На тумбочке у кровати надрывался и вибрировал телефон. Иван открыл глаза и понял, что скорее всего проспал на работу. В этот момент его мысли, сонные и неторопливые покатились, набирая скорость стуча в виски, разрубая перед собой дремоту. Мир начал очень быстро принимать четкие и внятные контуры, проявлялись ощущения и цвета. Он вскочил с постели и посмотрел на графу "входящие" - оказалось, что у него семь пропущенных вызовов, посмотрел на часы - ровно десять утра. Дело дрянь! - подумал Иван и начал поспешно одеваться. Быстро забежал на освещенную теплым утренним солнцем кухню он выпил стакан воды, подхватив со стола пачку сигарет и зажигалку направился на работу.
Дождь закончился, а солнце уже давно осветило и согревало своими лучами небольшой зеленый дворик многоквартирного дома. Все вокруг вдруг внезапно проснулось. Мир, до этого серый, блеклый и не уютный, подобно детской раскраске приобрел цвета и объём, проявились четкие контуры. Вместо мерной дроби дождя и шума проезжающих мимо машин, теперь было слышно щебетание птиц и шарканье дворника, из распахнутых окон кое где доносились звуки музыки. На капоте одной из машин потягивался серый потрепанный кот с рваным ухом, а рядом, у промокшей насквозь, не успевшей высохнуть лавочки, никого и ничего не боясь клевали семечки вездесущие голуби. Воздух был томным и влажным, казалось, он застыл, наполненный запахом листвы, зеленой травы и цветников в клумбах он обволакивал и дурманил. Солнечные лучи отражались от окон, блестящих обводов автомобилей, от глади высыхающих луж, слепили и заставляли жмуриться. Иван быстрым шагом двинулся в сторону остановки. Недалеко, в тени раскидистых крон деревьев стоял черный "Додж" родом из 80-х, наполированный до блеска с хромированными дисками и красными тонкими полосами по капоту и бортам. В машине сидел худощавый мужчина средних лет в пиджаке с коротким рукавом поверх расстёгнутой наполовину белой рубашки, с надвинутой на глаза черной стильной шляпой он, казалось, дремал. Проходя мимо, из открытого окна автомобиля Иван услышал знакомый голос радио ведущей, она продолжала читать спектакль и ему вновь захотелось хоть на пару минут остановиться, закурить и послушать, что же было дальше.
Маршрутка, в которой ехал Иван, медленно продвигалась в потоке машин, периодически заскакивая на заклеенные как обоями, рекламой остановки. По мощеным тротуарам центральных улиц проходили самые разнообразные люди. У этой массы людей были схожие задачи, и они неумолимо двигались к их решению, наполняя вновь и вновь сосуды города непрерывным потоком живой энергии. Большинство из этих людей конечно же спешило по работе, кто-то шел за покупками, вел детей в школу или спортивную секцию. Молоденькие студентки в коротких цветастых юбчонках в компании шумных мальчиков пестрыми стайками продвигались на пары, недалеко от них распевали религиозные мотивы люди в оранжевых тогах, дорожные и коммунальные службы желтых и красных штормовках со светоотражающими элементами, дорожные инспектора выписывающие штрафы нарушителям. В открывшиеся магазинчики то и дело заходил и выходили люди, с пакетами и сумками. Обе стороны проезжей части были заставлены припаркованными машинами, надежно отделявшими тротуар от дороги. Город проживал еще одно утро, еще один новый день, такой же как предыдущий и множество последующих. В маршрутке было очень душно и с каждой новой остановкой становилось все теснее, а воздух все больше и больше наполнялся адской смесью дезодорантов и духов, выхлопных газов и пота. Ивана затолкали к передним сидениям, где он и висел, опираясь на одну руку, которой держался за сальный поручень.
В маршрутке радио играло один "хит" за другим, а жара добавляла этим композициям ни на что не похожий, сладковатый трупный запах кошмара. Иван тщетно вслушивался и не мог поймать ни одной спасительной нотки или более-менее осмысленной фразы в потоке речитатива гнусавого голоса или в фальшивых сомнениях и страданиях об ушедшей любви очередной певички кукольного вида, вышедшей в тираж. В левом виске затаилась и, как бы давая знать о своем присутствии, маленькими острыми молоточками начинала стучать головная боль. Веко правого глаза начало предательски дергаться. Иван закрыл глаза и попытался полностью абстрагироваться от окружающего мира.
Он легким и прохладным ветерком пролетал над глубокими и мутными водами реки Тенистой, через почерневший от копоти и пропахший рыбой порт к Трущобам. Свежей ночной прохладой он распахивал окна в неказистых и ветхих хижинах, играл с листвой и раздувал как парус рыбацкие сети, растянутые на кольях. Разгоняясь, он причесал сухую траву у подножия видавших виды неприступных стен Храмового Города Фюрх. Вихрем полетел к городской верфи вдоль связок гигантских бревен, аккуратно уложенных у ленточного приемника распиловочного станка размеров в целый квартал, с огромными зубчатыми колесами и ременными передачами, со свинцовыми трубами и коленчатыми приводами. Затем вниз, поднимая пыль, по полоскам грунтовых дорог, с глубокими колеями спешил прочь из города. На берег озера Шмель, к одинокому особняку из белого камня.
В кабаре веселье шло полным ходом, девушки пели и танцевали, купаясь в неверном свете софитов, а те, что не учувствовали в номерах разносили заказы и подсаживались за столики к клиентам. То и дело на сцену выходил конферансье, одетый в черные штаны со стрелкой и бардовый жакет поверх белоснежной рубашки с черной бабочкой, и объявлял пьесы,скетчи и танцевальные номера:
- Уважаемые друзья, дорогие гости! Какая ночь! Сколько страсти, сколько дерзкого пыла! Девушки мне сказали по секрету, что никогда еще не видели настолько приятных и интересных джентльменов! Владелец нашего прекрасного заведения Карл Винк очень рад всех вас приветствовать сегодня здесь и выражая свое глубочайшее почтение присутствующим господам и просит подать всем сухое, полусладкое Шальамоне!
Толпа взревела, а зал наполнился аплодисментами и одобряющими выкриками.
- Хочется напомнить, что за дополнительной информацией касательно актрис кабаре и услуг вы можете обратиться к мадам Ольге. А пока вы наслаждаетесь этим чудным напитком, перед нами выступит прекрасная донна, звезда нашей сцены.
Он сделал жест в поклоне указывающий в сторону занавеса.
- Давай Ларочка выходи, не заставляй нас всех ждать!
В зале приглушили свет и вынесли на центр зала резной с белой кожаной обшивкой стул. Скрипка заиграла очень красивую печальную мелодию, следом за ней легко, почти неуловимо вступила гитара вместе с маракасами. Из пушек по краям выпустили театральный дым и все вокруг охватил густой туман. Из полумрака на центр залы шла стройная девушка в полупрозрачной коротенькой ночной рубашке, в полумраке особенно четко просвечивало и выделяло контуры ее совершенного тела кружевное нижнее белье. Она медленно и грациозно проходила между столиков, проводя маленькой белой ручкой с длинными ухоженными ногтями по спинкам кресел. Прежде шумные, пьяные и веселые гости замерли, затихли и смотрели на нее, в пепельницах дымили не докуренные сигары, а вино в бокалах оставалось не тронутым, как будто само время остановилось, и она шла сквозь него, легкая и гордая, не смотря ни на кого.
Мелодия звучала и проникала внутрь, пробегая холодком по позвоночнику поднималась вверх и овладевала всеми собравшимися. Лара резким движением развернула к себе белый стул. Мягко, плавно как кошка села на него, положив ногу на ногу, вытянув руки с кистями вперед и наклонила голову. Длинные черные волосы каскадами черного шелка сбегали вниз, закрывая девичье лицо. Один из софитов, красным светом высветил центр зала, где находилась она и рубашка перестала просвечивать, стала белесой и кое где играла блестками. Теперь обнаженными оставались только руки, декольте и прекрасные стройные ноги. Резким рывком струн музыка прервалась остались только песочные, отбивающие ритм маракасы. Через мгновение тихо и печально запела Лара на незнакомом, мелодичном, вкрадывающемся в душу незнакомыми созвучиями, языке, следом с нежной теплотой прикосновений подушечек пальцев к струнам вступила гитара. Стоило только послушать и становилось ясно, о чем поет, о чем рассказывает эта мелодия. О дальних берегах и странах, о счастье и горе, любви и ненависти, верности и измене, находке и потере, о жизни и смерти. Припев ударил аккордами, мощно ритмично, вступила скрипка. Девушка подняла голову и запела еще громче, в дымке и красном свете, казалось, что по щеке бежит слеза.
В это время за одним из столиков, сидели двое друзей - курсант военного училища и сын епископа. У одного из них сигара дотлела настолько, что уже должна была начать обжигать пальцы, держащие ее. Выступление закончилось, они застыли и смотрели окаменевшие в след уходящей девушке.
- Мы должны успеть, пока никто не заказал компанию Лары
- Да, пошли скорее! где мадам Ольга?"
Друзья уже приподнялись со своих мест, как вдруг к их столику подошел владелец клуба Карл Винк, сделал жест рукой, чтобы они сели.
- Прошу не волноваться, донна Лара сегодня будет исключительно в вашем распоряжении, прошу не волноваться господа! Я взял на себя смелость и уже об этом позаботился.
В это время, недалеко от бара двое пожилых мужчин о чем-то спорили с мадам Ольгой, которая что-то объясняла им и отрицательно мотала головой. В конце концов один из них в жесте отчаянья плюнул себе под ноги, и парочка с недовольным видом покинула залу.
- Карл Винк вы Мерзавец! Вы не имеете право заставлять Лару заниматься такими вещами! Вы хоть знаете, кто она?!
Владелец клуба поднес палец к губам делая жест, призывающий замолчать.
-Позвольте я перебью ваш пассаж мой друг! Не стоит так кричать и портить о себе впечатление. В этом клубе нет ни одного человека, находящегося здесь по принуждению, я вас в этом уверяю! А если бы и было так, я непременно захотел бы об этом узнать. Вот ключ от номера. Там вас будет ждать Лара, идите и узнайте все, что хотите. Мне нечего от вас скрывать. А потом милости прошу за этот же столик, и пожалуйста, не торопитесь.
В комнате было темно, мрак едва развеивала керосиновая лампа, стоящая на столике в глубине комнаты и пара подсвечников на стенах. Сбоку, стояла большая двуспальная кровать, у другой стены два кресла из красного дерева с кожаной обивкой и трюмо, на котором стоял серебряный сервиз и ведро со льдом и бутылкой белого игристого. На краю кровати сидела полуголая Лара и злобно смотрела на друзей.
- Вы зачем сюда пришли?! Как вы меня нашли?"
Они подошли к ней и застыли в шаге, не решаясь сказать что-либо.
"Лара......" только и произнес сын епископа
- Вы трахаться то будете или просто поговорить пришли?! Снимайте штаны, или вы хотите, чтобы это сделала я? Ну же! Вы столько лет добивались меня, вот она я! Чего застыли?
Девушка отвернулась.
- Лара, почему ты тут?! Этот мерзавец заставляет тебя тут находиться? Мы разнесем по кирпичику это похабное место, убьем Винка и уедем из этого чертового города навсегда! Пошли с нами!
- Убьете, разнесете... Вы же ничего не знаете, а уже все для себя решили, сделали выводы. Уходите и больше никогда не возвращайтесь, пока не натворили глупостей. Меня здесь никто не держит и ничего не заставляют делать помимо моей воли, это все, что вам обоим нужно знать. Уходите, прошу вас!
- Лара, мы никуда не уйдем, пока ты не расскажешь в чем дело!
- Говорю же, вас это не касается и в любом случае уже ничего исправить нельзя. Глупые мальчишки, ну почему вообще вы решили, что в силах что-то изменить?! Почему вы решили, что я нуждаюсь в помощи?!
Друзья переглянулись и сели в кресла, напротив нее. Марк снова заговорил
- Лара! Расскажи в чем дело. Мы имеем право хотя бы знать, мы же с детства вместе. Что с тобой случилось?
Иван почувствовал легкий толчок в плечо и открыл глаза. Перед ним стояла полноватая, средних лет женщина в очках и с сочувствием смотрела прямо ему в глаза.
- Молодой человек! Вы будете выходить? Приехали, конечная.
Иван встрепенулся в маршрутке никого из пассажиров уже не было. Он вышел и увидел перед собой с одной стороны ряд незнакомых высотных панельных домов, а с другой стороны огромную промышленную зону, где и расположилось троллейбусной кольцо и автопарк с маршрутками. Иван решил посмотреть сколько сейчас времени, но, к своему ужасу, не обнаружил мобильного телефона. Начал суетливо рыться в карманах, выворачивая их наизнанку и выяснил, что кошелька и ключей нет тоже.
"Совсем скверно! Телефон и кошелек с ключами, наверное, вытащили, пока я спал", Иван подошел к остановке и сел на лавочку, почесал затылок. Вариантов было несколько, либо разворачиваться и идти пешком, либо искать стоянку такси и брать машину. Оба не выдерживали критики, главный недостаток первого был в том, что он не знает где находится и уж тем более не знает маршрута, во втором случае - на такси то он приедет, но у него нет ключей от квартиры и быстро попасть домой, через закрытую железную дверь не получится. Есть, конечно, вариант, доехать на машине до работы и там попросить у коллег в долг денег, чтобы отпустить машину, но и на завод он попасть не сможет - у него нет пропуска, но правда можно вызвонить с проходной Антона.
Иван решил идти пешком, по пути обдумывая, как и что делать, пока в голову не придут хорошие идеи. Одно было хорошо, после сна голова была свежая, дышалось легко и ноги сами несли его. Погрузившись в свои мысли, он шел по чистой асфальтовой дорожке тротуара вдоль бетонного забора, обтянутого сверху колючей проволокой, вокруг не было ни души. Иван повернул за угол, как вдруг проходящая навстречу машина пронеслась по глубокой луже аккурат у бордюров, с ног до головы окатив его. Мокрый насквозь, он стал отряхиваться, размазывая грязные пятна по штанам и рубашке.
Автомобиль остановился неподалеку и из него вышел, высокий худощавый мужчина неопределенного возраста с длинными черными вьющимися волосами и спешно перепрыгнув через зеленый тротуар, направился к Ивану.
"Прошу великодушно меня простить! Я, к моему величайшему сожалению, не видел Вас из-за поворота. Могу ли я чем-нибудь Вам помочь, загладить свою вину, может Вас подвезти до дома?"
Иван не верил своей удаче, одежда - это ничего страшного, отстирается, просохнет и будет как новая. Деньги и мобильник - дело тоже наживное, беды в том нет. Надо отправляться сначала на работу, одолжиться у Антона, затем вскрыть квартиру, сменить замок и все вновь наладится.