Симфония

Симфонии, которые звучат в конце: Симфония Нибель: Owl Vision — Zyborg. Симфония Кошмара: Zamilska — Quarrel.

  Ни­бель рез­ко ос­та­нови­лась, вгля­дыва­ясь в плот­ный тём­но-се­рый ту­ман, прис­лу­шива­ясь к поч­ти ося­за­емой ти­шине, но слы­шала лишь стук сво­его сер­дца. Она сглот­ну­ла, а гу­бы её зад­ро­жали, от собс­твен­но­го бес­си­лия на гла­за на­вер­ну­лись слё­зы.

— Отец най­дёт те­бя…

Ни­бель рез­ко опус­ти­ла го­лову и ус­та­вилась на мя­сис­тый тём­но-бу­рый сте­бель с тус­клы­ми жёл­ты­ми сфе­рами. Она слы­шала тон­кий и ти­хий звон, и ей приш­лось опус­тить­ся на ко­лени и поч­ти при­жать­ся ухом к кри­вому стеб­лю.

— Идёт… идёт за то­бо-о-ой…

Сло­ва, ска­зан­ные шё­потом, по­вер­гли Ни­бель в нас­то­ящий ужас, и она рез­ко под­ня­лась на но­ги, зак­ры­вая ру­ками рот. Она — не­вер­ная Дочь — сбе­жала из сво­его Пре­дела, на­рушив все зап­ре­ты, сбе­жала, под­ста­вив дру­гих До­черей. Она бе­жала за тем, кто был спо­собен об­на­жить их ду­ши и же­лания, кто мог выб­рать­ся из это­го Чис­ти­лища. И взять с со­бой ко­го-то од­но­го. И Ни­бель от­ча­ян­но же­лала быть той единс­твен­ной, ко­торая мо­жет выр­вать­ся из это­го ми­ра.

Пре­дел — всё рав­но что тюрь­ма. Они за­пер­ты в сво­их По­ко­ях, в ко­торые от­крыт путь толь­ко че­рез пре­делы ду­шев­ных воз­можнос­тей. Не каж­дая ду­ша спо­соб­на пе­рес­ту­пить гра­ницу, очер­ченную От­ца­ми. Эта гра­ница — за­пове­ди, ко­торые ник­то и ни­ког­да не смел на­рушать. Ник­то, кро­ме Ни­бель.

Вне­зап­ный лязг и зве­риный рёв зас­та­вили по­катить­ся го­рячие слё­зы по блед­ным ще­кам Ни­бель.

— Не­дос­той­ный быть в Чис­ти­лище, сов­ра­ща­ющий на­ших До­черей, уби­ва­ющий на­шу суть и на­шу муд­рость, на­ше бы­тие. До­чери бо­ят­ся Смер­ти, но про­пове­ду­ют убий­ство и са­мо­убий­ство, под­талки­вая те­бя, Млад­ший, на сов­ра­щение. Для ис­тинной цен­ности нуж­но мно­гое от­дать, и обо­рот­ная це­на — са­мо­убий­ство во бла­го. Для то­го, что­бы мно­го от­дать, нуж­но мно­го взять, а твоё со­зида­ние уби­ва­ет жизнь, вскор­мившую и вы­рас­тившую те­бя…

Ни­бель, ус­лы­шав гру­бый и низ­кий го­лос От­ца, по­дави­ла в се­бе ры­дания, нак­ло­нилась и выр­ва­ла сте­бель с кор­нем. Ме­тал­ли­чес­кий лязг, та­кой же, как и до это­го. Цвет не прав. От­цы идут от­нюдь не за ней, а за Ним, за тем, кто так щед­ро за­дари­вал До­черей Цве­том, да­ру­ющим жизнь все­му не­живо­му. Жёл­тый Цвет впи­тал­ся в Ни­бель, ра­ня её и зас­тавляя сог­нуть­ся, но сдер­жать вскрик. Раз за ра­зом она де­лала это, уби­вая се­бя. Её на­гое те­ло пок­ры­валось урод­ли­выми чёр­ны­ми пят­на­ми, ко­торые бес­прес­танно бо­лели.

Цвет — это их Жизнь, их Яд, их Смерть. Цвет — это си­ла, дос­тупная лишь… Ему. То­му, кто смог под­чи­нить се­бе каж­дый Цвет, за­ручив­шись их под­дер­жкой. Для Ни­бель это лишь слад­кий нек­тар, про­ника­ющий в её суть, а для От­цов — зап­ретный плод, ли­ша­ющий вся­кой чес­ти. Но для Гос­тя, для Млад­ше­го, это ору­жие про­тив От­цов, про­тив их за­пове­дей и путь. Путь от­сю­да, из Чис­ти­лища.

На этой го­лой зем­ле ни­ког­да не рас­се­ивал­ся ту­ман, но она чувс­тво­вала жар От­ца, ко­торый со­бирал­ся унич­то­жить Его. Тём­но-се­рая зем­ля со­вер­шенно вне­зап­но пок­ры­лась ян­тарны­ми жи­лами, ко­торые обож­гли сто­пы Ни­бель. Она, бро­сив под но­ги ис­сохший­ся сте­бель, по­бежа­ла даль­ше, пе­реп­ры­гивая че­рез круп­ные и пуль­си­ру­ющие жи­лы, чувс­твуя ле­деня­щий хо­лод на ко­же из-за ту­мана.

— Отец при­шёл за то­бой…

— По­ра те­бе по­гиб­нуть, ина­че по­гиб­нем мы…

— Смер­ти не бой­ся, ведь смер­ти нет…

Этот раз­ный хор го­лосов сби­вал с тол­ку Ни­бель. Преж­де она слы­шала Цвет, но так ти­хо, буд­то это и не он был вов­се. Там, в Пре­деле, в сво­их ка­мен­ных По­ко­ях, она не слы­шала ни­чего. Она бы­ла спря­тана От­ца­ми ото всех, слов­но буй­ный зверь, меч­та­ющий о по­беге. А ведь она та­кой и бы­ла — меч­та­ющей! Меч­та­ющей о но­вой жиз­ни там, на­вер­ху, где-то вы­соко, от­ку­да тон­кой струй­кой лил­ся яр­кий свет, ко­торый поч­ти не дос­та­вал до этой лы­сой и урод­ли­вой зем­ли. Ес­ли под­нять го­лову из По­ко­ев Ру­ны, то мож­но бы­ло уви­деть блед­ный-блед­ный Цвет. Цвет Пе­чали и Раз­лу­ки, до ко­торо­го не­воз­можно бы­ло до­тянуть­ся.

Ни­бель ос­та­лась за­быта дру­гими и бы­ла го­това по­гиб­нуть, по­ка не по­явил­ся Он. Он ос­во­бодил её от оков От­ца, на­питал тёп­лым Бе­лым Цве­том, ко­торо­го ос­та­лось та­кое нич­тожное ко­личес­тво в Пре­деле. Спа­ситель, ко­торо­го дос­той­ны До­чери, но осо­бен­но дос­той­на она са­ма.

— Как сме­ешь ты на­рушать на­ши за­пове­ди? Ты пом­нил их? Пом­нил! Нез­на­ние те­бе не оп­равда­ние, а не­вежес­тво по­дарит те­бе лишь Ка­ру от на­ших рук! Ви­дящий по­может мне низ­вер­гнуть те­бя в пу­чины Кош­ма­ра, в ко­тором ты ста­нешь еди­ным це­лым с ме­ханиз­мом и пре­об­ра­зишь­ся, по­доб­но нам…

Она слы­шит тон­кий звон Пур­пу­ра сквозь лязг и ры­чание, заж­му­рива­ет­ся и кри­вит гу­бы. Как бы она не­нави­дела От­цов, ей боль­но. Боль­но слы­шать этот вой по­вер­женно­го монс­тра и взрыв от Цве­та. Зем­ля сод­ро­га­ет­ся, но ког­да Ни­бель дос­ти­га­ет мёр­тво­го те­ла От­ца, то Его уже нет ря­дом. Ос­татки от­равля­юще­го Цве­та, раз­би­тый ме­тал­ли­чес­кий шар От­ца, ко­торый слу­жил ему но­гами, че­тыре длин­ных копья и взры­тая зем­ля. Она, сквозь слё­зы, пог­ло­ща­ет ядо­витый Цвет, а её ру­ки тут же чер­не­ют до плеч. Кап­ля Бе­лого Цве­та гре­ет, но не ус­по­ка­ива­ет и не заг­лу­ша­ет боль.

Ни­бель бе­жит даль­ше, по­ка не на­тыка­ет­ся на ог­ромную же­лез­ную дверь. Она смот­рит на са­мый верх, на двух урод­ли­вых го­лемов, что кру­тят го­ловой и та­ращат­ся на неё ог­ромны­ми пус­ты­ми глаз­ни­цами. Ни один го­лем не при­нимал её Цвет. Она уда­рила чёр­ны­ми ру­ками по две­ри и зак­ри­чала, что есть сил:

— Пус­ти­те ме­ня!

Го­лемы зат­рясли го­лова­ми, раз­дался не­раз­борчи­вый шё­пот, не­понят­ный Ни­бель, но пос­ле не­го две­ри с ог­лу­шитель­ным скре­жетом при­от­кры­лись. Она тут же прос­ко­чила в щель и по­бежа­ла даль­ше по изу­родо­ван­ной, слов­но по­жара­ми, зем­ле. Он идёт на­верх, что­бы выб­рать­ся, а Ни­бель сле­ду­ет за ним по пя­там. Она эго­ис­тка, раз ре­шила, что дос­той­на сво­боды. Бро­сив От­цов и дру­гих До­черей, она шла по про­торен­но­му пу­ти и жаж­да­ла еди­нолич­ной сво­боды и бур­ля­щей жиз­ни, ко­торая су­щес­тво­вала за пре­дела­ми это­го Чис­ти­лища. Она смот­ре­ла на­верх и меч­та­ла о чувс­твах, что бы­ли ей здесь не­дос­тупны.

Пус­кай ступ­ни сад­ни­ли, а чер­но­та на те­ле бо­лела и вы­жига­ла, слов­но огонь, Ни­бель упор­но бе­жала за Ним, не ща­дя се­бя и пог­ло­щая ядо­витый Цвет, ко­торый твер­дил раз за ра­зом:

— Аб­со­лют­ная Смерть — это от­сутс­твие ка­кого-ли­бо Цве­та, так что же ты де­ла­ешь сей­час…? Аб­со­лют­ная… Жизнь…?

Ни­бель чер­не­ла и ста­нови­лась чёр­ной болью, сгус­тком Ра­зоча­рова­ния и Скор­би, а ещё жи­вот­но­го Же­лания, ко­торое ни­ког­да у неё не по­яв­ля­лось. Она так стре­милась Жить, что те­ряла са­му се­бя в этих мыс­лях, этом шё­поте Зо­лота, Пур­пу­ра и Изум­ру­да. Ла­зурь, как и Ла­ван­да, кри­чали, пы­та­ясь об­ра­зумить глу­пую Дочь, но она не слу­шала. А Бе­лый мол­чал, по­тому что Бе­лого не ос­та­лось в её Сер­дце.

Она бе­жала сквозь вы­сокие же­лез­ные две­ри, ми­мо изу­родо­ван­ных тру­пов От­цов и бы­ла по­доб­на мя­теж­но­му ду­ху, ко­торые оби­тали толь­ко в Пус­то­ши, где сов­сем не бы­ло Цве­та. Она по­чер­не­ла вся, да­же гла­за, да­же не­ког­да бе­лые во­лосы, да­же кровь её ста­ла чёр­ной и ядо­витой, от­равлен­ной чу­жими кри­чащи­ми Цве­тами.

Это на­зыва­лось Бе­зуми­ем. И Бе­зумие пол­ностью пог­ло­тило её, не ос­та­вив дру­гих мыс­лей, кро­ме как о сво­боде.

Ни­бель от­равля­ла Рос­тки, ко­торые прок­лё­выва­лись из тём­ной зем­ли, пог­ло­щала в се­бя весь ос­тавший­ся Цвет и шла за Ним, иг­рая тя­гучую и уг­ро­жа­ющую ме­лодию, слов­но бы­ла охот­ни­ком, слов­но ста­ла од­ним из От­цов. Она со­жале­ла лишь о том, что не мог­ла ри­совать Цве­том, не мог­ла сте­реть свои чёр­ные по­мыс­лы, не мог­ла сно­ва стать преж­ней До­черью: не­обуз­данной энер­ги­ей Бе­лого, меч­та­ющей о мни­мой сво­боде.

Чем вы­ше она под­ни­малась, тем силь­нее на неё да­вил Свет, про­бива­ющий­ся из от­вер­стия вы­соко над го­ловой. Ей бы­ло тя­желее с каж­дым ша­гом пре­одо­левать вы­сокие сту­пени из мя­сис­тых стеб­лей, ко­торый тут же вя­ли от её при­кос­но­вений, и опа­дали вниз, рас­щепля­ясь на мел­кие ку­соч­ки ещё в воз­ду­хе.

Там, вы­соко над зем­ля­ми Чис­ти­лища, она из пос­ледних сил дос­ти­гала Гос­тя, не же­лая, что­бы Он ухо­дил без неё. Там их ждёт со­вер­шенно но­вая жизнь.

Там её ждёт со­вер­шенно но­вая жизнь.

— По­чему ты ухо­дишь пос­ле то­го, как дал нам Цвет? — спра­шива­ет Ни­бель ис­ка­жён­ным го­лосом.

Проз­рачная обо­лоч­ка, на­пол­ненная сгус­тка­ми Цве­та, обо­рачи­ва­ет­ся и смот­рит на Ни­бель, но мол­чит. Она ви­дит там, у сер­дца Бе­лый, но Зо­лото в ней мол­чит, не опь­яняя её сво­ей бу­шу­ющей лю­бовью, по­тому что она чуж­да Ни­бель.

 — Ты ухо­дишь, не взяв ни­кого из нас с со­бой!

Дочь за­меча­ет, что они сто­ят на мос­ту, сот­канном из Цве­та. Лишь по­лови­на, но уже так близ­ко до вы­хода. Си­лу­эт Ни­бель вол­ну­ет­ся и идёт круп­ной дрожью, она из­да­ёт стран­ную ме­лодию Цве­та. Чёр­но­го Цве­та. Цве­та Без­дны, Цве­та Кош­ма­ра. Её хруп­кое сер­дце ло­па­ет­ся и ра­нит ос­колка­ми, а она кри­чит и пла­чет.

 — Ты не дол­жен бро­сать нас! Ты не дол­жен бро­сать их! Ведь им ну­жен но­вый Отец! — Дочь хва­та­ет Гос­тя и сбра­сыва­ет его вниз с мос­та.

 Вни­зу раз­вер­злась ог­ромная ды­ра, раз­да­лась жут­кая сим­фо­ния Кош­ма­ра, на­пол­ненная скре­жета­ющи­ми зву­ками. Гос­тя пог­ло­тил Ужас, Без­дна, Гос­тя пог­ло­тил Чёр­ный, а весь его Цвет воз­нёсся к Ни­бель, вре­за­ясь в неё и от­ры­вая кус­ки от чёр­ной пло­ти. Она дос­тро­ила мост, еле пе­реби­рая но­гами и приб­ли­жа­ясь к яр­ко­му вы­ходу из Чис­ти­лища. Ей боль­но ид­ти впе­рёд и встре­чать бур­ля­щую жизнь. Сто­ило Ни­бель пе­рес­ту­пить по­рог, как она, взгля­нув еди­нож­ды на мир за пре­дела­ми Чис­ти­лища, с кри­ком ра­зор­ва­лась на мель­чай­шие час­ти­цы, ос­та­вив пос­ле се­бя не­види­мый вход в Чис­ти­лище. Об­ру­шив­ший­ся мост нак­рыл пе­пель­ным по­лот­ном гни­лую зем­лю.       

В Чис­ти­лище сно­ва по­се­яли Рос­тки Скорбь и Не­нависть, До­чери ры­дали в сво­их По­ко­ях, за­кован­ный в но­вые проч­ные це­пи, а их мо­гущес­твен­ный Отец, пе­реби­рая ты­сячью пар ног, ох­ра­нял их, за­бытых, от Цве­та и Гос­тей.