Рождённый в Кронштадте, я без тени сомнения с детства всегда считал, что наш остров окружает море. Морская тематика впитывалась в меня с молоком матери почти в буквальном смысле, ибо по улице, на которой расположен роддом, каждое утро под бой барабанов проходила колонна матросов, а в праздничные и выходные – под звуки оркестра, да и после роддома я оказался на той же улице, только с противоположной стороны. В Кронштадте всё морское – освежающий ветер с каплями влаги, якоря по всему городу, маяки, корабли в гавани, Морской собор, военный патруль. Дух морской романтики просто витает по улицам и набережным города.
Но один приятель, отступавший от стремительно надвигающегося на Санкт-Петербург недоразвитого капитализма и нашедший Кронштадт более аутентичным поселением для своей созерцательной и порой не в меру критичной натуры, посеял тень сомнения в моей почти пелагической душе о столь уж ярко выраженной морской ментальности сего места.
Конечно, я сам виноват: стараясь познакомить его со всеми сторонами и аспектами жизни в Кронштадте, я, например, заставлял его купаться в заливе. Немного ознакомившись с рельефом морского дна и особенностями купания в западной части острова, где для того, чтобы окунуться хотя бы немного, надо пройти по колено в воде около километра, новоиспечённый кронштадтец стал делать саркастические замечания по поводу нашего моря: «да у вас тут залив, озеро, болото, лужа».
Я же с детства называл наше «море» – морем!
Да, конечно Невскую губу и раньше иронично называли Маркизовой лужей, да, залив наш не отличается наличием больших глубин, более того, с завершением строительства дамбы он стал ещё больше заболачиваться, но ведь отсюда корабли уходят в океан, даже терминологически залив – это часть моря, а море – часть мирового океана. Мирового океана!
Кстати, всем ли известно, как произошло это фольклорное название Невской губы (части Финского залива от устья Невы до острова Котлин). Титул этот восточной части Финского залива в первой трети XIX века «подарил» маркиз Жан Батист де Траверсе, французский эмигрант на русской службе, морской министр России в то время. При нем дальние морские походы сошли на нет, а плавания русского флота осуществлялись не дальше Кронштадта. Вот шутники – офицеры Балтийского флота – и нарекли Невскую губу Маркизовой лужей.
А мой друг в конце концов договорился до того, что стал шутить: «Поговорка «мне море по колено, мне горы по плечо» родилась в Кронштадте и несёт как буквальный физический, так и переносный смыслы». Это он намекал на некоторое бахвальство, как врождённую черту характера кронштадтцев.
Что касается горы. Восточная часть острова немного выше остальной поверхности - метра на полтора. При крупных наводнениях она оставалась сухой. В народе этот, не очень престижный почему-то район, действительно называется «Горой». В объявлениях о продаже и обмене квартир ещё недавно так и писали: «Гору не предлагать».
И всё-таки чувство сопричастности Кронштадта морскому духу нельзя убить, ни в моей душе, ни в душе других коренных кронштадтцев. Ни шутками, ни иронией, ни строительством дамбы и КАДа, практически превратившими Котлин в полуостров.
Когда выходишь на утлой лодке в штормящий залив, всё равно чувствуешь себя покорителем бескрайней водной стихии