Майки с развернутым в профиль Цоем, с чуть, на уровень микрофонной стойки, наклоненной головой и героически отставленным локтем, надписи на покосившихся заборах "Цой - жив!" - прошли через 90-е и нулевые практически не изменившись.
Никто из ушедших рок-музыкантов за минувшие три десятилетия внятной истории отечественной рок-культуры не удостаивался ничего подобного. В то же время, по объему цитирования, количеству фраз, растасканных на заголовки газетных статей и экстатических упоминаний в разговорах Цой проигрывает, наверное, всем героям и прошедших и нынешних дней.
Спрятав свои непубличные мысли и уязвимые места за непроницаемой маской отрешенности, он по-восточному "сохранил лицо" от искажений и перевираний, но потерял в многомерности восприятия своего творчества. Он казался более очевидным, чем был. Не только по форме, но и по содержанию.
Цой был парнем стильным - во всяком случае, о его юношеском пижонстве ходят легенды. Музыка "Кино" тоже была стильной, но какой конкретно? Обычно здесь как панацею от всех неясностей принято упоминать "русский нью-вэйв" и этим проверенным способом уходить от проблемы. Между тем, стиль музыки - это совокупность техники, технологии и социальной ситуации.
Доминирующие низкие звуковые частоты - область темного и чувственного. Постепенно перейдя от резкого баритона на "45" к гудящему речитативу поздних альбомов, Цой нашел последний штрих к своему парадному творческому портрету. Вокал от альбома к альбому становился все ниже, инструментал - плотнее.
Вот только сценическую пластику Цоя, вернее ее кричащее отсутствие, никто не решается скопировать. Энергия не зависит ни от хореографии, ни от эстетики. При неудачных ракурсах телесъемок Цой бывал пугающе страшен лицом, но энергетический поток не прерывался практически ни на секунду.
Мифическая фигура Виктора Цоя
У каждого поколения свой рок-н-ролл - тот, какого оно заслуживает. В 80-е жили несколько человек, которые казались достойными того, чтобы о них вспомнили через годы.
И будет весьма занятно, если из всей когорты буревестников, горланов, главарей и хулиганов питерского, да и вообще русского рока 80-х, останется в народной памяти, как знак того, что же нам требовалось в действительности, только хмурый и молчаливый полукореец с в общем- то однообразными и занудными песнями то ли о любви, то ли о непогоде, то ли просто ни о чем. С мягко говоря, сдержанной манерой поведения - как на сцене, так и вне ее.
Ведь если Цоя и беспокоили проблемы духа и души, то это почти не отразилось в его песнях. При том, что он олицетворял главный миф своего времени, миф о свободе.
Он был таким, какими хотели стать миллионы. Абсолютно независимыми от обстоятельств, конъюнктур и, в то же время, подчеркнуто, вызывающе современными. Высокими и немногословными. Понимающими и жесткими. Молча встать вот так, как в "Игле", с ножом в животе, и уйти в темноту. И чтобы все поверили, что продолжение следует.
Образ Виктора Цоя сегодня
Подростки, естественным образом составляющие большинство аудитории концертов, знают, что Цой был, что он "жив" и стопроцентно слышали хотя бы пару песен. Они могут не знать ни о Башлачеве, ни даже о Гребенщикове, но вероятнее всего, слышали о Викторе Цое.
Есть что-то забавное и в то же время печальное в том, что и спустя 30 лет, люди находят отклик в его творчестве. Конец 2010-х по атмосфере и надвигающемуся политическому кризису напоминает конец 1980-х. Спустя 30 лет люди все так же хотят перемен, а новых героев, которые бы так точно и просто выражали подобные настроения попросту нет.
В эпоху Интернета и стриминговых сервисов сложно стать героем номер один - слишком много голосов, слишком велика роль личных предпочтений публики в выборе наполнения своих плейлистов. Музыкальная журналистика и либеральные СМИ отчаянно пытаются увидеть в каждом новом артисте некий новый "голос поколения", усмотреть протестные лозунги и смелые заявления, но их нет.
Во всяком случае, ни один музыкант, кому противна нынешняя власть и общественная атмосфера не собирает Олимпийский. А если они есть, то предпочитают осторожные комментарии в интервью, не затрагивая "социалку" в своем творчестве.
Виктор Цой - один из последних больших героев русской культуры. Гениальная простота текстов и аранжировок до сих пор, судя по всему, лучше всего описывают русского человека.
Мрачного, находящего порой странное удовлетворение в своей тоске (как следствие, скорее пассивного, чем активного), ему вечно не хватает денег, он недоволен всем, что ему предложила жизнь. Но с внутренней, нераскрытой энергией настоящего Величия, которая пробивается в его сознании не планом перемен, надеждой и ожиданием, что они придут сами.
По моим наблюдения, образ Виктора Цоя, и без того не слишком детальный и многогранный, со временем лишь еще упростился. До потомков людей из СССР дошли, в основном, только главные хиты, извращенный юмор в виде мемов об Икарусе и понимание того, что Цой "был в общем-то против".
Перемен ждали 30 лет назад, а те, кто еще не уехали, ждут перемен и сейчас. Виктор Цой, как и любой другой великий музыкант, во многом еще и символ своего времени. Вполне возможно, что когда эта песня перестанет быть актуальной, фигура Виктора Цоя изрядно потеряет в размерах, а слушать его будут лишь отпетые любители ретро.