Наступил день свадьбы Марии и Марека. Двор начали украшать еще с середины недели: зеленым вьюном с цветами обнесли плетень, к воротам прибили множество разноцветных лент, развесили по стенам в особом порядке связки лука и чеснока, всюду цветы - синие, красные, фиолетовые, - каких только не было, так что к самому празднику дом выглядел как приют легендарных лесных нимф. По такому случаю зарезали несколько свиней и в нескольких домах непрерывно коптились печи, источая удивительные ароматы, сводящие с ума собак. Кошки же, окружали те дворы, и, как неусыпные наблюдатели, усевшись на жердочках плетней, воротах и лавках непрерывно мурлыкали и терлись о ноги баб, таскающих огромные казаны с вареным и тушёным мясом.
Действо предстояло масштабное и пышное, весь хутор и родственники из соседних были приглашены на свадьбу. Столы накрыли во дворе родительского дома Марека, народу было настолько много, что пройти от плетня до ворот, не запнувшись о кого-нибудь было практически невозможно. Наняли цыган с музыкальными инструментами и медведем, хоть и знали, что точно обворуют, что по утру какой ни будь из дворов не досчитается кур. Хозяйка же, расставляя и отдавая одолженную посуду не найдет отчасти тарелок и ложек, а табора уж и след простыл и спрашивать не с кого.
Гулянье шло полным ходом, за столом шутили и каждый просил молодых знаменовать поцелуем его не хитрую речь. Шум и гам был слышен далеко за пределами хутора. Марию разрывало на части двоякое чувство. С одной стороны она была рада замужеству, к тому же с полюбившимся ей парнем, а с другой она чувствовала за собой вину перед подругой. От этого становилось грустно, она всматривалась в гостей и нигде не могла увидеть свою лучшую подружку Алину. Она уже давно поняла, что дело в Мареке и их дружба закончилась, но как же были сладки уста её чернобрового жениха, а слова, подобно божьим птичкам слетали, заливаясь сладкой, игривой песней с его губ. Мария была уверена, что еще бы сто раз поступила бы так же, зная последствия, но никак не могла простить себе это.
Свадьба шумела песнями, старики рассказывали свои байки, не упуская возможности лишний раз выпить, шутили с молоденькими девушками и задирали юнцов. Вино непрерывно подносили огромными кувшинами и скоро затеялись танцы. Цыганки плясали и кружились в своих огромных необъятных пестрых юбках, под который мог влезть как минимум десяток куриц, а то и целый поросенок. Ближе к ночи шумная толпа стала растекаться по дворам, кого-то уносили под руки, а кто сам ковыляя пьяной походкой перепутывая избы, под звонкий бабский хохот, продолжал искать свою.
Глубокой ночью Алина тихой невидимой тенью зашла в спальню к своему отцу, которого принесли со свадьбы практически без сознания. Он спал хмельным в светлице, луна смотрела прямо в маленькое оконце и освещала серебристым светом своим нехитрое убранство комнаты. Она взяла его огромную кисть в свои тоненькие белые ручки, она была очень тяжелой. Алина тихонько плакала: "Прости меня батька, прости что некому тебе оставить будет земли твои, дом и лошадей, пропала дочь твоя. Темная зависть и злость овладела мной, грызет и гложет. Я не пошла на свадьбу сказалась больной, это неправда мой дорогой и ласковый отец. Несчастная любовь моя не дает жить мне. Уж не радует пение птиц божьих по утру, не волнует благоухание трав и цветов полевых. Не будет мне прощения, что оставляю тебя одного на всем белом свете, да сжалится господь над душою моею."
Алина вышла из отцовской опочивальни и взяла в конюшне длинную плетеную веревку, двинулась босая в направлении леса. Ночь была темная, на небе холодно и ярко светили безучастные делам мирским звезды. В поле ни звука, ни малейшего колыхания ветерка. Алине казалось, что весь мир как бы замер в ожидании предстоящего действа и молчал, дабы каким-нибудь случайным словом или звуком не переубедить ее. Только стук ее сердца и шорох колючей травы под ногами отзывались вселенским одиночеством в ее душе и слезы ручьем катились из прекрасных девичьих глаз. Среди безучастной тишины, Алина вдруг услышала далекий и неземной, как будто шум листвы, тревожный шепот: " Я могу тебе помочь. Он может вновь стать твоим". Она огляделась, не идет ли кто за ней, но никого не увидала, ее окружала лишь молчаливая непроглядная тьма.
На лесной опушке стоял большой вековой дуб, под которым встречались хуторские девушки, она сама провела тут немало времени со своей подругой Марией. Те далекие солнечные деньки ушли навсегда и безвозвратно, - думала она и горький ком с новой силой приступил к ее горлу, а из глаз на холодную землю вновь хлынули слезы. Алина долгое время сидела под дубом и наконец решилась.
Она залезла на ветку, привязала петлю и одела на шею и начала прощаться с жизнью, как вдруг увидела мужской силуэт, он был темнее, чем сама ночь. Человек стоял под деревом, она услышала его голос: "Мария, остановись. Я могу тебе помочь, только выслушай меня. - она оперлась на ствол дерева, чтобы не соскользнуть и спросила - В чем помочь, кто ты такой? - человек присел неподалеку и ответил - Я хочу предложить тебе сделку, на что ты готова пойти, для того чтобы Марек вновь стал твоим? - Алина уверенно сказала - На все! - Силуэт шевельнулся и девушке показалось, что из его рта просочилась тонкая струйка слюны и он от удовольствия причмокнул, хоть она и не видела его лица, готова было поклясться, что он улыбался во весь рот. Алина вновь спросила - Знахарка сказала..., - он то ли замычал, то-ли зарычал останавливая ее, - Эта старая пьяница ничего не понимает, помогло тебе ее снадобье? - девушка уверенно ответила - Нет, - силуэт встал и подошел ближе к дереву и ветке на которой находилась Алина и спросил - Что, если я верну тебе любовь Марека, а ты взамен выполнишь две моих просьбы? - девушка качнулась на ветке, незнакомец был как бы соткан из переливающейся тьмы, она стекала с него, и впитывалась в землю, как это ни странно, но ее начинал разбирать страх, она спросила с подозрением - Какую просьбу? - силуэт одним легким движением взлетел на ветку и встал прямо перед ней. Алина вскрикнула, не в силах выдержать неописуемого ужаса, - это действительно была тень, необъяснимая, источавшая такое зло, какое и представить себе было нельзя, оно медленно перетекало и бурлило в его теле, сдерживаемое непреклонной ужасной волей. Незнакомец ответил, его голос прозвучал в голове Алины, каждый звук каждое слово как удар в набат - Под этим дубом покоятся человеческие кости, ты должна раскопать их и утопить в омуте за мельницей. - Алина забыв про страх, спросила - А второе?! - незнакомец присел на ветке прямо у ее босых ног, от существа пахло затхлой землей и веяло холодом, он повернул к ней голову и произнес, - Второе... Ты пообещаешь мне своего первенца, только его одного, - Мария с ненавистью посмотрела на него с злобой, чувство страха совсем покинуло ее, - Да как ты смеешь?! Где же это видано, чтоб христианскую душу нечистой силе обещали! - Тень никак не отреагировала на крик Марии и продолжила, все так же спокойно и рассудительно - А что ты теряешь Алина? Ты же собираешься покончить с собой, хочешь я расскажу тебе, что будет дальше, что будет с твоей бессмертной душой?! Соглашайся и завтра же Марек будет твоим, вы сможете уйти далеко, в другие края. Под моим благословлением не будете знать ни нищеты, ни болезней. У вас будут еще дети, ты даже не успеешь дать первенцу имя. Ради такого предложения колдуны гниют заживо, обитая в своих грязных скитах, совершая вещи не в пример более ужасные, чем это, непрерывно ищут моей милости, такое предложение уже подарок. Вспомни Алина, как ты сидела в своей комнате одна и не могла ничем утешится, разве ты не настрадалась? Ты пошла на самоубийство. Разве этого мало?! Тебе не должно быть дела до морали тех людей, когда ты, безутешная сидела в своей комнате, никто не зашел тебя проведать, даже твоя лучшая подруга. Они пили веселились на той свадьбе, даже твой отец. Разве это справедливо? Разве ты хочешь, чтобы он остался один на всем белом свете? Решайся!"
Вдруг, в один момент, с ее глаз слетела, как колдовское наваждение, пелена недавних горючих слез и разочарований. Алина ничего не ответила, отпрянула от странного существа и начала снимать петлю с шеи, но веревка была грубой и ей не хватало сил, чтобы ослабить узел. Тень неспешно встала и приблизилась вплотную, зловеще прохрипела - "Давай я тебе помогу!". Ноги девушки сами собой соскользнули с ветки, и, она умерла.
Алину нашли на следующий день, безутешный отец не знал меры в своей скорби. Хоронить на церковном кладбище ее не стали и он закопал ее неподалеку от того самого векового дуба, на живописном холмике обдуваемом семью ветрами, там где весной цветут васильки, а с зарей слышится пение соловьев, которое так любила его дочь.
На следующий день, после похорон он напился и поджог дом вместе с собой, его пытались спасти, но ничего не вышло хата зашлась пламенем так быстро и сильно, что не было никаких шансов. Собравшиеся вокруг люди лишь слышали его предсмертный крик - "Будьте вы все прокляты! Будь проклят тот, из-за кого дочь моя покончила с собой!"
Марек слышал это, но так и не набрался смелости, чтобы признаться Марии в своей плотской связи с Алиной, а она догадывалась, но никогда не осмеливалась спросить у мужа об этом. Смерть Алины нанесла страшный удар по ней, и девушка винила полностью себя в случившемся. Чтобы хоть как-то отстранится от страшных мыслей, она с головой ушла в работу. Ничего не помогало, она больше не могла смотреть на Марека также, хоть и не винила его, зато казнила себя за тот венок и злополучную праздничную ночь, стала холодна с ним.
Спустя достаточное количество времени все начало понемногу забываться, хутор пришел в себя после трагических событий и жизнь пошла своим чередом. На месте сгоревшего дома построили корчму, которая славилась по всему большаку своими напитками и свежими медовиками. Все забыли про несчастную Алину, даже Марек, а Мария нет-нет да и ходила вечером под сень старого дуба и плакала, вспоминая старую подругу разговаривала с ней, как будто она рядом.