23 июля
Весь день-слабый попутный ветер, паруса растравлены “бабочкой”, скорость-2,5 узла.
Постоянно набегает туман.
К полудню прошел по долготе один из черных ходов Тихого океана — пролив Амчитка, где при встрече штормового ветра с приливным или отливным течением гуляют волны-убийцы и пересек 180-ую широту, невидимую границу восточного и западного полушария.
Я стал моложе на один день — эту дату нужно прожить дважды.
Обед был подан на палубу.
Я не буду его описывать - кто-то сказал, что яхтсмены в своих мемуарах уделяют этому слишком много внимания, и это правильно.
С тех пор, как Колдуэлл съел губную помаду своей невесты и выпил дизельное масло, ничего нового в меню одиночек не внесли.
Лодка беззвучно скользила на ровном киле, туман бриллиантовой росой оседал на палубе.
В десяти метрах от скулы правого борта на поверхности воды внезапно показалась черная, растущая на глазах спина кита.
Поток воды схлынул с нее, и раздался мощный утробный выдох. Я поворотил влево, и чуть не наехал на второго выныривающего кита: они всегда появляются неожиданно.
Не имея заднего хода, я с настороженным любопытством прошел между левиафанами. На их взгляд я был слишком мал, чтобы меня обижать.
Опять 23 июля, повторение суток.
Повторение суток географических и метеорологических — то же пасмурное небо, тот же ветер, также несу паруса “бабочкой”. Перевел судовые часы на час вперед.
На унылом и сыром экране моря, кроме китов, появились новые актеры: перед яхтой весь день резвился, выпрыгивая из моря, лосось.
Прилетала ипатка — морской попугай и целый час ныряла в кильватерный след.
После полудня кусками пошел туман.
Мёрз.
Деревянное тело румпеля в том месте, где его сжимала ладонь, прогрелось и возвращало тепло.
Каждые полчаса, не сводя глаз с растравленных парусов, чтобы согреться, отжимался от банки до полной усталости.
За четырнадцать часов вахты в кокпите выпил из термоса два литра кофе и выкурил пачку сигарет.
Хорошо думалось.
Обидно, но это примета возраста: в молодости, мало чего зная, больше мечтаешь.
К темноте по 178-му меридиану начал проходить остров Танага.
На нем под крутыми склонами изрытого глубокими бороздами морщин старого вулкана с холодной седой вершиной, спряталась сказочная бухта Хот-спрингс.
К окаймленному пляжем из черного вулканического песка, к берегу вершины бухты подступает узкая долина, по которой протекает ручей.
Вблизи северного конца пляжа стоят две небольшие хижины, чуть подальше низвергается приметный водопад, а в средней части южного берега бьют горячие ключи.
Лоция лишена сентиментальности и поэтому после слова “ключи” в ней нет восклицательного знака.
Восточным мысом о. Танага как крылом прикрыл юго-западный мыс острова Канага.
В морской библии есть замечательная метеорологическая примета: вершина вулкана Канага постоянно окутана саваном облаков, но если вдруг она очистится от них, это служит сигналом начала штормовой погоды.
Хорошая деталь, если учесть, что Берингово море—ненасытный погост циклонов, рожденных на юго-западе Тихого океана и летящих сюда за тысячи миль, чтобы угаснуть и уступить место другому, не позволяя морю гнить и застаиваться: застой — неблагодарная почва для жизни.
24 июля
Событий не было, если не брать во внимание то, что “крякнулся" GPS “Магеллан”.
Он перестал вообще что-либо показывать, кроме сплошных нулей.
Умная игрушка, сделанная и впервые опробованная американцами во Вьетнаме, поставлена сейчас на поток и собранная мужиком в сомбреро среди кактусов в мексиканской пустыне, отказывается ловить спутники.
В открытом море можно оставаться спокойным, но вблизи незнакомых берегов незнание своей позиции опасно.
Полагаться на солнце и звезды несерьезно—я их не видел уже две недели, и не было уверенности, что увижу их до первой швартовки.
Еще на рассвете в 3-х милях по левому борту прошел в Азию грузовик-кореец.
Я достал “Причал" и, вызвав его на связь, уточнил координаты. Переспрашивал их три раза с авторучкой наготове и просьбой говорить (пожалуйста) медленней, но разобрался только в градусах широты и долготы, минуты так и не понял.
Я не учил цифры — это слишком скучно.
Мы пожелали друг другу счастливого плавания; я написал цифры и их произношение по порядку от 1 до 10 и приклеил памятку над трапом - ее можно видеть отовсюду, кроме гробика, забитого канистрами с водой и кубитейнерами с провизией.
Вопрос с цифрами был решен - я натыкался на них сотню раз в сутки.
Вообще-то в школе мы учили немецкий и еще много разных предметов, но, когда все позабылось, жить стало легче.
А в 1991 году наша яхта “Авача“ собралась идти на Аляску.
Из английского я знал только “блэкэндвайт“, которым научился от алеута Сереги Григорьева, иногда вставлявшего их в свою речь на промысле с серьезным видом и твердым акцентом.
Итак, поход на Аляску.
Я позвонил с острова капитану и услышал, что страху нет, надо только выучить десяток — другой необходимых в общении глаголов, что я и сделал.
Летом из Петропавловской гавани вышли три яхты - “Авача", “Тарпон" и “Сталкер” и, потерявшись в тумане и непогоде, через 16 суток встретились в Датч-Харборе.
Это было удивительное время.
Горбачев приподнял занавес, лет через сто его профиль откуют на рубле, как профиль Вашингтона на долларе.
Народ прозрел и ахнул.
Подул свежий ветер перемен, кто-то прятался от него, кто-то строил мельницы.
Обещали поставить колосса на ноги за пятьсот дней.
В первом порту Аляски на яхты повалил народ.
Было много пива, песен под гитару и искреннего смеха.
(Продолжение в следующей части).