«Машиной времени» для старших, её эфирным двойником можно считать группу «Воскресение». Эфирным в смысле тонким, невидимым, неуловимым. Итак, «Машина времени» была на исходе – божественная энергия из неё уходила, и вместе с кадрами происходило её перетекание. И уже в самом названии тогда же возникшего нового проекта просматривается подтекст, скрытое пространство. С одной стороны всего лишь день недели, с другой – мистическое действо.
Помню как сейчас, когда в начале 80-х они приезжали на гастроли в нашу западно-украинскую глубинку и главной рекомендацией была именно связь с «Машиной». Говорили: там брат Макаревича играет – и он гораздо круче его самого. Как выяснилось много позже, брат (правда, двоюродный) действительно имеет ко всему этому прямое отношение – Алексей Макаревич был в числе основателей группы. Однако подлинной душой «Воскресенья» во всех его реинкарнациях был, конечно, не он, а другой Алексей – Романов. Показательно, что творческая его вершина была достигнута не под маркой «Воскресенья», хотя и в содружестве с всё теми же «воскресными» соратниками. Таковыми эверестами являются «Солдат Вселенной» (1990), записанный в рамках проекта «СВ» и «Семь Вещей» (1995) в составе трио: Романов, Сапунов, Кобзон. А затем последовало очередное «воскресение» – и…
…как отрезало. Ничего интересного за 20 лет произведено не было. И это феномен, требующий глубинного осмысления – оно того стоит. Ни в советском, ни в русском роке такой консистенции рок-н-ролла не было ни до, ни после: «Дело дрянь», «Делай своё дело», «Когда ты смотришь на меня», «Научи меня жить», «Кому ты смотришь в спину», «Блюз Москва», как, впрочем, многие и более ранние романовские хиты. Что же до «Семи вещей», это, пожалуй, самый незамеченный шедевр столь редкостного у нас прогрессивного рока – редкая порода – выполненный на самом высоком уровне музыкально-поэтического синтеза. И что весьма символично, последняя – седьмая – вещь называется «Ещё не конец». У жизни, понятно, конца быть не может, но очень похоже, что это был творческий конец конкретного автора. Причина? Думается, она в неких сущностных несоответствиях. Между открывающимися глубинами и личными качествами характера. Между творчеством и жизнью. И если «Машины времени» всегда было очень много – явный перебор! – то «Воскресенья» не хватало. От них всегда ждали чего-то ещё, но так и осталось навсегда ощущение недосказанности.