В музыкальной школе, куда ходят мои младшие дети, сменился директор. Точнее – директора и не было, его завуч замещал. Но вот директора назначили. И Лёхин педагог по специальности уволился, не смог с ним договориться.
– Мало денег! – сказал он нам, прощаясь. – Ну совсем копейки. А у меня семья, дети. Я б и рад продолжать, но мы так по миру пойдем. А это, сами понимаете, как-то безответственно.
Я вздохнула. Мы с Лёшенькой успели к нему привязаться. Он лёгкий, шутливый, весёлый. Симпатичный такой дядька.
– Может, – говорю, – мы могли бы вам как-то приплачивать? Вместе с другими родителями?
– Вы что?! – отвечает в ужасе. Даже отпрыгнул от меня. – Меня посадят, вас выгонят. И не заикайтесь о таком, знаете, какая сейчас война с поборами! Всё должно быть бесплатно. И работать я тоже должен практически бесплатно. В этом и проблема.
Я снова вздохнула.
Он тоже вздохнул.
Мы пожелали друг другу удачи и расстались.
Я думала, поиск нового педагога займёт какое-то время, но нет. Мы пришли на следующий урок по нашему обычному расписанию – и нас уже ждал седовласый почтенный господин.
Иначе и не скажешь. Никак не дядька, а очень почтенный господин. Серьёзный. Преклонных лет.
– Ну что же, – приветливо сказал он Лёхе. – Значит, ты и есть наш самый юный трубач? Какой же ты маленький! Ты в школу-то ходишь?
– Хожу, – сказал Лёха. – Но я пока не играю на трубе. Я играю на блокфлейте.
– Вот как?
– Я вам сейчас сыграю, – гордо сказал Лёха.
Вытащил блокфлейту и очень чистенько сыграл этюд номер пять. Он его долго разучивал и достиг в его исполнении высот. Когда мелодия прям льется и всё звучит вполне достойно.
Лёшеньке блокфлейта идёт. Вылитый пастушок с дудочкой. Для полноты картины не хватает лета, залитого солнцем луга и чтоб птички слетались. На звуки музыки. Радостно щебеча. Ну и барашек у ног нужен, беленький.
– Так, – сказал почтенный господин. – Всё это, конечно, прекрасно. Но при чём тут блокфлейта? Ты же трубач?
– Лёшин педагог говорил, что для трубы нужны коренные зубы, – объяснила я. – А у Лёши их недостаточное количество. Не выросли ещё.
– Зубы? Интересно. Нет, мне не нужны его зубы, – сказал почтенный господин. – Другое дело, что очень уж он у вас маленький. Но попробовать можно.
Он порылся под столом, вытащил причудливого вида трубу и протянул ее Лёхе.
– Держи, малыш, – сказал он. – Давай, дуй.
Лёха пришёл от вида трубы в восторг и принялся дуть что было сил. Но у него ничего не получалось. Только хрипы какие-то вылетали.
– Щёки-то не надувай. Представь себе, что семечки грызёшь и сплевываешь. Попробуй хорошенько плюнуть в трубу. Но дуть при этом тоже нужно. Дуй и плюй одновременно.
Лёха дунул-плюнул – и труба вдруг как загудит!
– Отлично! – сказал почтенный господин. – Видишь! Совсем другое дело. Гляди, тут ещё клапаны есть, на них надо жать.
Лёха принялся дуть, жать, и труба загудела весьма разнообразно. Не слишком гармонично, зато очень-очень громко. Я вдруг осознала, что труба – это инструмент, который пробьёт стены нашего дома до самого верхнего этажа. А возможно, и соседнему дому достанется.
– Какой молодец! – довольно сказал почтенный господин. – Бери трубу домой, будешь тренироваться. Сейчас объясню тебе, как тут ноты расположены…
Лёха был необыкновенно воодушевлен. Эту прекрасную золотую трубу – и взять домой?! Предел мечтаний.
Я же размышляла о том, не убьют ли нас соседи. Точнее, о том, как скоро они нас убьют.
– Я обычно с детьми постарше работаю, – благодушно сказал почтенный господин. – И вашего прежнего педагога я прекрасно знаю, он тоже мой бывший ученик. Но мне нравится ваш малыш. Он лихо трубит! Мало кому так удаётся с первого раза.
Лёшеньку редко хвалят, ему с этим не везёт.
А тут он так расцвел! Юное дарование в зените славы.
Немного не хватало публики, подмостков и оваций, но это дело наживное. Зато труба уже есть.