Так как Джучи не успел выполнить постановление Чингисхана «отправиться ему с войском и захватить все северные области», «то, когда Угедей-каан воссел на царство (в 1229 г. – И. А.), он повелел Бату [это сделать] таким же порядком». Но последний располагал лишь очень ограниченными силами, так как отцовское войско, унаследованное им, составляло, по Рашид-ад-Дину, всего «четыре тысячи человек». Правда, согласно «Истории Вассафа», эти четыре «тысячи» к тому времени составляли «более одного тумана живого войска», то есть, как поясняет В. Г. Тизенгаузен, «более 10000 наличных воинов». Таким образом, эти монгольские армейские подразделения назывались «тысячами» лишь условно, и не следует в буквальном смысле понимать, что в каждой «тысяче» обязательно должны были находиться ровно 1000 человек. Их могло быть не только меньше, с учетом потерь, но и больше. Из Рашид-ад-Дина также известно, что у Токтая находилось племя Кият, «о котором говорят, что оно составляет один туман». При Чингисхане это племя составляло «тысячу» (всего лишь) Куки-нойона и Мугэду-Кияна. При этом надо иметь в виду указание Рашид-ад-Дина о том, что «до сей поры (начала XIV в. – И. А.) те (монгольские воины – И. А.), что были в первое время, удвоились [числом] при размножении и рождении». Понятно, что в десять раз их количество увеличиться не могло, но племя Кият, тем не менее, из статуса «тысячи» перевели в «туман». Их полководец Мунгэту-багатур (или Мугэду-Киян), как отмечалось выше, был направлен в улус Джучи еще Чингисханом, очевидно, по причине нехватки уже находившихся там четырех «тысяч». Однако сам Бату не смог захватить ни одну из северных областей. Тогда на курилтае 1235 г. было принято решение об организации общемонгольского похода для завоевания этих областей. Джувейни пишет: «В помощь и поддержку Бату он [Угедэй] назначил кандидатов из принцев: Менгу-хана и его брата Бучека, из своих сыновей – Гуюк-хана и Кадагана; из других царевичей – Кулкана, Бури, Байдара, братьев Бату – Хорду и Тангута и несколько других, а из авторитетных эмиров был [назначен] Субетай-бахадур».
Намного ли увеличились силы Бату? Чагатай и Угедей получили от своего отца, как и Джучи, по четыре «тысячи» воинов. Участвовавшие в Великом западном походе их отпрыски – сын Чагатая Байдар и внук Бури, сыновья Угедея Гуюк и Кадан – могли привести с собой не больше чем по одной «тысяче» каждый, так как Чагатай и Угедей тогда еще сами были живы и, кроме того, у них были и другие сыновья, которые в то же самое время участвовали в военных действиях на иных направлениях. Реально же три старших сына Чингисхана располагали несколько большим количеством воинов. Так, из «Сокровенного сказания», или «Тайной истории», анонимной монгольской хроники 1240 г., носящей, в отличие от «Сборника летописей» Рашид-ад-Дина, неофициальный характер, известно, что уже в начале правления Чингисхана Джучи досталось 9000 монгольских юрт, Чагатаю – 8000, а Угедею и Тулую – по 5000. Численность юрт, в отличие от личного состава, условной быть не могла. Значительно большими силами располагали отпрыски Тулуя, которому после смерти Чингисхана стали принадлежать войска центра и обоих флангов в количестве 101 «тысячи» человек. Из «Рассказа о Бачмане и уничтожении его», помещенного в «Истории завоевателя мира» Джувейни, известно, что отправленный на подавление восстания сын Тулуя «Менгу-каан велел изготовить 200 судов и на каждое судно посадил сотню вполне вооруженных монголов». Кроме этих 20000 воинов, в его распоряжении имелось еще и сухопутное войско, так как сам «он и брат его Бучек оба пошли облавой по обоим берегам реки (Итиля – И. А.)». Эти данные повторяются у Рашид-ад-Дина. На подавление Бачмана в 1237 г., очевидно, был брошен тот тридцатитысячный корпус под командованием Кокошая и Субэдая, который действовал на Волге уже в 1229 г., но потом, наверное, был отозван. Кокошай (Куктай, Кукдай, Букдай) в Великом западном походе тоже участвовал. Он, очевидно, сменил Джэбэ, который вместе с Субэдаем был отправлен Чингисханом в 1220 г. «с тридцатью тысячами людей в погоню за султаном (Мухаммедом – И. А.)». Этот корпус, как известно, разгромил русских и половцев на Калке в 1223 г. Джэбэ скончался вскоре после возвращения из этого похода, еще при жизни Чингисхана. Своему последнему сыну Кулкану Чингисхан тоже выделил четыре «тысячи» человек. Но когда Кулкана не стало, его старшему сыну по имени Куча «отдали шесть тысяч [человек] и пожаловали место отца». Известно, что Кулкан был убит под Коломной в 1238 г. Тогда Куча и заступил его место.
Но, кроме основных сил, использовались и вспомогательные силы, которые комплектовались из местного населения, в том числе из кыпчаков и башкир. Из «Насировых разрядов» Джузджани известно, что «все мусульмане, находившиеся в стане Туши-хана (Джучи-хана – И. А.)», были назначены в войско одного из его сыновей – Берке, который сам был мусульманином. Бату утвердил за ним командование этим войском, которое состояло из 30000 мусульман. Из Джувейни, Рашид-ад-Дина и Шереф-ад-Дина Йезди известно, что в монгольской армии, вторгшейся в Венгрию, были мусульманские воины, которые держались обособленно. Известно, что Берке тоже участвовал в Великом западном походе. Его корпус, очевидно, был навербован из хорезмийцев, так как Хорезм был единственной мусульманской областью, подвластной Бату-хану накануне похода на Запад.
Можно согласиться с теми исследователями, которые считают, что собственно монгольских воинов в батыевой рати насчитывалось всего 50-60 тысяч человек. Точнее, чем в этих пределах, определить их количество вряд ли возможно, хотя последняя цифра, на наш взгляд, ближе к истине. Так, современный историк Д. В. Чернышевский отмечает, что к Батыю присоединились отряды башкир и мордвы, и пишет: «Ни те, ни другие никогда не были многочисленными». При этом он ссылается на ал-Балхи, согласно которому «племя» уральских башкир в Х в. состояло из двух тысяч человек. Если отбросить вспомогательные отряды, то получится, что силы Бату-хана в 1236 г. были увеличены приблизительно в четыре раза. При таких обстоятельствах дальнейшее упорство башкир обернулось бы для них катастрофой. Но и монголы уже знали стойкость башкир. Понятно, что они тоже не хотели нести больших потерь, ибо Великий западный поход на Европу только начинался, так что лучше было бы поберечь силы, и без того ограниченные. Таким образом, ни одной из сторон не удалось достичь своей цели силовыми методами. Тогда они вынуждены были пойти на компромисс. Монголо-башкирская война 1222-1236 гг. окончилась вничью. Башкиры не потеряли свою независимость, которой у них и так не было, так как раньше они были подвластны булгарам. Плано Карпини о татарах пишет: «Надо знать, что они не заключают мира ни с какими людьми, если те им не подчинятся… И вот чего татары требуют от них: чтобы они шли с ними в войске против всякого человека когда им угодно, и чтобы они давали им десятую часть от всего, как от людей, так и от имущества. Именно они отсчитывают десять отроков и берут одного, и точно так же поступают и с девушками; они отвозят их в свою страну и держат в качестве рабов. Остальных они считают и распределяют согласно своему обычаю». И башкиры в этом отношении, конечно, не были исключением. В их эпосе «Идукай и Мурадым» о Туктамыш-хане сказано, что он у жителей подвластных стран ясак скотиной брал и рабов от них забирал. Платить ясак и давать рабов обязаны были и башкиры. Однако вместе с тем, нельзя считать, что они были завоеваны монголами. Юлиан о татарах пишет: «Во всех завоеванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление». Силу башкир монголы знали не понаслышке, так что основания для подобных опасений у них были. Но тот факт, что у башкир золотоордынского периода сохранялась национальная родоплеменная знать (бии), никогда никем не отрицался. Речь может идти о завоевании лишь степной части территории обитания башкир домонгольского времени, откуда они были вытеснены. Муйтэн-бий сыграл роль башкирского Александра Невского. Понятно, что башкиры оказались отнюдь не в тепличных условиях, но могло быть и гораздо хуже.
По мнению А. Г. Мухамадиева, падение Волжской Булгарии в 1236 г. «объясняется не только тем, что монгольские военачальники имели громадную, хорошо выученную и дисциплинированную армию, но и тем, что Бату, кочевавший восточнее Яика, заранее готовился к будущей войне, и ему, как это было в обычае у монголов, видимо, удалось натравить друг на друга народы этого многонационального края». Имеется в виду Поволжье, но мы рассматриваем события в географических рамках Урало-Поволжья. С этим мнением можно согласиться, тем более что представления современников о громадности монгольской армии являлись весьма относительными. Монгольской дипломатии, как известно, нельзя отказать в искусном умении вбивать клин между своими врагами. В нашем примере получилось так, что она сумела превратить тех, кто ей мешал, в своих помощников. Башкиры, принявшие предложение о союзе, присоединились к войску Бату-хана и вместе с ним двинулись против своих вчерашних союзников – угров и булгар, которые были разгромлены. Но помочь им башкиры теперь уже все равно не могли, ибо судьба их была предрешена. Башкиры никого не предавали, они просто поменяли своих сюзеренов, что было обычным явлением в эпоху феодализма.
Теперь вернемся к Юлиану. Напомним структуру его первого отчета. Там после сообщения о прибытии путешественника к восточным венграм следует краткое этнографическое описание последних. Затем сразу дается рассказ об их отношениях с татарами. Этнографическое описание соответствует носителям чияликской культуры, а следующий затем рассказ о заключении союза с татарами относится, на самом деле, не к «венграм», как это следует из смысла отчета, а к башкирам. Теперь можно ответить на вопрос о степени фальсификации, допущенной Рихардом при записи отчета Юлиана. Вспомним, что эта запись была сделана в Ватикане, а там какие-либо сведения о столь далеком башкирском народе, естественно, никого не интересовали. Зато интерес представляли угры и монголы. Первые – потому что они представлялись там потенциальными католиками, так как среди них, пользуясь близостью (но не идентичностью, конечно) их языка венгерскому, можно было вести миссионерскую пропаганду, а вторые – потому что в Западной Европе в них видели опасность. Поэтому Рихард при записи опустил сведения, касающиеся башкир, кроме тех, что относились также и к монголам, а там на место башкир были поставлены «венгры». И. Эрдейи, обращая внимание на то, что Рихард не говорит о переходе Юлиана через Волгу, отмечает: «Запись-протокол Рихарда по рассказу Юлиана очень короткая. Важные моменты могли и не быть упомянуты».
Из Приуралья монголы двинулись на Среднюю Волгу. Джувейни сообщает: «В пределах Булгара царевичи (назначенные «в помощь и поддержку Бату» – И. А.) сошлись… Сначала они штурмом взяли город Булгар, известный на весь мир неприступностью своего места и многочисленным населением. Жителей его они убили и [частью] угнали в плен для угрозы другим. Оттуда они обратились на страну Рус». Под городом Булгаром здесь, по мнению исследователей, имеется в виду тогдашняя столица одноименного государства – Великий город, или Биляр, называемый также и Булгаром. Но Джувейни сообщает только об одном нападении монголов на Волжскую Булгарию, тогда как Рашид-ад-Дин – о трех. Оба они отмечают, что осенью 1236 г. царевичи соединились «в пределах Булгара». Далее Рашид-ад-Дин пишет: «После этого, в ту зиму царевичи и эмиры собрались в [долинах] рек Хабан и отправили эмира Субэдая с войском в страну асов и в пределы Булгара. Они дошли до города [Булгара] Великого и до других областей его, разбили тамошнее войско и заставили их покориться. Пришли тамошние вожди Баян и Джику, изъявили царевичам покорность, были [щедро] одарены и вернулись обратно, [но потом] опять возмутились. Вторично послали [туда] Субэдай-бахадура, пока он не захватил [их]». Затем следует рассказ о борьбе с кыпчаками и асами, что имела место в «то лето, а после того, в такику-ил, в год курицы, соответствующий 634 г. х. [4. IX. 1236 – 23. VIII. 1237], сыновья Джучи – Бату, Орда и Берке, сын Угедей-каана – Кадан, внук Чагатая – Бури и сын Чингиз-хана – Кулкан занялись войною с мокшей, буртасами и арджанами (эрзянами – И. А.) и в короткое время завладели ими. Осенью упомянутого года все находившиеся там царевичи сообща устроили курилтай и, по общему соглашению, пошли войною на русских». Но нашествие на Северо-Восточную Русь в действительности имело место в следующем – 635 г. х. [24. VIII. 1237 – 13. VIII. 1238]. Война с мордвой и буртасами имела место после летней кампании 1237 г., стало быть, осенью этого года. Тогда же, после того как эта война уже закончилась, состоялся и курилтай, а в декабре царевичи напали на Рязанское княжество. Было замечено, что у Рашид-ад-Дина и для ранних событий монгольской истории свойственна датировка с точностью до одного года раньше или позже. В данном случае автор тоже ошибся, указав дату на год раньше.
Рашид-ад-Дин преувеличивает, утверждая, что за короткое время царевичи завладели «мокшей, буртасами и арджанами». Нет сомнения в том, что осенью 1237 г. монголы покорили буртасов, в земле которых были произведены многочисленные опустошения, в результате чего большинство их памятников прекратило существование. К числу таких памятников относится Золотаревское городище, расположенное у впадения р. Узы в Суру. Крепость была создана для контроля над переправой через Суру, единственный брод через которую находился как раз в этом месте. Здесь и произошло сражение, причем «это была не просто оборона крепости, а настоящая битва, как в самой крепости, так и возле нее». Сражение могло иметь место в 1237 г. Осенью 1236 г. была разгромлена Волжская Булгария, после чего монголы отошли на юг, в заволжские степи. Там их основные силы во главе с Бату-ханом, как нам представляется, находились, по крайней мере, до конца лета 1237 г., переправившись после отдыха на правый берег Волги где-то южнее Самарской Луки. Падение ключевой крепости области, населенной буртасами, обеспечило им быстрый ее захват. Но участь мордвы оказалась иной. Юлиан о «царстве морданов» сообщает: «Там было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил». Можно считать установленным, что татарам покорился мокшанский князь, а под другим князем, который отошел к «твердям», расположенным в районе Нижнего Новгорода, Юлиан имел в виду эрзянского князя. «Тверди» – это крепости-городища, которые сооружались в лесах; в них укрывалось население в случае опасности.
Из дальнейшего текста «Сборника летописей» Рашид-ад-Дина выясняется, что на Русь пошли не все царевичи, которые воевали с мордвой и буртасами. Рязань осадили Бату, Орда, Гуюк, Менгу, Кулкан, Кадан и Бури. В связи с этим представляет интерес сообщение Юлиана о том, что монгольское войско накануне вторжения на Русь в 1237 г. разделилось на четыре части, из них «одна часть у реки Итиль на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю», а другая с юга напала на Рязань. В. Б. Кощеев обращает внимание и на указание русской летописи, что после взятия Владимира монгольское войско разделилось на три основных отряда, один из которых (восточный) «от Городца двинулся вверх по Волге и вышел к Галичу-Мерьскому, вероятно, по реке Костроме». Но если бы этот отряд шел и в самом деле от Владимира, то на пути к Волге монголы прошли бы через Гороховец и Нижний Новгород, однако эти города в ходе компании 1237-1238 гг. разорены не были. В. Б. Кощеев отождествляет восточный отряд с приволжской группировкой, на которую указывает Юлиан, и предполагает, что ее основу составили войска Берке, который, согласно Рашид-ад-Дину, оказался единственным Чингисидом, принимавшим участие в войне с мордвой и буртасами, но не упомянутым в числе ханов, осадивших Рязань. После ухода главных сил на Рязань «оставшийся монгольский предводитель (Берке?) продолжил покорение мордовских земель, увяз в этой войне», так что даже «пропустил срок, назначенный для вторжения на Русь», и вторгся в суздальские пределы только в первой половине февраля 1238 г. Значит, ради приведения строптивого эрзянского князя к покорности Берке потратил целых два зимних месяца.
В Лаврентьевской летописи под 1236 г. сказано: «Тое же осени придоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии Татари и взяша славныи Великыи город Болгарьскыи и избиша оружьем от старца и до унаго и до сущаго младенца и взяша товара множство и всю землю ихъ плениша». В Никоновской летописи, в отличие от Лаврентьевской, о нашествии монголов на Булгарию сказано не только под 1236, но и под 1241 г., когда «Батыевы Татарове взяша Болгары, иже на Волзе и на Каме». Здесь, возможно, имеется в виду город Булгар, в отличие от Великого города – Биляра или домонгольского Булгара, который после взятия и уничтожения монголами «так и не был восстановлен». При исследовании Болгарского городища тоже были отмечены следы пожарищ и разгрома, что увязывается с монгольским нашествием. Но Бату-хан после возвращения из Западной Европы, как известно, избрал это место для своей ставки. Ипатьевская летопись, сообщая об осаде Батыем Киева под 1240 г., указывает, что с ним, по показанию татарина Товрула, взятого киевлянами в качестве «языка», находились «не от роду же его но бе воевода его перьвыи Себедяи богатоуръ и Боуроунъдаии багатырь иже взя Болгарьскоую землю и Соуждальскоую». Смысл здесь такой: Субэдай и Бурундай, которые взяли Болгарскую землю и Суздальскую. Бурундай в 1238 г. разбил князя Юрия Всеволодовича на Сити. А первый поход Субэдай-бахадура на Волжскую Булгарию, стало быть, имел место в хронологическом диапазоне 1236-1240 гг.
Напомним, что, как пишет Рашид-ад-Дин, Субэдай зимой 1236/37 гг. получил задание отправиться «с войском в страну асов и в пределы Булгара». Очевидно, вначале нападению подверглись асы (это было летом), а потом уже булгары. Вряд ли Субэдай совершил на них сразу два похода подряд, второй его поход на булгар, по логике, надо связать с походом, о котором Никоновская летопись сообщает под 1241 г. Значит, первый его поход можно датировать осенью 1237 г. Субэдай эту операцию должен был завершить к зиме, то есть к вторжению на Русь, ибо в столь важном мероприятии он должен был сопровождать Батыя как первый его «воевода». В русских летописях вторжение в Булгарию под 1237 г. не упоминается. Но Сигизмунд Герберштейн в одном из разделов своих «Записок о Московии», в котором он, по его собственному признанию, излагает то, «что я сам узнал из русских летописей», возможно, в том числе и из недошедших до нас, пишет: «Татарский царь Батый, выступивший с большим войском с юга к северу, занял Булгарию, лежащую на Волге ниже Казани. Затем, в следующем 6745 году (т. е. в 1237 г. – И. А.), повторив победу (курсив мой – И. А.), он дошел до самой Москвы». Повторил победу, правда, не сам Батый, но его армия.
Утверждение о монгольском походе на Волжскую Булгарию в 1240 г. основывается на невнимательном чтении источника. В Ипатьевской летописи сказано, что ко времени осады Киева Болгарская и Суздальская земли уже были взяты, причем, исходя из последовательности, Болгарская раньше Суздальской, то есть до 1238 г. В. Л. Егоров отметил, что в конце 1240 г., то есть в момент описываемого в летописи события, монголы «не могли послать Субедея на Волжскую Булгарию, так как все их силы, в том числе и отряды Субедея, были заняты в осаде Киева».
Субэдай в 1237 г. дошел до Великого города, то есть столицы страны, по предположению В. Г. Тизенгаузена, Булгара. Очень быстро после взятия монголами Великого города (Булгара-Биляра), в 1236 г., булгары предприняли попытку восстановить свою разрушенную столицу, для чего начали строить новый город примерно в 3 км севернее дотла сожженного старого. Но этот город так и остался недостроенным. Его остатки ныне известны под названием Балынгузского городища, крайне слабо насыщенного культурными остатками. Вот до этого нового, строящегося города, очевидно, и дошел Субэдай в 1237 г. О его разрушении не упоминается. Здесь, наверное, была ставка местных правителей Баяна и Джику. В этой связи нельзя не вспомнить повествование целого ряда позднейших татарских мифических преданий о последнем булгарском хане Абдулле, погибшем при взятии Булгара Тимуром, и его сыновьях – Алтун-беке и Алим-беке, которым удалось спастись. После ухода Тимура они основали Казань. О взятии Булгара Тамерланом во всех других источниках ничего не сказано, так что оно не является установленным историческим фактом. Придворные летописцы Тимура никак не могли умолчать об его очередной победе, но они не знают такой победы – значит, ее не было. Скорее всего, в этих преданиях запечатлены отголоски событий эпохи монгольского нашествия, которое само по себе не сохранилось в народной памяти. Алтун и Алим были сыновьями булгарского монарха, погибшего в 1236 г. при взятии Великого города Батыем. Их имена, правда, не совпадают с приведенными у Рашид-ад-Дина, но это лишь детали. Важно сюжетное сходство. После падения Великого города они действительно предприняли попытку основать новую столицу. Возмутившись опять после ухода Субэдая, они, видимо, перенесли свою резиденцию в глубь страны – в город Булгар, что на Болгарском городище, так как не без оснований опасались нового вторжения монголов. Но этот шаг им ничего не дал.
О первом нападении монголов на мордву в русском летописании сообщается только под 1239 г.: «На ту же зиму взяша Батыеве Татарове Мордовскую землю». Поход, очевидно, был направлен против того самого эрзянского князя, с которым не смог ничего поделать Берке. Что же касается мокшанского князя, то его судьба оказалась трагичной. Роджер Бэкон о народе моксель (мокша) пишет: «Государь и большая часть их были убиты в Польше… Ведь тартары повели их на войну с поляками». Есть основания полагать, что Муйтэн-бий не разделил участь своего мокшанского «коллеги». Так, в предании о нем сказано, что он, вернувшись из ханского стана на родину, «прожил еще немало лет».
Плано Карпини пишет, что монголы, возвратившись из Венгрии, «пришли в землю Мордванов, которые суть язычники, и победили их войною. Подвинувшись отсюда против Билеров, то есть великой Булгарии, они и ее совершенно разорили. Подвинувшись отсюда еще на север против Баскарт, то есть великой Венгрии, они победили и их. Выйдя отсюда, они пошли дальше к северу и прибыли к Паросситам». Надо обратить внимание, что первые три из перечисленных народов были побеждены монголами, а относительно паросситов из цитируемого отрывка следует лишь то, что монголы побывали в их земле, но делать вывод об их подчинении не приходится. Под мордванами в данном случае, очевидно, надо подразумевать до сих пор еще не подчиненных эрзян, так как мокшане вместе с монголами вторгались в Западную Европу. В. Л. Егоров пишет: «С этого момента все земли, заселенные мордвой, вошли в состав золотоордынского государства». Впрочем, эрзяне, пользуясь отдаленностью их территории, находящейся в лесной глуши, очень скоро могли забыть об этой монгольской победе над ними. Башкиры во главе с Муйтэн-бием подчинились Бату-хану еще в 1236 г. Теперь же или они возмутились, или монголы подчинили какую-то обособленную часть башкир, не признававшую сюзеренитет усергенского бия. Второе предположение более вероятно. Возможно, что монгольскому нападению в 40-х гг. XIII столетия подверглись «западные или степные башкиры, ближайшие к Волге и болгарам, те, которых видел Ибн-Фадлан». Они, по мнению Н. А. Мажитова и А. Н. Султановой, в арабских источниках назывались «внешними» башкирами.
Приведенная цитата из Плано Карпини наводит на мысль о воссоздании в Среднем Поволжье антимонгольской коалиции во главе с Волжской Булгарией в то самое время, когда основные силы Бату-хана были заняты во втором грандиозном походе на Запад 1240-1242 гг. Но в Западной Европе основные военные действия завершились уже к лету 1241 г., когда царевичи расположились на отдых на реке Тиса. Наверное, тут до них и дошли вести о неурядицах в тылу, и на подавление восстания булгар вновь был отправлен Субэдай со своим тридцатитысячным корпусом. На этот корпус теперь уже в пятый раз (после походов 1223, 1229, 1236 и 1237 гг.) была возложена задача разгрома государства волжских булгар, которое только на этот раз, когда были захвачены в плен последние представители местной монархической династии – Баян и Джику, было завоевано монголами и перестало существовать. Пятый поход на Волжскую Булгарию, очевидно, имел место зимой с 1241 на 1242 г., если в летописи используется мартовский стиль. Осенью 1242 г. остальные отряды монголов во главе с Бату-ханом «опять направились обратно». Великий западный поход на Европу завершился.
Игорь АНТОНОВ,
кандидат исторических наук,
научный сотрудник ЦЭИ УНЦ РА
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!