— Который час? — спросила моя жена.
— Рано, Ириша, раньше чем через час-полтора он не выйдет на связь. И? диспетчерской мне позвонят сразу. Ты бы видела, что творится в Домодедове! Толпы, бил рты к нам на десять дней вперед распроданы, как я прорвался — чудом! — Он умолк, послышался гул шторма.— Погода...
Почему-то она не очень считается с нашими семейными датами.
- Еще бы! Особенно когда это всего-навсего моя дата!
- За усмешкой жена скрыла обиду женщины, обойденной вниманием. И вздрогнула, едва в передней тенькнул звонок.
- Вот и он! — Алексей живо поднялся встречать.
- У него свой ключ, — сказала моя жена.
Пришла соседка.
- За солью к тебе, Ирочка, выручай. — И ахнула:— Платье — чудо! Откуда?
- Тебе бесподобно! А серьги! Ну- ка, ну-ка. Конечно, не наши? А камни, господи! Натуральные? Из Индии, да?
- С Занзибара, — подал голос мой брат Алексей.
- С Занзибара? — Соседка шастнула шустрым глазом в комнату и ну улыбаться, ну выговаривать моей жене: — Это что же такое происходит, а? Это когда же мы с тобой успели побить горшки? Муж пришел с моря, кучу подарков привез, а она ни слова! Не показывает, скрывает, не зовет и поздороваться с соседом раз в год хотя бы!
И руку понесла перед собой:
- С приходом вас, Георг Иннокентии!
Алексей поклонился с напускной галантностью.
- Если уж меня — то не с приходом, а с прилетом. Только сегодня с материка, Люда. Здравствуйте!
- Алексей? — Соседка округлила глаза, соседка зажмурилась, затрясла головой. — Ужас, а не мужики эти Чуриловы!
- Просто жуть! — хохотнул мой брат, с детства любящий эффекты карточных фокусов.
Соседка всплеснула руками. Игривость звучала в ее голосе, мерцала в глазах, когда она говорила моей жене, глядя на моего брата:
- С ума можно сойти, до чего они похожи, твои мужики! Наверное, я никогда не смогу, не научусь их различать! Не мужики, а страх божий!
- Неужели? — Алексей отвел глаза.— А нашу Ирину это никогда не пугало.
- Сколько соли тебе? — спросила она соседку.— Могу дать целую пачку.
— Куда мне столько! Немножко. Соли не соли, а если жизнь пресна...— Та не сводила с Алексея потемнел ых глаз.— Ну, двойники вы, и все! Даже не представляю, как она вас различает, как она вас, ну, не путает! Я бы запуталась, заблудилась бы в двух таких соснах, в таких дубах!
- Столько достаточно? — спросила моя жена несколько громче, чем надо бы.
- Живут же люди! — мечтательно протянула соседка, унося соль. — Не соскучишься...
Тугой шквальный ветер давил на оконные стекла, прогибал до звона, до жалобного брунчанья, продувал створки, дергал белый подол стола, накрытого к праздничному ужину.
Моя жена вслушивалась в тревожное беспокойство, возникшее и по причине обычной для жены рыбака, ожидающей мужа сызморя.
И по причине особенной, из-за внезапного шторма, и вовсе уж бог весть отчего — от игривой фразы соседки, брошенной вскользь, бездумно, как швыряют камни по первому льду-резуну, пускают «блинчиками» по глади безветренной бухты или роняют в колодец, где, ненадолго оставив круги, те исчезают, канув вроде бы бесследно.
«Я бы запуталась, заблудилась бы в двух таких...»
В наваждении белой ночи и неотличимого голоса с трудом ловила она слова Алексея, пытаясь в их смысле найти ориентир, но тот, как маячный свет на дальнем береге, то проблескивал во мгле, то меркнул и вовсе угас, когда за спиной у нее раздалось бессловесное «ра- ра-ра-ра».
- Не надо! Пожалуйста, перестань, — вскрикнула она, пугаясь близости с моим двойником и негодуя.
Глядя на нее, Алексей поднес левую руку к левому виску, затеребил на нем фамильную отметину.
- Что с тобой? Ирина...
Моя жена подошла к зеркалу, глядя в смутную глубину Зазеркалья, подняла руку, помахала, напоминая себе, что левая рука той, отраженной женщины на самом деле — правая рука ее, моей жены;
что в Зазеркалье, где изображение относительно оригинала повернуто на 180 градусов, все по-иному, не так, и то, что на самом деле «право» — там «лево», и наоборот.
- Странно... — сказала она. —Никогда бы не поверила, что такое бывает...
..Продолжение в следующей части.