Вышедшая в 2018 г. дебютная полнометражная кинолента ирландского режиссёра Ли Кронина была встречена с заслуженной благожелательностью западной кинокритикой и общественностью и прошла почти незамеченной для русскоязычной аудитории. На отечественных киноведческих ресурсах фильм получает крайне скромные оценки, а тон любительских рецензий на него - в лучшем случае снисходительный.
При этом в глаза сразу же бросается следующее: западные комментаторы склонны скорее к психологической трактовке (так, например, фильм сравнивают с замечательнейшим "Бабадуком"), наши же и вовсе, в самовлюблённой ли снисходительности, в недалёком ли критиканстве, не выходят за границы наивной веры в самый поверхностный план сюжета.
Последнее, вероятнее всего, немало обязано неудачному переводу названия фильма на русский язык, . Всё таки "Дыра в земле" (как в авторской редакции называется кинофильм) - вещь по определению таинственная, загадочная и непонятная. С "Другим" же всё более-менее ясно (хотя и несомненно страшно).
На мой взгляд, впрочем, не вполне правы ни те, ни другие. Существует ещё один угол зрения, который позволяет раскрыть в самом деле нетривиальный, интересный и, замечу, крайне трагичный посыл, заложенный в повествование. На фильм стоит посмотреть в плоскости этнографии и антропологии. Причём в данном случае речь идёт не столько о кельтских легендах о "малом народце" (их то как раз вспоминают недалёкие отечественные комментаторы), сколько об уровне более значимых культурных универсалий. И вот в этом плане фильм оказывается далеко не сводим к банально страшным страшилкам про "подменыша" и вызывающему разве что зевоту морализаторству на тему "материнское сердце не обманешь".
Разумеется, детальный разбор фильма в этой оптике невозможен без спойлера. Потому я, совершенно не претендуя на окончательную и безусловную "истинность" своей интерпретации сюжета и нисколько не желая навязывать её зрителю, настоятельно не рекомендую читать всё это до просмотра данного, безусловно достойнейшего фильма.
Итак, действие разворачивается в глухой ирландской деревне, куда приезжают главные герои - молодая мать Сара и её сын Крис. Отец в фильме отсутствует, но довольно скоро становится понятно, что ситуация тут сколь болезненна, столь и заурядна. У Сары причёска скрывает следы семейного насилия, отъезд в родную деревню и попытки начать в ней новую жизнь - это скорее бегство. Сыну же, естественно, недостаёт отца, он замкнут, печален, капризен и заторможен. Сама же Сара пьёт антидепрессанты и старается уйти от грустных дум в работу и ремонт дома. В общем, атмосфера пронизана тягучей безнадёжностью и очевидно ничего хорошего не сулит.
На лесной дороге они встречают странную пожилую женщину, облачённую в чёрную обтрёпанную мантию, всем своим видом напоминающую какую-то тёмную друидессу. Однозначно не в себе, кидаясь на автомобиль Сары с Крисом она отламывает зеркало дальнего вида и сильно их пугает. Впоследствии становится известно, что это - известная сельская сумасшедшая, которая однажды убила своего сына, одноклассника старшей подруги Сары.
Вот тут и приходит время для появления "Дыры в земле". Поссорившись с матерью Крис убегает. Сара, после долгих поисков, находит его в лесной глуши на краю странной воронки. Ночью Крис исчезает, однако, когда после бесплодных ночных поисков она возвращается, сын оказывается в доме. Мать начинает беспокоится, замечая, что поведение Криса меняется: он перестаёт капризничать (например, с удовольствием ест макароны), у него появляются друзья в школе, он успешно участвует в школьной самодеятельности и т.д. Более того, при новой случайной встрече та же безумица кидается на стекло машины, утверждая, что Крис - вовсе не сын Сары. А после того, как её вскоре находят мёртвой у Сары не остаётся сомнений - рядом с ней вовсе не её ребёнок, а подменыш.
Я не стану утомлять читателя подробным пересказом последующих драматических событий, а просто обозначу, что в результате Сара, сама посмотрев на зеркальное отражение Криса, видит не своего сына, а жуткую червеобразную тварь. Умудрившись связать его и запереть в чулане она отправляется в лес, отважно погружается в страшную земляную воронку и находит там помещение, пол которого устлан детскими скелетами, посреди которых лежит её сын. Вырвавшись из этого подземелья она поджигает свой дом и, не обращая внимание на жалобный зов запертого в чулане существа, уезжает. Последние кадры фильма: Сара находится в увешанной зеркалами комнате и смотрит из окна на катающегося по кругу на велосипеде Криса. Она пытается его сфотографировать, но лицо на снимках раз за разом получается всё более размытым.
Итак, казалось бы что тут можно противопоставить версии подменыша (со всеми её ужасами, главный из которых, разумеется, как раз в том, что отныне никогда не будет полной уверенности в вопросе о том, кто же в результате остался)? Однако, в фильме есть ряд странностей и спорных моментов, которые как минимум усложняют эту картину.
Во-первых, зеркало, в котором Сара увидела вместо своего сына нечто ужасное - это ни что иное, как то самое зеркало заднего вида, которое было разбито при первом столкновении с безумицей-сыноубицей. Думаю, эта символика не нуждается в детальном прояснении. Во-вторых, в фильме дважды настойчиво повторяется движение против часовой стрелки (иначе - против хода солнца). Так, давая показание в полиции по поводу найденного трупа сельской сумасшедшей, Сара нервно мешает ложкой кофе в стаканчике - именно противосолонь. Крис в это время весело играет со вторым полицейским, а Саре при этом мерещатся разные ужасы. В конце фильма "обезличенный" Крис ездит на велосипеде именно в этом направлении. В традиционной культуре, как известно, движение посолонь стандартно видят конструктивным, гармоничным, ведущим к развитию, противоположное направление - как минимум проблематично, чтобы не сказать опасно. Не может не вызвать сомнений и то, что отторжение, страх и сомнения у Сары возникают задолго до того, как в поступках Криса появляются заметные и пугающие странности. Напротив, Крис начинает демонстрировать гораздо более адекватное, взвешенное и, без всяких преувеличений мужское поведения - и наталкивается при этом на глухую стену материнского отчуждения. Тут конечно можно снова сказать банальность-другую о "материнском сердце". Но давайте рискнём предположить - а вдруг всё как раз наоборот? Вдруг эти странности и страшноватые перерождения как раз и есть следствие того, что что-то пошло не так?
Во всех без преувеличения архаичных культурах присутствуют ритуалы инициации, причём мужские и женские инициатические практики обычно коренным образом отличаются (и обычно даже являются строгой тайной). Мужская инициация - превращение мальчика в мужчину и воина. Она обычно представляет собой крайне пугающий и болезненный процесс, который при том часто бывает довольно длительным. Отечественный филолог и этнограф В.Я. Пропп в своей знаменитой книге "Исторические корни волшебной сказки" детально исследует дошедшие до нас фольклорные следы этих обрядов и убедительно доказывает, что в ходе этого действа происходит полное разложение личности инициируемого и сбор её заново. Иначе говоря, смерть-возрождение является основным смыслом инициатического перерождения. Для того, чтоб возникло новое "Я", старое "Я" должно умереть - полностью и безвозвратно. Думаю, совершенно лишним будет говорить, что погружение под землю - крайне распространённый приём, использовавшийся в инициатических практиках многих народов. Образы же, в которые облекаются переживания иницианта - обычно крайне страшны (например, та же обстоятельно рассмотренная Проппом Баба Яга уж никак не менее пугает, чем червеподобные создания из Дыры).
Немудрено, что такая кардинальная психоэмоциональная встряска даёт длительные психологические постэффекты. Свежеинициированный нередко бывает ранимым, его психика - подвижна, требует долгой и осторожной адаптации к миру. В обратном случае его инициация может обернуться "контринициацией", дающей катастрофические эффекты и крайне опасной как для него самого, так и для окружающих.
Таким образом, если мы посмотрим на "Другого" в этом ракурсе, его содержание может оказаться практически противоположным тому, что увидел в своей массе зритель. Сара отнюдь не спасает Криса от подземных чудищ и уничтожает врага - подменыша. Она полностью ломает его инициацию в мужчину, вытаскивает из под земли его былое "Я" (которое вполне достойно погребения) и подвергает огню его перспективу развития в будущем. Дальнейшая судьба как Криса, так и самой Сары рисуется крайне плачевной. Постоянное недоверие, шпионаж друг за другом с помощью зеркал, деперсонализация и движение сугубо против солнечного круга - таков неизбежный результат контринициации, говорит нам этот безмерно печальный фильм.
