02:30. Конечно, я придремал, - мощный удар выбрасывает меня на левый борт, по пути чуть не оторвав нос о подруливающую стойку около мачты.
Дикая боль, хлещет кровь — расплата за маленькое житейское удовольствие.
Еще древние говорили, что отсутствие дисциплины на корабле пагубней, чем присутствие женщины.
Стойка спасла лицо от удара об угол нержавеющей кормилицы—печурки.
Мой проступок заслуживает большего, в добром старом английском флоте был указ, - кто спит на вахте и сквернословит, должен быть протянут под килем.
08:00. Штормовое море раздраженно шевелится за кормой, истерзанные ветром облака (моя метеостанция) быстро пролетают на северо-восток; ветер за ночь отошел.
Достаю “Магеллан”, чтобы определить согласно билетику свое место в этом драмтеатре.
Батарейки выдохлись.
Меняю.
Экран вспыхивает и медленно гаснет.
Меняю опять, - результат тот же.
Из всех батареек, которые дала почтенная канадская леди в обмен на книгу, ни одна не работает.
Все батарейки б/у, я проверял их на острове в фонарике.
Но не учел, что через пол минуты они увянут - странно: бабка знала, куда я собираюсь идти и давала гарантию.
Конечно, нельзя по поступку одного хулигана судить об обществе его страны в целом, но в нательном гардеробе сознания остался неприятный осадок.
Выбираю концы из-за кормы и поднимаю трисель и геную.
Тащитесь, траурные клячи, актеры, правьте ремесло!
14:30. По счислению прохожу по долготе о.Агатту.
В свое время Российско-Американская Компания заселила на него командорских голубых песцов.
Нашим лохматым иммигрантам островок пришелся по вкусу, они тут же азартно набросились на колонию местных гусей — белошеев и возмущенным алеутам пришлось истребить зверюшек.
22:00. Устал править яхтой — на курсе бакштаг румпель ни на секунду нельзя выпустить из рук.
Гудит спина и, прошедшая в сумасшедшей дреме ночь, туманит голову. Заменил паруса, Геную поцеловал — она славно тащила яхту весь световой день.
Взамен поставил штормовой стаксель и долго добивался устойчивости яхты на курсе бакштаг, но ей не очень нравилась эта задумка.
Ветер продолжал работать, волны шли высокие и крутые.
На их вершинах узкий и жесткий штормовой стаксель вел себя несерьезно.
Поймав ветер, он разгонял яхту вправо под волну или переставал работать вообще, а после дрейфа на большой волне лодка самовольно рыскала влево.
Конечно, нужно бы поставить хороший стаксель, а к румпелю пристегнуть на мою роль бодренького яхтсмена, но сейчас я нуждался хотя бы в одном часе сна.
Мне надо настроить яхту на курс, при котором она продолжала бы идти к цели и в тоже время ей не угрожали удары волн, просто лечь в дрейф под штормовым гротом с приводом на волну я не хотел, - надо продвигаться вперед, слишком много времени потеряно.
Как врач проверяет пульс у больного, я проверял устойчивость яхты на курсе, то набивая, то потравливая стаксель- и грота-шкоты.
С кормовой утки правого борта я вытравил два связанных между собой толстых пропиленовых швартовых, чтобы они притормаживали с курса бакштаг.
Вскоре я добился нужного результата и еще полчаса контролировал, как подгоняемая и обгоняемая многотонными валами малышка самостоятельно движется на восток навстречу ночи.
20 июля
04:00 Раздался треск.
Яхту что-то ударило.
Схватив фонарь, рывком открыл люк.
Я знал, что с яхтой что-то случилось.
Тьма. Свист ветра. Лодку бросает в ямы.
Вокруг шипит поток воды, в кокпите ее почти нет.
Мачта цела, такелаж тоже.
Треск продолжает стоять в ушах.
Нырнул под трап — под кокпитом сухо.
Поднял пайолы, заглянул в форпик - везде сухо, анкерные болты, держащие киль, незыблимы. Ч
то произошло, я не знал. Подлетел под огромную волну? - непохоже. Спугнул кита и он, ныряя, задел яхту? - он бы ее разбил.
Налетел на какой — нибудь предмет?
Выходя в поход, морально я был готов ко всему, включая перевороты, потерю мачты и выброс на сушу - с таким раскладом легче переносить ситуации, в которые попадаешь.
После мощного удара сознание мгновенно отметило, что пришла пора крепко поработать, трещать мог только корпус.
Правя подруливающим устройством, окольцовывающим всю яхту, я закурил, чтобы яснее проанализировать случившиеся.
Любой из трех возможных вариантов удара по яхте был символичным и мог отправить меня вместе с яхтой в вечность, но отныне происхождение удара останется тайной.
По большому счету, это был маленький форс-мажор, просто деликатный толчок пощадившей яхту судьбы, судьбы, которой я помогаю своими руками.
Яхта прошла за двадцать минут еще одну милю, продолжая развивать сюжет жизни на море и происшедший случай уже остался в прошлом, став, как всегда после того, как опасность миновала, чем-то отвлеченным.
19 : 00 С полуночи со штормом прошел 50 миль.
Состояние дремотное.
Море хорошо раскачало, но я смотрю на него будничным взглядом.
Оно обычное и, если бы мне стали говорить, что на нем бывает штиль, я бы изумился.
Я родился на яхте, это моя родина, каждый шуруп и скоба — это клетки моего организма, стальные тросы такелажа — мои нервы, мы делаем одно общее дело — идем через Берингово море.
Веду яхту автоматически, все движения правильны, но они не подчиняются сознанию, они его обгоняют.
Так опытный шофер механически отвиливает от встречного удара, успев включить поворот.
Ни одну мысль, пробулькивающуюся в усталой голове, не могу довести до конца, дразня меня и строя рожи, они улетучиваются.
21 июля.
06.00 Попутный ветер. Шторм стихает.
Облака — мокрые обрывки половых тряпок, заброшенные в небо неряшливой хозяйкой. Из-под пайол выплескивается ржавая от консервных банок вода.
(Продолжение в следующей части.)