Не понимаю, почему российские пограничники каждый раз спрашивают в аэропорту о целях моих поездок. Вам то какое дело? Я же улетаю. Это в других странах должны переживать, чего я у них забыл. От вас требуется только поставить штамп и помахать мне ручкой. В общем, когда я летел в Ташкент, то все повторилось. И я сказал честно, что еду на могилы предков. Ничего другого в этом городе у меня не осталось.
Прибытие
Раньше, когда я прилетал в Ташкент, меня обязательно встречали в аэропорту друзья. Побросав чемоданы в багажник, мы ехали в какой-нибудь ресторан (или как любят говорить в Ташкенте кабак), чтобы выпить и отпраздновать встречу. В этот раз вместо друзей меня ждал улыбчивый Акмаль. Он топтался перед заборчиком для встречающих и держал в руках табличку с моим именем. А приехал он, потому что я снял у него квартиру. Удобное расположение, тихий район, кофе за счет заведения. Все как у настоящего туриста.
За пару лишних долларов Акмаль согласился подвезти меня из аэропорта и спасти от непорядочных бомбил. В Ташкенте я обычно гостил у друзей или родственников, мог даже остановиться у соседей. Но 11 лет - солидный срок. За это время родственники умерли, друзья уехали, а старые знакомые давно сменили номера.
Все время пока мы ехали из аэропорта, Акмаль словно хвастался, что в городе еще полно вывесок на русском. Вон "Аптека", а тут "Пиво", а здесь "Магазин". Столица и правда вся светилась не хуже какого-нибудь Стамбула. Мы катились по гладкой дороге, а из-за поворотов выглядывали новые здания и эстакады.
Из "русского" я первым делом заприметил вездесущие афиши Ольги Бузовой. Вот она гламурная отрыжка бывшей метрополии. Этими плакатами буквально залепили весь город. На фото Оля выглядела какой-то растерянной, словно никак не могла вспомнить собственное имя. Кто знает, может так оно и было. Я разглядывал Бузову на афишах и невольно думал, а нужны ли им вообще здесь вывески на русском?
Встреча с родным городом спустя столько времени - это всегда волнительный опыт. Словно увидел первую любовь, которая давным давно замужем за другим. Это вроде бы она, но уже и не она (не могу поверить, что ты накачала губы!). Из общих тем у вас только воспоминания. Но в ее теперешнем положении вспоминать такое как-то и не прилично. Поэтому лучший выход - начать знакомство заново, словно никогда ничего и не было.
Знакомство
Сегодняшний Ташкент уже мало похож на город из моего детства. Особенно в центре. Как пел блатной певец Боря Тахтахунов, "вместо "Беломора" сигареты Kent". Хотя простой люд по-прежнему торчит на насвае. Теперь узбекская столица - коктейль из Китая и Турции. Совковый брутализм заменили пластмассовые небоскребы и ларьки, а вдоль газонов высадили гигантские цветы - тоже из пластика.
Кажется, полимеры стали главным топливом узбекского урбанизма. В Ташкенте даже фасады старых хрущевок теперь зашивают в пластик. Но исключительно те дома, которые стоят на обочинах дорог и больших проспектов. Чтобы не портили вид. Когда едешь в машине, то из окон Ташкент выглядит новеньким и аккуратным. Но если посмотреть в близи, то видно, что все это благополучие - тоже пластмасса.
В первый вечер я бродил по сонному городу и пытался найти обычной узбекской еды. Такой, чтобы навалили горку плова и усадили за стол с клеенкой. Но весь центр оказался заставлен бургерными, пиццериями и другой прогрессивной кормешкой. В конце концов я сдался и зашел в какой-то ресторан с вензелями и позолоченными люстрами. Купился на их "национальное меню". Еду мне приносил молодой человек в белой рубашке и бабочке.
Никаких потных шашлычников с полотенцем на голове и баклашек с уксусом. Только шелка и лепнина. Я попросил пиво, но официант фыркнул, что спиртного у них не пьют, берегут иман. При этом никого не смущал нависший над верандой запашок канабиса. Еда в ресторане оказалась неплохой, а вот счет понравился мне не слишком.
На следующий день я позвонил своей бывшей однокурснице Камиле и пожаловался, что не узнаю Ташкент с накаченными губами. Она тут же объявила, что Ташкент - говно, а поэтому надо ехать в горы. Мол, у нее выходной, погода хоть куда, нельзя терять ни минуты. Я не мог поверить своему счастью! Думал, ну наконец-то поброжу по безлюдным хребтам и склонам, послушаю журчание горных рек.
Но за 11 лет даже горы в стране изменились. Там, где раньше ходили пастухи и ночевали в палатках барды, выросли ларьки, магазины и банкоматы. Из журчания слышалась разве что болтовня европейских туристов. Вокруг извилистых горных дорог понатыкали будки с ментами. Всю дикую природу вблизи Ташкента взяли под бдительный присмотр.
Полюбовавшись немного пейзажами мы вернулись в город - кушать шашлыки и запивать их пивом. Камила и ее подруга полностью продумали меню и программу. Дамы не позволяли мне ни за что платить и вообще лишний раз шевелиться. Я сидел как какой-то султан на подушках и только и делал, что нанизывал куски на вилку. Узбекское гостеприимство - всегда риск заработать заворот кишок. Тебя не оставят в покое, пока ты не попробуешь все, что находится на столе в радиусе полутора метров. Но даже после этого Камила не переставала спрашивать, чего еще желает моя душа.
Назад к истокам
И тогда я попросил ее отвезти меня в родной двор. Прямо вот на ночь глядя. Уже не хватало сил оттягивать удовольствие. С первых часов приезда мне больше всего на свете хотелось именно туда. Просто, чтобы посидеть на лавке у подъезда и выпить купленный в дьютике егермейстер. Такая вот "Дженни фром зе блак". Мы поймали такси и отправились в живописный Чиланзарский район - самый большой спальник на юго-западе Ташкента. Туда не захаживают французские туристы и китайские экспаты. Но именно такой Ташкент я люблю и знаю. Прежде чем ехать, Камила потребовала гарантировать ее безопасность. Про "Чиланзар" всегда ходили всякие мрачные истории. Безопасность Камиле я, конечно же, гарантировал, хотя и сам не был ни в чем уверен.
Но в итоге все прошло без происшествий. Даже без самых незначительных. Я, конечно, не ждал, что на скамейках перед моим домом как всегда сидит шумная компания и обсуждает последние сплетни района. Но надеялся встретить хотя бы пару знакомых лиц.
На улице не оказалось ни души. Только кошки шуршали по мусоркам. Раньше эти три проклятые скамейки посреди двора были чуть ли не культурным центром всего квартала. Немного облезлые, но зато со столиком и даже небольшой крышей. Общественное пространство для взаимодействия - так бы это теперь назвали. Утром эти скамейки занимали дети и молодые мамы, а после обеда подтягивались пенсионеры. Мы называли их патрулями, потому что они знали обо всем происходящем вокруг. На самом деле старики торчали там от одиночества. Чтобы окончательно не сойти с ума среди своих сервантов и ковриков. Их внуки и дети свалили в другие города и страны, а старухи оставались как брошенные собаки, присматривать за двором. Вот и присматривали. Между делом они доставали подростков и строчили заявления участковому, просто так, из литературной страсти.
К вечеру старики расходились смотреть сериалы и глотать таблетки. Тогда на скамейки подтягивалась молодежь. Народ приходил не только из ближайших домов, но и из других частей квартала. Думаю, все из-за высокой женской популяции в нашем дворе. Все хотели провести время с местными красотками и угостить их дешевым казахским пивом. Говорят, что одна из моих соседок даже зачала на этих скамейках ребенка. Но я считаю, это вранье, в том смысле, что вряд ли только она одна. Благо погода в Ташкенте позволяет. Некоторые аборигены умудрялись прожить на этих скамейках полный цикл. В детстве приходили на них с мамами, потом сидели вечерами с девками, а старость встречали тут же, среди одиноких и ебнутых старух.
А теперь это просто скамейки, перекрашенные и подколоченные. На них можно приземлить задницу и посидеть в полумраке и тишине. Именно так мы с Камилой и поступили. Молча уселись и достали ликер. Она посмотрела на меня, скорчив мину:
- "Блин, мне почти 40 лет, а я тут бухаю в каком-то ссанном дворе". Я попросил ее не снобствовать, а насладиться хмурой эстетикой постсоветского блока.
Камила смирилась, мы выпили. Стало тепло, но и одновременно как-то грустненько. Словно что-то слиплось в груди. Так часто вспоминал все эти фонари и лавочки. А теперь вот сижу и думаю, ну двор и двор, в каждом квартале таких штук по 50. Я скользил глазами по родной многоэтажке и повторял как мантру "ахереть, ахереть". Какое-то путешествие во времени. Пустые окна моей старой квартиры едва проступали из темноты. В них почему-то не горел свет. Словно с тех пор как я уехал там никто так и не жил. Мрак повис и этажом ниже, в квартире моего отца. Его я не видел столько же, сколько и этот двор. Однажды, года четыре назад, я пытался добавить папашу на Фейсубке. Но тот так перепугался, что тут же удалил страницу. Может быть и сейчас он как-то узнал, что я в городе и решил недельку пожить в отеле? Мы глотнули еще немножко.
Говорят, в Ташкенте теперь лучше не пить на улицах. Если попадешься ментам, то обязательно заберут. В городе и правда какое-то ненормальное количество людей в форме. Однажды я возвращался вечером домой, и проходя мимо скверика, заметил в нем небольшой бюст. Было уже темно, но еще не поздно. Мне захотелось рассмотреть скульптуру поближе и я ринулся к ней прямо через кусты. Пробираясь сквозь изгородь, я чуть не наступил на сидящих в засаде ментов. Они спрятались там и присматривали за темным углом. Такая вот у людей работа.
Но, как я и говорил, никого не волнует, что происходит на окраинах. Поэтому мы с Камилой спокойно допили нашу бутылочку и отправились по домам. Утром я вернулся во двор еще раз, но уже один. Хотел рассмотреть все при свете дня. К сожалению ташкентская пластиковая реновация почти не коснулась спальных районов. Я несколько расстроился, застав свои трущобы все в том же унылом виде. Забытые богом огрызки четырехэтажек. Пожелтевшие, они напоминали гнилые зубы у старухи во рту. Просто удивительно, но я даже узнал очертания выбоин на тротуарах. Только теперь их зачем-то засыпали гравием.
Зато на пустыре построили бассейн. Хоть что-то хорошее. Раньше у этого места были две функции - на нем играли в футбол и выясняли отношения. Собирались, так сказать, стенка на стенку. Помню однажды тут сошлось несколько сотен разгневанных аборигенов. Не только местных, но и из других кварталов. Уж не помню из-за чего все началось, но побоище намечалось знатное. Некоторые даже принесли с собой цепи и обрезки труб. Люди из ближайших домов повысовывались из окон и ждали начала представления. Но тут, откуда не возьмись, на пустырь выбежал наш пузатый участковый Кахрамон. Выкатился в самый центр, как бильярдный шарик.
Он носился среди гопоты, орал матом и замахивался на всех своей папочкой. Как бы смешно это не казалось, но толпа и правда начала редеть. Никто не хотел попасть в опорный пункт Кахрамона. Многие не понаслышке знали, как сильно он отбивал "тормоза" - прямую мышцу бедра над коленкой. Синяков не остается, а ходить потом больно две недели. В общем Кахрамон тогда в одиночку локализовал конфликт. Вот уж точно кого надо включить в Астанинский процесс по Сирии.
Зато теперь на месте этого пустыря очередное пластмассовое здание. В нем и крытое футбольное поле и даже бассейн. Вон мама ведет свою дочь на уроки плавания. Надеюсь малышке не придется выходить ни с кем "стенка на стенку".
Несколько часов я бродил по кварталу, как Нил Армстронг. Удивительно, как все поменялось, но одновременно осталось прежним. Еще больше мусора на дорогах и торговых ларьков. Вокруг настоящая Азия, что, в общем-то, и логично. Прогуляв там почти полтора часа, я так и не встретил ни одного знакомого. Всех как будто выкосила эпидемия. Оглядев родную многоэтажку в последний раз, я прыгнул в такси и уехал в свою модную студию в центре. Больше во двор я так и не возвращался.
Никакого бизнеса, только личное
Через пару дней шашлыков и прогулок я немного попривык к новому Ташкенту. Пластмассовый центр, унылые спальники. Вот собственно и весь город. Именно поэтому ушлые европейские туристы выбирают его как транзит перед поездкой в древние Бухару, Самарканд и Хиву. От скуки я стал ходить по ташкентским галереям и музеям. Даже отправился в музей репрессий, посвященный злодеяниям русских колонизаторов. К сожалению, почти вся экспозиция оказалась на узбекском. Зато много картинок и фотографий. Когда я рассказал про этот музей Камиле, она лишь раздражительно прошипела:
- "По мне так лучше русский колониализм, чем как здешние мужики с нами обращались. Русские хотя бы считали нас женщин за равных, разрешили нам учиться, защищать права. А наши мужики думают, что я рождена, чтобы ему прислуживать и рожать детей. То есть, если он меня не бьет, то я уже должна быть счастлива".
Тогда я объявил Камилу первой феминисткой Узбекистана. Еще пробормотал ей что-то в духе того, что процесс фундаментальной переоценки прошлого протекает теперь во всем мире. В этом смысле Узбекистан не отстает от тенденций.
Ходили мы и в другие галереи, но ташкентская арт-тусовка либо в глубочайшем андерграунде, либо (что скорее всего) в Москве. На всех выставках мы оказывались единственными посетителями, чем сильно удивляли кураторов.
Из приятного скажу, что в Ташкенте до сих пор живут прекрасные люди, которых трудно не полюбить. Они яркие и самобытные, словно герои фильмов. Мой брат подобрал для них прекрасное слово - выпуклые. Они выделяются своей харизмой из непосредственностью. Приехав на родину из суетливой Москвы, я вспомнил, что люди-то могут быть добрыми. Причем без уважительной причины. Они и стали моим мостиком между старым обшарпанным Ташкентом и современным Ташкентом с накаченными губами. Только ради них мне бесконечно хочется возвращаться обратно.
Город засыпает
Мой бывший одноклассник Азат - это огромный почти двухметровый мужик с ровной и густой щетиной. Он и в школе-то никогда не был хлюпиком, но теперь, что называется, оформился. У Азата ясный и спокойный взгляд, умиротворенные черты лица. Небольшие прямоугольные очки придают ему больше стати. Я не видел его почти что со школы. Он приехал за мной на своей новой машине, в добротном вязанном свитере. Вы только блядь посмотрите на этого ташкентского Стива Джобса. В школе Азат был моим главным компаньоном по непослушанию.
Вместе мы прогуливали уроки, таскали бутылки из минибара его матери, и даже сконструировали первый водник. Учителя не пророчили нам никаких светлых перспектив. Математичка говорила, что уж лучше быть двоечниками, чем такими как мы. Нет, ну вы только гляньте на Азата сейчас - преуспевающий программист. Наверняка знает больше, чем весь педсовет нашей школы. У тебя что, пуговицы на свитере из оленьего рога? Ну ты барин.
С Азатом оказалось легко, он сразу же предложил сгонять за "Роскомнадзор". Говорю же, узбекское гостеприимство нужно включить в список наследия ЮНЕСКО. Курить мы, конечно, не стали. Хотелось все-таки запомнить встречу. Вместо этого решили зайти в какой-нибудь тихий барчик. Как не припить со старым другом. Но так как Ташкент теперь в своей лучшей моральной форме, то барчиков в городе не сказать, что на каждом углу. А тихих не найти и подавно. Пройдя почти километр мы встретили какое-то подозрительное по дизайну питьевое заведение. Внутри воняло сигаретами и херачил рокопопс. Молодые узбеки чинно потягивали пивко и клокотали кальянами. Официантка в шортах манерно спрашивала, что "отмечают мальчики" и "как настрой". Каждый раз, когда она уходила за заказом, наш настрой становился лучше.
И вот ты сидишь, а перед тобой твой друг детства, который теперь мужик со стильной бородкой. На нем рубашка с воротником и туфли. На глазах очки, а под линзами все тот же опездол со школы. Мы чокнулись, глаза слезились, то ли от сигаретного дыма, то ли от избытка чувств. С одной стороны, за 11 лет тем для разговора накопилось достаточно, а с другой - такой массив времени, что не знаешь с какой стороны откусить. У всех одноклассников уже по двое детей и подбородков. А у Азата те же любимые книжки, что и у меня, пускай мы и не общались со школы.
Позвонил Сардор - еще один мой ташкентский приятель. С ним мы познакомились уже в Москве. Он прознал, что я в городе и позвал нас с Азатом пропустить по коктейлю. Я сказал, где мы находимся, и после короткой паузы Сардор галантно предложил "вариант получше".
Через 15 минут, три улицы, одну дверь без ручки и пару рукопожатий, мы очутились в действительно приятном заведении. Небольшое помещение человек ну максимум на 30. Диджей играет хаус, а народ пританцовывает и перекидывается приветствиями, почти все знакомы. Бармены готовят коктейли, а гости оставляют целые башни из пачек узбекских денег. Я думал, что такого в Ташкенте не бывает, но ошибся. На парне возле бара верхом сидела длинноногая женщина и кажется пыталась откусить его мочку. Где-то в далеких узбекских кишлаках дети скоро проснутся, чтобы пойти собирать хлопок. Как интересно увидеть другую ташкентскую публику, какая-то параллельная реальность. Наверняка никто из них не ездит поплакать к своим многоэтажкам.
Но в странах вроде Узбекистана никогда не стоит терять бдительность. Тот вечер стал хорошим об этом напоминанием. Где-то через пол часа к нам подошел похожий на сирийского боевика охранник и извиняющимся тоном попросил пересесть в другой конец стойки. "Это недоразумение" он объяснил приездом важного гостя. Вот так ты и вспоминаешь, что находишься в стране с феодальным строем. Ты можешь быть в самом прогрессивном месте города, платить за один коктейль месячную зарплату узбекской учительницы, но важный гость есть важный гость. Когда он в здании, то ты всего лишь "недоразумение".
Через несколько секунд в бар залетел, кто? Сам ЗЯТЬ узбекского президента. Это же только подумать, Зять! Его сопровождали несколько мордоворотов и еще какая-то небольшая свита. Его величество зятю захотелось выпить. Затю захотелось негрони в 3 ночи. Для этого ему отгородили половину бара и выписали персонального бармена. Затю не понравился нудный хаус, а потому через пару секунд в заведении заиграл потненький раггатон. Высокий гость братался с каким-то приятелем, а его наемный убийцы зыркали на посетителей.
Это был мой последний вечер в Ташкенте. На следующий день я улетал обратно. Знаток гламурной столицы Сардор в ту ночь поводил нас и по другим модным заведениям. Так я узнал, что в Ташкенте неплохой выбор наркотиков и кроссовок Balenciaga. На утро от похмелья не хотелось жить, но я все же поднял настырно дрожащий под подушкой телефон.
Призраки прошлого
"Ало, ало, это я, братан, - доносилось из трубки. Ты в Ташкенте, да? Блин, я еще в понедельник видел в сториз, прости, всю неделю болела спина, ты сегодня уезжаешь? да, встретиться не успели, три работы, знаешь ли, супруга нормально, у меня теперь есть машина, болеть нельзя, прости, что шепотом, тут рядом малой спит, а спина болела, сорвал, ну три работы, кстати, я же сказал про машину, хочешь отвезу в аэропорт?".
- Эм... конечно, давай, а это кто?
Вот это да, все-таки кто-то из моего двора все-же выжил, хотя, судя по голосу, не избежал потерь. Зато он умеет пользоваться сториз, это кое что. Звонил мой старый сосед по подъезду. Какой-то особой дружбы за нами не водилось, но да, парень был неотъемлемой частью дворового ландшафта. Зачем-то он решил отвезти меня до аэропорта. Из любопытства я согласился.
Чувак опоздал почти на 10 минут, чем заставил меня нервничать. Ненавижу торопиться, особенно в аэропорты. В аэропорты и на вечеринки. Но наконец парень подкатил и запарковался на параллельной улице. Пришлось тащить чемодан через проезжую часть. Он вышел, чтобы открыть багажник и пожать мне руку. Пожал так, что чуть не сломал кисть. Широкие плечи, прямые баки. Одеколон как из парикмахерской "Город красоты". Темные очки и облегающая футболка. Руки немного оттопырены по бокам и походка ковбоя. Боже мой, это что, Антонио Бандерас, Тони, это ты везешь меня в аэропорт? Раньше парни с квартала выглядели иначе, но мне понравилось. Весь такой мужик, лишь бы не шлепал меня по заднице.
Когда сосед говорил, он словно занижал голос, наподдавал баска. Я уселся на переднее сидение и спросил, как его дела. И началось... Ехать из центра до аэропорта минут ну скажем 20. Все это время он говорил и говорил, весь монолог приводить не стану, вот основные тезисы:
- Мы тут выживаем, как можем
- Знаешь, я же вообще технарь, так что работа есть
- Старых никого не вижу, жизнь раскидала, не время
- В Москве все по уму, для людей, у меня там тесть
- Моя малышка жена прима театра, ребенок не от меня, но я ему отец, хоть застрелись (нахуя стреляться?)
- Как можем тут выживаем
- Раньше было стабильно хуево, но теперь с каждым днем все хуевее
- На той неделе спину сорвал
- Обязательно уедем
- Тьфу тьфу тьфу, слава богу, слава богу
- Тут машину себе взял недавно
- Я тебе так скажу...
- Не, в Турции не был
За 20 минут пока мы ехали в аэропрт, чел не задал мне ни единого вопроса. Ну надеюсь, что хоть сам немного выговорился. Он помог мне выгрузить чемодан из багажника, закурил Мальборо и сказал "ну бывай, старичок". И я отбыл. Шел и думал, блин, зачем же мы так часто били его во дворе. Подростки такие придурки.
В аэропорту я очутился во время, даже успел немного перекусить . Узбекский пограничник не говорил по-русски, но посмеялся над моими усами на фото в паспорте. Я приложил к верхней губе указательный палец, и только тогда он поставил печать и пропустил меня на посадку.
