Продолжаем ждать. Мама стала собирать сундук. Где-то около 15. 30 к нам постучали. На пороге стоял старшина со списками и спросил: «Это семья капитана Матвеева? Быстро одевайтесь и в машину».
Мама сказала, что у нас ещё и соседки, а потом показала на сундук «с необходимым». «Куда же вы с ним? Мы, может быть, вывезем всех в лес, потом вернемся в часть», - ответил он.
Побежали за соседями. Выходим: четыре грузовые машины, полные женщин и детей. Взобрались все туда и двинулись в направлении Минска.
Старшина сказал маме, что отец вызвал его со списками адресов семей военнослужащих, велел за своей семьей заехать последней, вывезти женщин и детей в безопасное место.
Наши машины тронулись в путь с одной окраины города, а с другой входили немцы. К Минску мы добрались к ночи. Издалека был виден пожар на железнодорожной станции. В небе — горящие самолёты, лётчики на парашютах, весь в огне с разных сторон Минск. Наши машины поехали дальше, обогнув город.
Стали пробиваться к какой-нибудь железнодорожной станции.
На рассвете увидели забитые людьми дороги.
Из Бреста беженцы шли полуодетые.
Некоторые пытались попасть в наши машины, но они были и так перегружены, сидели на ногах друг у друга.
Еды не было, на счастье в кузове был мешок с галетами для солдат.
А тут подоспели немцы. Самолеты тогда были открытые. Поэтому помню их смеющиеся лица, когда они нас бомбили или били из пулемета на переправах.
Как только начиналась бомбёжка, мы спрыгивали из машины и бежали под деревья. Ехали в машинах с ветками в руках.
Помню страшный эпизод с молодой женщиной. Когда началась бомбежка, она с мальчиком на руках, старой мамой и еще с одним мальчиком побежали вперёд. Осколком убило бабушку и ребенка на руках. Схватив другого, женщина закричала и побежала.
Все пути на станциях, куда мы подъезжали, были разгромлены.
Наконец, на одной из них поезда шли в тыл.
Наш старшина раздал всем аттестаты, и все стали пытаться сесть хоть в один из поездов.
Так как проводники из-за перегрузки составов двери вагонов закрывали, то втиснуться было сложно.
Передо мной какой-то мужчина с рюкзаком полез на буфер, я вцепилась ему в ногу, мама в меня. Когда поезд тронулся, проводник впустил нас в вагон.
Это был поезд, везущий отдыхавших на Кавказе в Москву.
Москвичи накормили нас. Так мы добрались до Москвы, точнее до Химок, где жил и работал авиаконструктором мамин брат, мой дядя.
Мама рвалась ехать дальше - в Ленинград. Но город уже закрыли.
Во время бомбежек все спускались в бомбоубежище.
Мама моя делала это крайне неохотно. Ей, после пережитого, дом казался надёжным. В бомбоубежище были дежурные, которые помогали с детьми, старикам, давали какие-то лекарства, воду для питья.
Мы, дети, норовили выскочить на улицу, чтобы видеть, что происходит.
Так, в один из дней бомбежки рухнул соседний дом от прямого попадания бомбы. Однажды мы с двоюродной сестренкой Альбиной пяти лет пошли гулять в Химкинский парк, а тут началась тревога, затем бомбёжка. Женщины из МПВО подхватили нас и отнесли в бомбоубежище.
Дядин авиационный завод начал готовиться к эвакуации.
Вдруг приходит почтовая открытка от папы с вопросом «Где Аня и Рита? »
Открытка пришла из Великих Лук. Мама решила, что папа ранен, подхватила меня и поехала на вокзал. Там, посадив меня на лавку в зале ожидания, она с открыткой в руках встала в очередь за билетом в воинскую кассу.
Я же легла на диван зала ожидания. Кто-то подходит ко мне, нажимает на нос и говорит: «По-моему, это моя курносая! ».
Я кричу на весь вокзал: «Папа! ».
Мама поворачивается, решив, что ее ребенок сошел с ума, а отец и дядя Саша - лейтенант, выносят её из очереди.
Дело было так.
Отец и дядя Саша вышли из окружения из- под Бреста, выведя 300 бойцов, добрались до Москвы. Сразу по разным адресам папа стал слать вопрос: «Где Аня и Рита?».
В Москве ему дали грузовую машину, чтобы заехать к маминому брату в Химки.
А дядя сообщил, что Аня и Рита отправились на вокзал. Он тут же доехал до вокзала и перехватил нас, а то бы мы попали к немцам.
Дядя сообщил об эвакуации завода и сказал, что включил в список своей семьи маму и меня.
Мама категорически не хотела уезжать, но отец уговорил ее, обещав, что придет нас проводить.
Помню вечерний вокзал. На платформах зачехленные самолёты, пулемёты и солдаты. Мама мечется в ожидании отца. Дядя провожает свою жену и дочь, конечно же, и нас. Состав трогается, отец не пришел.
Позднее мы узнали, что в ту ночь их отправили на защиту Москвы. Едем до Свердловска. Там нас встречают подводы из деревень района.
Погружаемся в подводу и едем в д. Чернобровка (колхоз «Активист») Белоярского района.
