Первые признаки шторма появились когда мы только отходили от карельского берега. По воде расплылись мутные бордовые отблески. Закатное солнце, в клубах дымки, нависло зловещим красным шаром.
На небосклон наползла огромная облачная "таблетка", верный признак долгой и продолжительной непогоды и шквалистого северного ветра с Баренца.
Наша шхуна успела дойти бодрым ходом до Умбы... чтобы застрять здесь надолго. Варзуга, Кузомень и другие поморские места, с ласкающими ухо названиями, остались в пределах короткого морского перехода, но совершенно недостижимыми.
Чтобы исключить любые поползновения, капитан шхуны завёл нам радио на экстренной волне, и команда могла вволю слушать вопли и мат спасателей, которые вылавливали в горле Белого моря потерявшую ход яхту.
Мы уже лелеяли в мечтах вынужденный отдых, с угаром и весельем в портовых кабаках, как вдруг, словно из беломорского воздуха, соткалась Ирина. Замечательный местный энтузиаст, в самом лучшем смысле этого слова.
Её стараниями мы и оказались в потаенном уголке Терского берега, о котором хотим вам сегодня рассказать.
Это удивительное место расположено примерно в сорока километрах к востоку от Умбы, на самой границе арктической зоны. Дикий пустынный берег, огромная отливная зона-литораль, пляж с красным песком и щедрой россыпью валунов, былинных размеров. Если природе и было угодно создать идеальный северный пейзаж, то вот он, прямо у нас перед глазами. В море бушует шторм, но у наветренного берега тихо, и лишь отдельные порывы закручивают на воде мелкие воронки.
В этом мощном ландшафте, из воды, камней и нависшего свинцового неба, с огненными разводами, нас встречает человек-медведь. Сергей Попихин, огромный белокурый мужик, с рукой, точно выделанной из дубового тёса, приветствует нас рокочущим простуженным баритоном и ведет через литораль, в свой удивительный морской дом.
Сергей, или как он сам себя частенько зовет, в третьем лице, Серёга, коренной терский помор. Его род, по меньшей мере, триста лет рыболовствует здесь, о чем выправлена бумага в архангельском архиве.
Родовая тоня, морские угодья Попихиных, один из редких потомственных участков Белого моря. Здесь у Серёги два лицензированных невода, несколько лодок и избушка на каменистой отмели. Две небольших комнаты с печкой, где можно укрыться от непогоды и переспать бурную ночку.
Снаружи здесь даже интереснее. Навигационные знаки, обрывки старых неводов, изъеденные солью якоря и огромная, в размер хозяина овчарка, с совершенно человеческой мордой. С Серёгой они, скорее всего, тайком переговариваются - взаимопонимание полное!
Два раза в день, из-за прилива, и отмель, и сама избушка превращаются в остров. Вода подкатывает к самому крыльцу.
!!!Новый материал!!! Кусочек Тибета в Северном Прикаспии. На вершине соляного купола.
- Терские поморы (почти как казаки, но с другого конца русской карты) одни из самых древних. Ещё в новгородских летописях 13 века упоминается "терский данник", сборщик податей с жителей загадочной области Тре, нынешнего Кольского полуострова. Здесь, между Кандалакшским и Терским берегами Белого моря и расположены наследственные угодья Попихиных.
Море кормило поморский род, но и забирало свою дань. Однажды свирепый беломорский шторм едва не сломал родовое древо. Мы не можем рассказывать подробности. Тогда часть семьи спасло лишь чудо.
В советское время частные угодья объединили в колхозы и совхозы, разрушая саму основу поморской жизни. Когда пришла война, серёгины деды защищали родной Мурман, и дрались с горными стрелками и парашютистами генерала Дитля. Да так, что те даже от границы далеко не смогли отойти. Потом честно работали в артели. Но всякий помор до поры до времени помнил, где ловили сёмгу и сельдь его предки. И как только в девяностых появилась возможность, Серёга оформил отеческий участок на себя.
Серёга из тех народных типажей, что не боятся ни чёрта, ни власть, ни морского дьявола. При этом, он достаточно умён, чтобы не лезть на рожон, но и за словом в карман не полезет. Вся его жизнь, помимо рыбалки, это борьба, в рамках правил, с косными чиновниками и предельно жесткими нормативами и квотами. А ещё, Сергей возит на свои деньги на соревнования маленьких кольских самбистов. И в этом тоже весь он.
Он давно уже отказался от лова драгоценной сёмги ("геморрой и тюрьма") и специализируется на сельди-беломорке и пришельце здешних мест - горбуше. Дальневосточный лосось хорошо прижился в Белом, и даже, поговаривают, согнал с насиженных мест лососей-аборигенов. Беломорская горбуша как-то особенно нежна на вкус. В этом мы могли убедиться отпробовав из пилотной партии консервов, которые вознамерился закатывать Серёга. То, что у него получится, почему-то не вызывало сомнений.
Его тоня, вместе с маленькой уединенной избушкой, словно осколок прежнего поморского мира, который давно ушёл. Но Попихин врос здесь, как древний кольский валун и не собирается отдавать свою землю, свой драгоценный участок моря.
Подписывайтесь и ставьте палец вверх, если вам понравилось. Это один из эпизодов большого Беломорского цикла. Продолжение следует. Сугубо добровольная помощь автору, создающему публикации только на собственные средства. Спасибо огромное!
Читайте новое. город, которого нет. В гостях у последнего жителя волжской "Атлантиды".
Читаем новый материал. За завесой Большого тумана.