- Идёт! - одними губами «прокричал» нам Витька со своего наблюдательного пункта, но мы и так поняли это, услышав знакомое насвистывание за забором. Мы вытрясли наши «снаряды» из полиэтиленового пакета на пластмассовые детские лопатки, что сжимали в наших руках и приготовились.
- «Целься!» - скомандовал Витька, высоко подняв свою правую руку. Свист за забором перешёл в мурлыканье и сквозь едва различимые щели мы увидели тень Свина.
Рука Витьки резко упала вниз
- «Огонь!»
Две крупные, свежие, пахучие «коровьих лепёшки» взлетели по короткой дуге над забором и скрылись за ним, а спустя мгновенье, оттуда раздался испуганный вскрик, за тем последовала короткая гнетущая тишина и следом, долгий, душераздирающий вопль и топот босых слоновьих ног по плиткам. Спустя несколько секунд, в дальнем конце забора распахнулась едва не сорванная с петель калитка и оттуда вылетел абсолютно голый, жирный, неприятно обрюзгший мужчина лет 55, с перепачканными навозом подбородком, плечом и грудью.
- Убью! Убью! - истошно орал он на всю улицу, подскакивая точно разъяренный гиппопотам. – Убью!!!
Но погружённая в сонное июльское марево улица была совершенно пуста, а мы уже мчались по лесу, задыхаясь от адреналина и хохота. По еле видным в густой крапиве тропкам мы добежали до нашего секретного места, где в развилке двух больших берёз, по всем правилам, нами был сооружён большой лабаз, быстро вскарабкались на него и только там перевели дух. Через минуту кусты зашумели слева от нас, и мы затаились, но это был Витька. Пыхтя, он залез к нам и мы дружно расхохотались. Всё прошло великолепно.
- Прямо в яблочко!
- Да?
- Точно в харю! – Витька живописно показал, как лепёшка упала Свину на подбородок, как выпучились его глаза и как он не сразу понял, что именно свалилось на него средь ясного летнего неба.
- Весь в говне!
- Так ему и надо.
- Точно. Будет знать, как на девчонок голым из-за забора пялиться!
- В следующий раз сразу по две швырнём, пусть жрёт, Свин поганый!
Потом мы долго спорили, чья именно лепёшка достигла цели, но без особого энтузиазма, так как настроение у всех было отличное.
- А пойдём лису проверим? – предложил Колька.
- Жарко, – зразу начал канючить пухлый Витька. – Пока дойдём, упаримся... А потом ещё назад топать надо… Давайте лучше вечером, как договаривались.
Но Колька настаивал, и я тоже был не прочь пойти посмотреть.
- Ну и идите, – надулся Витька, – а я тут останусь.
- Ну и сиди.
Колька и я спустились и пошли в сторону поля.
- Эй, стойте! - донес с дерева. – Стойте! Я с вами.
Витька нагнал нас, и мы быстро зашагали по старой тропе, перешагивая через упавшие деревья и обходя стороной непролазные малинники. Влажный лесной воздух пах торфом и прелыми листьями. Солнце едва пробивалось сквозь листву, росшую высоко над нашими головами, и мы шли в тенистых сумерках, отмахиваясь от зверствующих комаров.
Через полчаса, впереди между деревьями забрезжил просвет. Земля стала суше, и воздух наполнился запахами спелой луговой зелени. После долгой ходьбы в сумерках глазам было больно смотреть на кажущееся ослепительно-белым поле, которое раскинулось перед нами от края до края и мы прикрыли глаза ладонями. Далеко впереди, на самой вершине луга, виднелся небольшой островок из деревьев, по периметру окружённый молодой берёзовой порослью. Нам нужно было туда.
- Через поле или обогнём?
- Обогнём! – взмолился Витька. – Я точно не пойду через поле. Вот точно. Там пекло!
- Через поле короче вдвое.
- Нет! Как хотите. Да мы там сдохнем!
- Струсил?
- Ничего я не струсил.
- А чего тогда?
- Сам иди, раз такой смелый.
- Ладно, Коль, - согласился я, - пойдем правда по опушке.
- Ладно, девчонки, пошли…
Мы двинулись неспешно под покровом шелестящих берёз, обрывая травинки и перебрасываясь грубыми шуточками. Поле колыхалось слева от нас как жёлто-зелёное море, и жаворонки звенели в бескрайней синеве горячего неба.
- Жарко…
- А я что говорил.
- Скоро уже, не поворачивать же теперь…
- Я говорил! Говорил! А ещё обратно идти…
- Да заткнись уже...
Распаренные и вялые мы дошли наконец до того места, где от леса до островка было не более 400 метров.
- Может ну её…
- Ну конечно, зря, что ли прошли столько? Идём.
Колька вышел из прохлады леса и побрёл по полю. Мы двинулись следом. Комары исчезли, но на смену им появились слепни и мы прибавили шагу, мотая руками словно ветряные мельницы. Солнце жгло немилосердно и мы окончательно уморились, когда достигли деревьев.
- Уф-ф-ф, – отдувался Витька, утирая своё круглое, ставшее теперь совершенно малиновым лицо. – Чуть не сварился!
- Идём уже...
- Да дайте же передохнуть!
- Да мы почти пришли...
Кряхтя, Витька поплёлся за нами вглубь поросли.
- Сидит! – крикнул нам Колька, первым добравшимся до ямы.
- Жива?
- Жива.
Я подошёл к краю полу обрушенного кирпичного колодца и заглянул вниз. Там, на глубине трёх метров, среди осколков кирпича и разного мусора, сидела лиса. Тощая и замызганная, совсем не такая как её рисуют на картинках, больше похожая на голодную дворнягу, она без страха смотрела на нас снизу вверх, и только её хвост был роскошным и огненно-рыжим.
- Привет!
Витька наклонился над отверстием и сплюнул. Белая капля полетела вниз и упала на спину лисы. Колька с силой ударил его локтем под рёбра. Тот взвыл.
- Ты чего?!
- Ничего.
- Идиот! Больно же.
В глазах Витьки стояли слёзы. Он был крупнее Кольки, но боялся его.
- Сам бы там посидел…
- Я же в шутку, а ты драться.
- Смотри ка, курицу объела.
- Ещё бы. Мне за эту курицу голову открутят, если узнают...
- Да как они узнают.
- Как-как, спросят, где курица? Сама из морозилки сбежала?
- Да никто не узнает. Погадают-погадают, да и забудут. О, смотри, выбраться хочет!
Лиса встала на задние лапы и внюхалась в воздух.
- Такая она маленькая…
- А ты думал, она как волк?
- Нет, ну просто, побольше, немного…
- А чего тогда спуститься боишься, раз маленькая?
- А сам чего боишься?
- А я и не боюсь.
- Ну, вот и лезь.
- И дальше что?
- Ну, подсадишь её как-нибудь снизу, а мы её тут подхватим…
Колька фыркнул.
- Как же, подхватите вы...
Мы постояли немного молча. Лиса покрутилась внизу, и снова села, грустно глядя на нас.
- Ну и как нам тебя вытащить, а?..
Старый колодец, в котором когда-то был вентиль, перекрывающий давно сгнивший водопровод, ведущий от деревенской водонапорной башни к дачам, стал смертельной ловушкой. Его открытый зев, совершенно незаметный в густой траве и молодой поросли, не раз становился могилой для неосторожных мелких зверюшек, обрекая их на долгую голодную смерть. Островок был в стороне от деревни и вдалеке от дач, а потому, никому не было дела до открытого люка, о котором, собственно, никто и не знал. Я сам едва не провалился в него, когда наткнулся на него в первый раз и с ужасом представил, как падаю в него и ломаю ногу, и мои отчаянные крики тонут в густых зарослях, и никто не спешит мне на помощь. С той поры, оказавшись поблизости, я всегда заглядывал в него, и находил там змей и жаб, а однажды весной, уже мёртвую маленькую собачку, по виду терьера. Лису же мы обнаружили там 5 дней назад, с Колькой, проезжая мимо на велосипедах и по традиции заглянув туда на всякий случай. Увидев нас, лиса заметалась по кругу, испуганно прижав уши и хвост. Мы торжественно поклялись освободить пленницу и, тем же вечером, из моей морозилки таинственным образом исчезла курица, которую мы бросили ей на дно следующим утром, а следом, опустили на верёвочке банку с водой. Однако, так не могло продолжаться долго, и мы который день разрабатывали план по её спасению, споря до хрипоты, но так и не находя решения.
- А вдруг она бешенная?
- Тогда бы у неё слюна капала.
- А у неё и капает.
- Да ничего у неё не капает, это грязь какая-то налипла.
- Потому и налипла, что слюна капает…
- Нормальная она. Только как же её вытащить то?
- Говорю вам – петлю на неё накинуть и вытащить.
- Так она тебе и дастся. Ищи дурака...
- Ну, а ты, что предлагаешь?
- Можно усыпить её попробовать. На время, а потом отпустить. Я по телевизору видел, так делают.
- И чем же ты её усыплять будешь?
- У моей бабушки люминал есть. Можно им попробовать. Только он старый уже...
- А если отравиться?
- Ну, я просто предлагаю…
- Верёвкой надо пробовать. Как ящериц ловим, так и её подцепим и вытащим.
- Ха! Сравнил. Ящериц. Они же тупые! Да и петля там из лески, её не видно. А это - лиса. Она хитрая.
- А вдруг она вырвется?
- Откуда вырвется?
- Ну, мы её вытащим, а она вырвется.
- Так мы затем и тащим!
- А вдруг она на нас кинется?
- О, господи… Ну почему же такой трус?!
- Я не трус, но это же зверь…
- Сам же говорил, что она маленькая.
- Ну и что? Меня один раз хомяк за палец укусил, знаешь, как болело?
- Кто?! Хомяк?! – захохотал Колька. - Сам ты хомяк, понял. Хомяк! Хомяк!
Витька обиженно насупился.
- Не дам вам верёвку… Сами ищите.
- Сдрейфил, да? Сдрейфил? Хомяк!
- Ну, хватит уже, - вмешался я. - Надо что-то решать, а то она тут умрёт. Вон, всю воду разлила. Где теперь достать ей новую?
- Можно вечером принести.
- Каждый день, что ли сюда по жаре бегать?
- Можно через день…
- А когда лето кончится, кто ей носить будет?
- Давайте дяде Олегу скажем, он поможет. Или папе Лёшкиному...
- Дя-де, - передразнил его Колька. - Па-пе… Ма-ме… А сам то, что, не можешь что ли?
- Ладно, пойдёмте назад. По дороге решим.
Мы в последний раз заглянули в колодец.
- Пока, лисичка! Не скучай!
Лисица устало посмотрела на нас и ворчливо улеглась, страдая от жары.
Обратно мы дошли легче. Солнце поползло уже вниз и светило нам в спину, так что мы решились пойти полем и не прогадали. Кузнечики веером разлетались из-под наших ног, когда мы дружно шагали домой, усталые и довольные. Уже в лесу, Колька всё-таки убедил нас попробовать верёвку, а Витьке он великодушно предложил стоять в стороне, и взять для безопасности палку, потому как зверь он и есть зверь. Решено было выехать на велосипедах сегодня же в шесть вечера. Местом сбора была назначена старая водокачка.
Продолжение следует...
