Постепенно выходим мы из шока тотальной гласности. Хочется думать, что не столь обвязываемся с болезненностью ошеломляющих публичных откровений, сколь нарабатываем позитивный журналистский опыт, осваиваем демократические нормы человеческого общежития. Выправляется осанка людей,пропадает страдальческая униженность в
глазах. Наши высказывания все более схожи с нашими мыслями, и это массовое оздоровление посильнее эффектов Кашпировского или сюрпризов НЛО.
Самое дорогое сегодня - слово. И самое дешевое - не что иное, как слово. Популистские уловки становятся уловками не отдельных фигур только, печатные органы от них тоже не застрахованы. Как много надо мудрой терпимости высоким политическим структурам, чтобы не грохнуть, как в известной сказке А. С. Пушкина, по строптивому зеркалу, в которое закладывается все общество, и в целом, и по частям. Чего не скажешь о некоторых общественных группах и слоях, чья неудовлетворенность прессой тем активнее, чем глубже вскрываются жизненные реалии.
Казалось бы, забастуй работники печати, и прекратятся все другие забастовки, затихнут межнациональные распри,наладятся армейские будни, всем хорош окажется аппарат. И даже футбол результативным станет.
Заканчивается, во всяком случае, пошел на убыль романтический период гласности.Когда все обо всем можно прочитать в любом издании. Когда журналисту вроде бы недоставало прав, но и об ответственности
не часто вспоминали. Когда читатель удовлетворялся беспощадной обнаженностью,но лишь вчерашнего, а издатель как бы держал нейтралитет в перипетиях собственной печати.
Бурлит «котел перестройки», разгорается факел гласности. Любое мало-мальски организованное движение начинает с создания собственного печатного или рукописного органа информации. Свое мнение смогли высказать все, вплоть до самых закрытых ранее общественных групп. Разрушено единомыслие - один из немногих видов разрушения во благо. Горячечная атмосфера обновления диктует потребность в нравственных, политических ориентирах. Читатель ныне делает выбор издания, темы, автора. Его не удовлетворяют уже этакие без позиционные, партизанские наскоки. Гласность, этот цветок перестройки, призвана давать завязь, консолидировать созидательные силы народа.
Как соединить популярность и самоценность печатного органа, поддерживая тех,кто варит гущу, а не тех, кто пену взбивает?
Как вытравить из обыденной психологии -комплекс неполноценности, комплекс, который усилился как раз на переходе от «глухого» общества к гласному.
Сахибом Алекперовым заочно я знакомлюсь задолго до нашей первой встречи. Знаю, что это не типичный первый секретарь, не человек «круга». На комсомольский Олимп он взошел сам, без помощи бережно отталкивающих его вельможных рук. Говорили, что скромен в общении и быту,интеллигентен.Что во время самых тяжелых для нашей общественной нравственности испытаний, когда вспыхнуло страшное пламя национальной розни в Сумгаите, Сахиб Алекперов вел себя в высшей степени достойно. Причем делал это не за закрытыми дверями у себя в кабинете первого секретаря ЦК комсомола Азербайджана, а на улицах города пошел в "толпу", стал говорить с людьми так,как отвыкли многие высокопоставленные чиновники, нормальным человеческим
языком, убеждал остановиться, одуматься.
Мы встретились в первый раз в Москве, летом, в канун за вVIII пленума ЦК ВЛКСМ,роде бы обтекаемой повесткой дня которого «О положении в ВЛКСМ текущем моменте» - скрывалось множество животрепещущих, больных, неотложных проблем.
Вторая наша встреча произошла осенью, накануне сессии Верховного Совета Азербайджана. Только что произошла трагедия в Адаме, так противоречиво освещаемая центральной и местной прессой. Кипели страсти вокруг Нагорного Карабаха. Бастовали и митинговали люди.
Правительство пыталось договориться с лидерами , чтобы нормализовать работу железнодорожного транспорта, идущего в Армению, В воздухе забытое нами со времен войны слово Беседу с Алекперовым я начала с вопроса: что же в эти дни он считает для себя как первого секретаря ЦК комсомола республики самым главным? В чем видит основную проблему дня?
Ответ, казалось, витал в воздухе, поскольку в умах и на языках у всех была национальная проблема. Но Алекперов ответил совершенно неожиданно:Главным считаю решение социально-экономических проблем. И прежде всего проблемы молодежной безработицы.
Только невежественные или очень легкомысленные люди (к сожалению, к ним можно отнести и некоторых журналистов) либо просто провокаторы считают, что столь обострившийся национальный вопрос можно решить в одночасье.Мы должны думать, как воспитать новое поколение в духе подлинного интернационализма, наших детей и внуков,чтобы они не знали, что такое национальные конфликты.
Национализм, по-моему это последнее пристанище подонков. Как отец двоих сыновей, как человек, работающий c молодежью, я считаю, что самое страшное в тех крайних проявлениях национализма, которые мы наблюдаем не только здесь, на Кавказе, в наших республиках, но и, увы, по всей стране, это то, что в конфликты эти вовлечены дети. Дети, видящие несдержанность, некорректность, да и просто бесчинства взрослых.
Дети, идущие с родителями на националистические митинги выслушивающие то, что трудно порою осмыслить даже взрослому человеку Каково ориентироваться в этих условиях ? Как разобраться, к какому берегу пристать?Прибавьте сюда множество трудно и медленно решаемых социально-экономических проблем. Одна из острейших проблема трудоустройства. Как в массовой молодежной безработицы (да и вообще безработицы) в республике ждать, что стрессы сами собой улягутся, все успокоятся и займутся делом? Но беда-то как раз в том,что заняться нечем.Вот всего лишь несколько красноречивых цифр, не требующих комментария.Сегодня нам в республике дополнительно нужны более полумиллиона рабочих
мест.
У нас не имеют работы 104 тысячи комсомольцев. Есть и значительный процент работающих временно, частично занятых в сельском хозяйстве весной и летом.