Не знаю, почему я тогда ушла. Наверное, была молодая и глупая.
Каждую субботу ты дарил мне цветы. Мелкие ромашки в крафтовой бумаге, или красные розы, перевязанные атласной лентой, или лилии в фетре, или много-много разных полевых цветочков – разноцветных и каких-то неестественно ярких. Каждую субботу я ставила свежий букет в воду, а каждую пятницу выбрасывала его, чтобы освободить вазу для новых цветов. А однажды в среду в феврале я отправила в мусоропровод увядшие, почти рассыпавшиеся то ли фиолетовые хризантемы, то ли оранжевые герберы, которые оставили на стенках стеклянной вазы некрасивые грязно-жёлтые разводы. А потом я отмыла вазу и отправила её на самую высокую полку в кухне.
Кухня у меня теперь другая. А ваза та же. В ней нечасто бывают цветы. Обычно на день рождения или другой праздник. А в большем и нет нужды. А иногда в вазе неуверенно и с какой-то даже опаской стоят цветы для девочки, у которой мой цвет волос и моя походка и у которой нет ничего от тебя.
Ты говоришь, что тоже сменил кухню, даже пару. И что нашел идеальную – уютную, светлую, удобную. И в этой кухне почти всегда стоят цветы.
Не знаю, почему я тогда ушла. Наверное, была молодая и умная. Теперь у нас всё по-настоящему. У меня в своём мире, у тебя – в своём.