- Сбежала… Сбежала моя сладкая. Как есть говорю – сбе-жа-ла!
Эх… Наивная душа, совсем еще девчонка - сгущёнка. Но до чего славная! Телом белая, густая, не то что нынешние барышни - тощие да жидкие. Тьфу, химия одна! Да… Хороша девка! Видная… Бывало, перельется из своей жестяной банки в белую праздничную креманку, так никого краше нее на свете нет… Доообрая сгущёночка. Чистый нектар! По ГОСТу сделанная, восемь с половиной процентов жирности! Такую поди сейчас сыщи…. Эх…
Я - то давно здесь стою. Много чего видал. В гостях у меня и джемы и повидла всяческие перебывали, варенья можжевеловые, да из еловых шишечек, и даже с маслинами заморскими были. Гадость редкостная… Так и простояло оно у меня с год, шубой зеленой поросло, да сгинуло однажды у соседа моего доброго в темнице под раковиной.
А я вам так скажу: и икра черная не люба будет, ежели ее каждый день есть. Тому картошечка с лучком в сладких снах являться начнет. Так и появилась девица моя молочная - нежданно-негаданно, когда приелись яства заморские… Ничего особенного - простушка, скажете вы… Но это кому как. Уж больно она детишкам нашим понравилась. Каждое утро кликали они ее по блинчикам да по оладушкам растекаться, да сладкие лужицы ее с тарелочки слизывать. А она смеялась! Любила она детишек –то, шибко любила.
А бывало, что и хозяйка – статная женщина, та, что вечно на диетах сидит душу отведет, да ложечку другую сгущёночки - то нашей – цап! Пока никто не видит… А потом ходит виноватая, в стекла мои допотопные смотрится - не пополнела ли?
Прикипел я к ней, будто к внучке своей. Душевная девушка... Мы с ней, бывало, ночи напролет балакаем: я ей истории всяческие из жизни своей буфетной рассказываю, а она мне про то, какую штуку сегодня за столом шалопаи наши неугомонные выкинули. Кому в компот соль насыпали, кому сметану в чай определили. И смеется, смеется голоском своим сахарным!
Да вот, загрустила моя милая… Потемнела лицом, засахарилась.
- Что с тобой говорю, девонька! Чего не весела? Давно тебя в праздничную креманку не одевали? Так это лето, душа моя… Сейчас ягоды да повидла людям любы … Витаминами запасаются, не грусти придет твое время.
- Ах, дедушка… Ну, почему я не благородная девушка? Почему не тонкая, почему не звонкая? Отчего не изящны формы мои? Медленная я и неповоротливая… Еще и липкая вся… Разве можно, дедушка, меня такую полюбить?
Понял я тут все. Появился тут у нас франт один иностранный: черный, как нутро духового шкафа, а уж, какой ароматный, подлец! Все пропахло им, каждая баночка. Каждая полочка. Задурил он девке голову! Как есть задурил. Рассказами своими о странах далеких. И имя у него еще такое … Кофе! Черный принц! Фу ты, ну ты…
Вечерами за столом все шушукались вдвоем - секретничали, он ее голубушкой называл, а она печально так вздыхала…
А хозяйка наша повадилась кофе этот с молоком обезжиренным пить. Да говорят, что не молоко это вовсе, а бурда какая-то новомодная из растений. Врут, наверное... Как такое может быть? Заносчивая дамочка, на всех фыркает, смотрит свысока. Выхолощенная аристократка… Сама бледная, худая, еле ноги волокет…
Братец мой младший – белый красавец холодных кровей, рассказывает, что постоянно бурда это обезжиренная в обморок грохается на полках у него. Это и понятно… Без жира-то, того и гляди- ноги протянешь. Тяжело без жира- то…
И вот однажды пропала мамзель эта… То ли вылил кто, то ли сама… допадалась...
А утром глядь, нет красавицы моей….нет и шельмеца этого. Проспал я все - старый дурак. Увели девку... Дааа… Вот тебе и раз… Любооовь…
Раннее утро. Дымиться на столе в самой красивой белой чашке с золотой каемочкой кофе со сгущенкой… Держит «Черный принц» в своих крепких, ароматных объятьях девчонку- сгущёнку, а она тает от счастья и растворяется в нем…