шелохнувшись, сидела Бабочка... Кажется только тогда я понял как они волшебны. Какая лёгкость, какой трепет, какая эфемерная грация таиться в этих крошечных, порхающих сказках.
Мы подходили всё ближе. Я невольно замедлял шаг, стараясь отодвинуть тот миг, когда бабочка упорхнёт. Но она не шевелилась. Она застыла совершенно неподвижно, словно оглушённая зубодробительной мелодией каменных джунглей и эта неподвижность делала её трагически прекрасной.
Оксана смотрела вдаль. Мы подходили ближе и ближе. Шаг. Ещё один. Ещё. Её элегантная туфелька почти зависла над бабочкой и я вдруг понял, что она никуда не улетит!
ОНА, НИКУДА, НЕ УЛЕТИТ!!!
- Оксана!!
Шаг, и чуть слышный хруст.
- Что?
- Ничего… Не важно...
Оксана непонимающе смотрела на меня.
- Да что случилось то?!
- Пустяки... Идём... Что ты говорила?..
Я взял её под руку, но она высвободилась.
- Я на что-то наступила?
- Забудь.
Она оглянулась, но ничего не увидела.
- Пойдём... - я снова настойчиво взял её под руку. - Пойдём... Не беспокойся... Просто мусор...
Мы немного прошли молча. Внезапно Оксана остановилась и круто повернулась ко мне. Её изумрудные глаза сверкали молниями.
- Знаешь, Наумов, иногда я тебя просто ненавижу!!!
- Да, я знаю… Я знаю...
