На небе сегодня расстарались с вечерним шоу, работать нет никакой возможности, все время машинально утыкаешься в окно и цепенеешь. Все такое живое, красочное, подвижное и как будто ты его украл: чувствуешь, что таким любоваться нужно втайне, ибо на деле-то ты недостоин.
Деревья, скинув почти всю листву, нимало не прогадали – теперь на ветвях их растут розовые и сияющие блики. Скромная темнота и минимализм на земле лишь подчеркивают великолепие того что там, сверху, такое может нависать только над пустынью, конечно. Над покорным безмолвием.
И ветер, разутратив и весеннюю игривость, и летнюю переменчивость, стал опасным, как выросший мальчик – он свеж и чист, но не подставляй ему беззащитного горла.
Все разъехались, поселок безлюден, всюду тихо и никак, а сверху полыхает.
Впрочем, над олеговой крышей вьется дымок, а издалека доносится печальный стрекот последней, запоздавшей к своей стае газонокосилки.
- Представляешь, - говорю Лехе, – еще десять дней, и нас тут тоже не будет.
- Не представляю, - говорит Леха, - как мы все это барахло утрамбуем в машину. Пусть даже в две машины. Может, морковь оставим зимовать?
- Не, зимовать оставим порей и редьку - они перезимуют в грядках отлично. Весной будем прямо из-под снега таскать. А морковь придется забрать. И свеклу. И капусту.
- Капуста не влезет. Такие кочанищи и в таком количестве.
- Что не влезет, заквасим тут и по банкам распихаем. И вообще излишки капусты можно отдать дяде Васе.
- И свеклу!
- На свеклу на Ордынке большие планы.
- Какие? Какие вообще могут быть планы на свеклу???
- Винегрет. Борщи. Селедки под шубой. И затирушки.
- Кто??
- Ну, затирушки свекольные - с чесноком, солью и майонезом. Вкусные же. Я их тут тоже делала.
- А… это… фиолетовое… ну ладно тогда. Но, может, немножко морковки тогда дяде Васе все же оставим? Или зайцам?
- Слушай, ты мне все небесное романтическое настроение своей морковкой прогнал.
- МОЕЙ??? МОЕЙ морковкой??? Ну, Олейник, ты … у меня слов нет