В детском саду проходит праздничный утренник.
Его ведущая, энергичная эффектная крупная женщина, спрашивает ребят:
– Дети, вы знаете, как называется наш город?
– Знаем, – кричат дети хором, – Фрунзе!
– А в честь кого назвали так наш город?
– В честь Михаила Васильевича Фрунзе!
– А кем был Михаил Васильевич Фрунзе, кто скажет?
Дети, озадаченные таким неожиданным вопросом, молчат.
Пауза недопустимо затягивается. Воспитательница тогда обращается к самому, по её мнению, сообразительному, малышу:
– Так кем был Михаил Васильевич Фрунзе?
Малыш таращит глаза, изо всех сил соображая, и вдруг выпаливает:
– Михаил Васильевич Фрунзе был Будённый…
На одной из метеорологических станций в Киргизии работал подслеповатый метеоролог. Он был очень близорук, и к тому же угрюм и неразговорчив.
И вот однажды, когда он был на станции один, очки разбились. Сильно раздосадованный этим несчастьем, он, никому по рации не сообщив, спускается в тот же день с гор в город и…
И ходит по улицам, рассматривая вывески в бинокль. Он самостоятельно искал магазин «Оптика», презрев всяческие расспросы.
Через какое-то время чудака забрала милиция, в которую стали поступать звонки от горожан о подозрительном человеке.
Пока в отделении разбирались, кто он таков, Гидрометеослужба уже начала поиски пропавшего сотрудника. Искали в окружающих станцию ущельях, справедливо полагая, что с ним произошёл несчастный случай.
Молодая мама и её сынишка лет пяти.
Мама:
– Не делай больше так, а то получишь ремня.
Малыш:
– Ох, и надоела ты мне со своим ремнём.
Старая женщина восхищённо рассказывает подруге, какой у неё симпатичный внучок:
– …Рыженький. У него и ресницы рыжие длинные. Когда спит и глазёнки закрыты, у него на веках золотая полосочка…
Горный Алтай. Легендарный Чуйский тракт. Перевал Чике-Таман.
Его тёмная стена уже появилась впереди в лобовом стекле нашего легкового «УАЗа» и, постепенно вырастая, заслоняла собой небо. Как-то сами собой стихли у нас в кабине разговоры, и все мы стали смотреть на эту приближающуюся стену…
Когда можно было уже различить, что лес на ней в основном лиственничный, о стекло разбились первые капли дождя. Потом потекли струйки. Стеклоочистители, скрипнув, качнулись, шаркнули и стёрли изображение.
Впереди опять была только тёмная стена.
Наш водитель переключил скорость и повернул руль. Теперь мы двигались медленнее и почти параллельно горному хребту. После следующего поворота, больше похожего на вираж, гравийная дорога стала заметно круче, и оттуда, сверху, на нас стал спускаться «КамАЗ» с жёлтой цистерной для горючего.
Мы сразу прижались к отвесной стене так плотно, что в правые металлические дверцы стукнули вымытые дождями корни деревьев.
«КамАЗ» медленно, медленно и долго проезжал мимо.
До того, как цистерна загородила собой боковые стёкла нашего «УАЗика», я заметил, что шофёр тяжеловоза смотрел не на нас, а в сторону, где обрыв. Ограждений там никаких, дорога мокрая, и сейчас правые протекторы его автомобиля проходят по той грани, за которой уже пустота.
Привыкнуть к Чике-Таману, созерцать его могут только пассажиры, а каждый водитель сразу внутренне собирается, сосредотачивается, въезжая на первый виток его вертикальной спирали.
Мне показалось, что в характере этого перевала есть что-то от парящей высоко в небе птицы.
Наверное, это ощущение возникает, когда находишься на самой его высокой точке. Обзору ничего не мешает, внизу ущелье и долина видны далеко, и спешащий к перевалу большегрузный автомобиль замечаешь, когда он ещё не автомобиль, а муравей…
…Пространство вокруг нас в кабине «УАЗа» завалено самыми разными вещами: ящиками с консервами, с топографическими инструментами и приборами, ватниками, свёрнутыми брезентовыми палатками, мешками с хлебом…
- В пазухах металлических дверок торчат кипы газет и журналов. Чувствую, как к аромату свежеиспечённых пшеничных буханок примешивается запах крепкого табака. Похоже, лопнул картонный ящик, набитый пачками сигарет.
Где-то в глубинах этого хаоса погребены и личные вещи каждого из нас: щегольской дипломат водителя, объёмистый портфель начальника топографической партии и два наших рюкзака: мой и Льва Аркадьевича Бокова. Рюкзаки увесистые из-за груза киноаппаратуры и нескольких плоских металлических банок с запасом киноплёнки…
Мы снимаем документальный фильм о сибирских топографах.
- Нужно сказать, что каждое утро в начале пути всё обычно хорошо укладывается и даже увязывается. Но как только мы сворачиваем с Чуйского тракта на видимые и невидимые дороги, ведущие к рабочим бригадам, наш «УАЗ» в руках блондинистого демобилизованного младшего лейтенанта сразу приобретает крепость и проходимость БМП со всеми следующими из этого событиями…
Поэтому, когда мы возвращаемся на шоссе, кабина внутри похожа на каюту яхты, сделавшей «оверкиль».
На ходу наводим кое-какой порядок, и, главное, собираем выпавшие из ящика пачки сигарет.
Продолжение в следующих статьях...