В течение XVII – XVIII вв. усилиями философов и политических мыслителей, выступавших с гуманистических, просветительских позиций, сложилась система взглядов на проблему международных конфликтов, альтернативная господствующей историко-юридической традиции. В отличие от «протореалистского» этатистского подхода, авторы трактатов о «Вечном мире» и апологеты Просвещения, как главного средства для исправления людских нравов, не верят в непреодолимую греховность человеческой природы, рассматривают войны как совершенное зло и уверены в возможности построения международных отношений на общепризнанных, справедливых и ненасильственных принципах.
В XIX в . возросшие военно-технические возможности основных европейских держав, в условиях борьбы за доминирование в Европе и крайне обострившейся к концу столетия конкуренции за колонии во всех частях света, привели к росту масштабности и разрушительности вооруженных международных конфликтов.
Политико-идеологические концепции войны и мира ХІХ в., оказавшие наиболее сильное влияние на теорию и практику международных отношений, могли бы быть представлены тремя основными направлениями: классическим историко-юридическим, либеральным и марксистским.
В классической этатистской традиции в XIX в. наметилось появление двух подходов: теория баланса сил и то, что в теории международных отношений XX в. обозначили как «иерархический реализм» - империалистические концепции различного толка. В рамках обоих подходов конфликт имеет заметное, а зачастую — ключевое значение. Но прежде обратимся к одному из самых известных исследований войны как инструмента политики.
Фундаментальная работа профессионального военного Карла Клаузевица (1780 - 1831) «О войне» (1832) явилась одной из наиболее удачных попыток выявить роль насилия в международной политике путем анализа военно - политической теории в период после наполеоновских войн. Война и ее связь с политикой - лейтмотив сочинения К. Клаузевица. Являясь «актом насилия, имеющим целью заставить противника выполнить нашу волю», война выступает не как произвольный единовременный акт, а как «целостная совокупность, совокупность sui generis, которая и должна восприниматься как таковая». При этом война представляет собой лишь инструмент, использование которого подчинено стратегии высшего порядка, а именно политическим задачам, достижение которых посредством применения насилия кажется оптимальным индивидам, облеченным высшей властью. Именно это имел в виду К. Клаузевиц, считая войну «только продолжением войны другими средствами». Далее в своей работе он подробно анализирует структуру военного конфликта, рассматривает модели поведения его участников. Например, интересны его рассуждения об иррациональном факторе в поведении индивидов во время вооруженного конфликта. Сравнивая войну с азартной игрой, К. Клаузевиц говорит о невозможности абсолютной реализации самых разработанных планов и скрупулезно произведенных расчетов: «С первых же шагов в эти расчеты вторгается игра разнообразных возможностей, вероятность счастья и несчастья». И все же, для К. Клаузевица война это, в первую очередь, осознанное, политически выверенное средство достижения определенных целей.
Работа знаменитого прусского теоретика до сих пор остается предметом самых оживленных теоретических дискуссий. Продолжают множиться попытки отнесения наследия Клаузевица к тому или иному течению в рамках традиционного этатистского направления. В первую очередь это обусловлено тем, что у К. Клаузевица отсутствует какая-либо четкая концепция государства. Две разновидности воины, которые выделяет прусский теоретик, отличаются друг от друга степенью интенсивности и потенциалом для решения различных политических задач. Соответственно, существует тип политики, «при котором каждый элемент государственного разума затемнен стремлением к насилию», и тип политики, «при котором осторожность и хитрость заставляет уклоняться от использования насилия».
Продолжение в следующей части.